Капитан де Грамон, названный позже «королем французских корсаров», был еще далеко от зенита своей славы, когда, преследуемый испанцами, скрылся вместе со своими людьми в пещере Кесада — дыре, наполовину полной водой, находящейся на укромном островке крайнего ряда Карибов.
Вход самой пещеры оброс задремавшими папоротниками и бузиной, около которых оводы осуществляли свою обычную послеобеденную прогулку. Кесада давно уже разносил зловещую славу таинственности. Проходящие близко крестились и избегали ее, потому что ее легенда предрекала смерть каждому посетителю, присутствие духов, спрятавшихся в известняковом мраке, и разные другие ужасы. Нередко случалось кому-то найти обезглавленный скелет около входа или подвешенный ржавый крюк, тогда слухи и вымыслы разносились над морем с новой силой. Страх усиливался и следующим многозначительным фактом — островная группа насчитывала тринадцать мелких надводных выступов, которые в плохую погоду прилив заливал в результате повышения уровня моря. Островок с пещерой Кесада, в свою очередь, имел тринадцать позеленевших рифов и вынуждал, по полному праву, собиравшихся издалека пассажиров кораблей произносить шепотом заколдованные слова мага Калиостро: «13 — проклятое число!» Для де Грамона пещера являлась спасительным входом, связанным с неизвестностью. Но капитан, с тех пор как себя помнил, всегда молился Люциферу, а не Богу, и это делало его спокойным, в отличие от его суеверных спутников, тех самых, которые шли на верную смерть, бросаясь на абордаж, смеясь невоздержанно и богохульно.
Как и следовало ожидать, флибустьеры быстро потеряли ориентацию в холодном мраке. Франциск, прозванный Шигизола из-за отсутствия носа, первым заметил свет, и промокшие люди де Грамона потащились вперед. В маленькой нише, выдолбленной неизвестно кем высоко над водой, расположился золотой череп, под которым торчали две совсем миниатюрные инкрустированные ножки. Увидев его, де Грамон подумал: «Явно, что ольмеки оставили и здесь свое мастерство!» Шигизола забрался вверх и взял статуэтку. Забыв об опасности, притаившейся снаружи, флибустьеры собрались возле неожиданной находки.
Эфирные веки золотой головы медленно разлепились, открывая под собой глаза, сработанные из красного карнеола, а их зеницы были из оникса. Потом присутствующие услышали хриплый голос черепа:
— Те ушли. Можете вернуться туда, откуда вы пришли.
