В последнее время часто стали встречаться критики, небезосновательно считающие, что в современной художественной литературе очень мало уделяется внимания жизненному укладу малых и средних городов. Все чаще героями различных творений становятся чуждые нашему менталитету столичные олигархи или совсем оторванные от реальности хуторяне-лесники, живущие критериями позапрошлого века. И здесь, как справедливо отмечают хохмачи-самоучки, нужно что-то менять коренным образом. Ведь именно в периферийных городах сконцентрирована та часть нашего колоритного общества, которая еще не успела очерстветь по-столичному и, конечно, не столь сентиментальна, как в деревне. Именно жители малых городов воплощают в себе те незаурядные качества, которые этнографы еще назовут «славянский феномен» – это полная осведомленность в вопросах управления страной и в вопросах ведения приусадебного хозяйства, абсолютная компетентность в мире медицины и готовые ответы на вопрос «Кто виноват?» и «Кто дурак?». А как эти простые, отзывчивые люди переживают удачи и неудачи своих соседей!!! Только черствые, бессердечные циники, не разобравшись в эмоциях, сравнивают эти чувства либо с черной завистью, либо со злорадством. А эта эклектическая смесь наивности и хамства одновременно, как правило, ведет к крутым поворотам в общении из-за неожиданно расставленных акцентов, правда, к счастью, не у всех. А непрошибаемая уверенность в умственном превосходстве над всеми остальными! Пусть немного, чуть-чуть, но всё же уверены, что хитрее. Другими словами, просто Клондайк неповторимых образов и персонажей.

Правда, иногда урбанизированные завистники обвиняют этих людей в излишней осторожности и медлительности. Жителям мегаполисов, по воле случая попадающим в небольшие города, зачастую кажется, что время здесь замедляет свой привычный ход, протекает утомительно медленно и скучно, причем все заторможено настолько, что раздражает суетливого гостя с первых минут пребывания в провинции. Вялые, медленные автомобили, двигающиеся по узеньким улочкам, неспешно переходящие дорогу пешеходы. Сотрудник Госавтоинспекции, остановивший иногороднее авто, медленно, почти сонно подходит к водителю и только после огромной паузы представляется, излагая суть причины остановки. Что-нибудь совершенно банальное вроде «оказание информационной помощи», или совсем простое – «проверка документов». Дальнейшие действия стража дорожного порядка выводят из себя даже самых терпеливых. Он долго рассматривает водительское удостоверение и техпаспорт автомобиля, шевеля губами, словно читает по слогам, как первоклассник, после этого переходит к процессу визуализации (представления водителем лица для осмотра) и идентификации (сравнительный анализ лица и фотографии). Удовлетворившись только с третьего раза, наконец, возвращает документы, но делает это медленно, как официант, подающий кушанья, в конце концов, отдает под козырек и еще долго желает счастливого пути. Бесконечно длинной кажется пауза между сигналами желтого и зеленого цвета светофора. И именно в этот короткий промежуток времени привыкшие к сумасшедшему ритму приезжие гости нервно подают звуковой сигнал клаксоном автомобиля стоящим спереди нерасторопным аборигенам. Впрочем, это не производит никакого впечатления на последних: те еще долго продолжают оставаться на месте, словно для начала движения им надо натянуть парус и поднять якорь!

Даже сидящие на ветках воробьи чирикают как-то протяжно и вяло, совсем не так, как это делают их пернатые собратья в больших городах.

Все это, конечно, отголоски подлых инсинуаций жалкой кучки чванливых столичных жителей, выдающих движение в автомобильной тянучке или стояние в автомобильной пробке за неистовый ритм жизни. Им не понять всю красоту и прелесть «пасторального рая», так часто воспеваемого поэтами, эту обитель добра и спокойствия. Только в таком месте могла произойти история, описанная ниже, с людьми, привыкшими легко доверять незнакомцам.

Гриша родился в маленьком, ничем не примечательном районном центре Лохвица, что на Полтавщине. Своим появлением на свет он обязан поучительной истории, перевернувшей жизнь поселка с ног на голову, из-за которой новорожденного Гришу злые языки оклеймили «фестивальным ребенком». Естественно, фестивали в поселке никто не проводил, но события, предшествовавшие рождению Гриши, по-другому здесь не называли.

Лохвица – городок, где девушки того времени, едва закончив школу, мнили себя в роли романтичной Ассоль, ждущей сказочного капитана Грея. Даже последующее замужество, дети, сложный быт не убивали мечту, а, наоборот, только усиливали веру в появление прекрасного принца, способного отвезти уставшую от ожидания красавицу с собой в волшебную страну. И в один прекрасный майский день, как ошибочно показалось представительницам слабого пола, таких принцев появилось около полусотни. На время летних каникул в местной школе расселилась нефтегазоразведовательная экспедиция, проводившая изыскательные работы рядом с Лохвицей. Новость моментально разлетелась по всей округе и спровоцировала небывалый ажиотаж среди женской половины городка. Газоразведчики оказались ребятами веселыми и влюбчивыми, а самое главное – щедрыми (качество, которое особенно ценят женщины). Их появление спровоцировало приступ массовой истерии среди женщин детородного возраста, переросшую впоследствии в сексуальную пандемию. Любой ценой и под любым предлогом местные красавицы пытались оказаться возле школы в вечернее время, мечтая встретить своего единственного и долгожданного. Здесь происходили действия, имеющие все признаки настоящего фестиваля – шутки, смех, веселье, песни под гитару, что позже выливалось в семейные скандалы, стычки на танцевальных вечерах между местными и чужими, осуждение общественности городка. Такой стала каждодневная программа «карнавала газовщиков». По Лохвице прокатилась волна разводов, уцелели только многодетные семьи и супружеские пары, пережившие двадцатипятилетний юбилей в браке.

Искала свою судьбу вместе со всеми и юная Мария Галушко, будущая мать Гриши. Черноволосый балагур Коля, с чертами лица не то калмыка, не то удмурта, показался Марии совершенством, посланным свыше. Мгновенная страсть обещала сплести их сердца на всю оставшуюся жизнь и перерасти в настоящую любовь – так, во всяком случае, считала Мария. Позже Галушко назовет это лето самым счастливым периодом в своей жизни. Но к концу лета газоразведчики неожиданно исчезли, тем самым ввергнув в отчаяние местных красавиц и вернув городку тихую, скучную жизнь.

Весной следующего года, группа молодых матерей толпились в приемной председателя поселкового совета для получения свидетельств о рождении для своих «фестивальных» деток. Первой зашла Мария Галушко, держа на руках мальчика, нареченного Гришей. Председатель сельсовета – в прошлом учитель химии, женщина пожилая и строгая, к тому же с юных лет воспитавшая в себе викторианский взгляд на нравственность. На Марию и ее подруг по несчастью смотрела с пренебрежением и с осуждением.

Здесь, как поговаривал сам Гриша, и работа помасштабней, и почета с уважением побольше. Теперь Самосвалов курирует «КаБаРе» – кафе, бары, рестораны. Недоливы, обвесы, выход готовой порции – к тому времени став уже старшим лейтенантом, рьяно взялся за расхитителей народного добра.

– Вы тут, смотрю, вообще всякий страх потеряли? – возмущался Гриша, совершив контрольную закупку со своим сотрудником Кринчуком в одном из ресторанов. – Почему от вашего борща так сильно пахнет рыбой?

Совершенно невозмутимый официант, устремивший взор куда-то в другой конец зала, тихим, спокойным голосом ответил:

– Это не от борща. Вы заказывали рыбу. Вам ее пожарили, просто на кухне сегодня утром поломалась вытяжка. Вот запах и разошелся по всему залу.

Свой первый визит Косовскому захотелось нанести без Гришиных рекомендаций, так сказать, по собственной инициативе, попробовать себя в роли агитатора благодетельной программы уровня государственного значения. Ему очень захотелось посетить дочь бывшего министра Ксению Колготкину. Сам министр, уже давно отошедший от дел и появлявшийся на глазах у публики редко, особого интереса не вызывал, так как в последнее время считался выброшенным из обоймы правящей партии, не имеющим даже теоретических шансов на возвращение во власть. Дочь Ксения возглавляла самый крупный и современный в городе торгово-развлекательный центр «Сити-Плаза», построенный папой сразу после ухода из министерства. Именно на строительстве этого центра Ростислав и познакомился с папой Ксении Казимиром Францевичем Войнаровичем. Казимир Францевич, человек от природы недоверчивый и сомневающийся, лично отбирал и тестировал на профпригодность всех возможных подрядчиков при строительстве своего детища. Эту процедуру с честью прошла и бригада Косовского, отхватившая подряд на облицовочные работы. Сотрудничество проходило ровно, без сучка и задоринки, премиальными Войнарович не баловал, но и положенное выплачивал в срок. По окончании работ, при проведении финального расчета, Войнарович выдал окончательное вознаграждение бригаде плиточников. Однако сумма, полученная Ростиславом, показалась ему меньше оговоренной. Не веря себе, он несколько раз пересчитал купюры – результат остался неизменным. Решив, что заказчик, возможно, попросту ошибся, Ростислав схватив тетрадку с замерами, поспешил догонять уезжающий внедорожник марки «Лексус» с хозяином строительства.

– Казимир Францевич! Подождите! – крикнул Ростислав, размахивая руками, бегом догоняя уезжающее авто по лужам стройплощадки.

– Да, Ростик. Шо ты хотів? – услыхавший крики Войнарович остановил авто.

Приблизившись к автомобилю вплотную, со стороны окна водителя, Ростиславу пришлось занять место на обочине, выложенной из плит проезжей части, стоя по колени в мокрой жиже. И без того невысокий Ростислав, оказавшись ниже уровня дороги, казался подростком, выпрашивающим кусок хлеба у окна богатого дома.

В определенных кругах хороший знакомый Самосвалова Сергей Митько имел достаточно большой вес. Процветающий бизнесмен делал деньги из всего того, с чем приходилось столкнуться, словно царь Мидас, превращавший все в чистое золото одним касанием руки. Его бизнес-схемы всегда поражали своей простотой и оригинальностью одновременно. Только Митько, к примеру, мог ухитриться взять в аренду у городских властей абсолютно все места возможной парковки автомобилей в городе. Не вкладывая ни копейки, одна из его фирм с обманчивым названием «ПаркСервисКомунХоз» приносила солидный доход, собирая подать с доверчивых владельцев автомашин, наивно полагающих, что их деньги, уплаченные за стоянку, пополняют городскую казну. А однажды Митько построил на небольшом участке земли за деньги, взятые в кредит у банка, офисное здание недалеко от центра и тут же сдал его в аренду этому же банку. В итоге разницу между суммой, полученной за аренду, и суммой, предназначенной для погашения кредита, он с удовольствием каждый месяц клал себе в карман. Впрочем, не имеет смысла перечислять все успешные бизнес-проекты, превратившие Сергея из простого парня в местечкового олигарха. Среди источников его доходов значились и общественный транспорт, и операции по приватизации коммунальной недвижимости, и разное другое. Но, справедливости ради надо отметить, что во всех Сережиных начинаниях ему «немножко» помогал папа жены, в разное время занимавший высокие должности в областной прокуратуре и уже много последних лет возглавляющий эту структуру. Стоит ли говорить, что Сергея Митько везде встречали с распростертыми объятиями как самого дорогого и желанного гостя. На его всевозможных прошениях, заявлениях и ходатайствах всегда стояли резолюции «Разрешить», «Выделить», «Рассмотреть положительно». Как говорил сам Сергей: «В жизни не видел живого бюрократа». Ему действительно были чужды такие понятия как коррупция, взяточничество, бюрократические проволочки. Для него всегда и везде все двери были открыты, и никогда не приходилось дважды узнавать о решении своего вопроса у чиновников.

– Да, ваши документы уже готовы, и вы можете их забрать в любое удобное для вас время, – обычно такой ответ по телефону слышал Митько из архитектуры, исполнительного комитета, санстанции, управления земельных ресурсов и так далее. Пытаясь получить желаемый результат, Сергей никогда не стремился отблагодарить чиновников, взяток от него всё равно не брали.

– Что вы?! Не надо этого! – с ужасом отмахивался от конверта толстый начальник отдела в госслужбе экологического контроля, – здесь так не принято.

– Может мне стоит обратиться к вашему руководству? – неуверенно спросил Митько.

Поиск источника финансирования отправил Самосвалова к местному подпольному миллионеру Василу Ингуряну. Выпрашивать деньги – дело всегда непростое, а у человека, прославившегося скверным характером, вдвойне.

Сравнительно поздно начал своё восхождение к финансовым вершинам Васил Ингуряну. В середине девяностых будущий миллионер принялся осваивать профессию обыкновенного «челнока», в то время как многие уже успели сколотить целое состояние на этом поприще. Приобретая недорогие товары в азиатских странах, он с успехом сбывал их на местном рынке и очень скоро превратился в живую легенду среди базарного люда. Его феерическому взлету на денежный олимп предшествовали истории, ломающие стереотипы принципов современной торговли. Богатым как Крез Васил стал не благодаря, а вопреки учениям буржуазных специалистов по маркетингу, используя в своей работе наши старые, проверенные временем, советские методы реализации товаров. Одна из главных особенностей старого стиля заключалась в хамском и грубом поведении продавца в момент совершения сделки. Давно известно – чем нахальнее ведет себя продавец, тем больше у нашего человека возникает желание приобрести товар. Вырвать, достать, выкрутить – все что угодно, но не просто купить. Ведь раз этот жмот так себя ведет, значит он не хочет расстаться с чем-то очень драгоценным. При этом у покупателя просыпается инстинкт добытчика, возникает дух соперничества, появляется непреодолимое желание оказаться сильнее и напористее своего оппонента. Другими словами, Васил возвращал всех желающих в атмосферу Советского Союза, эпоху повального дефицита, вызывая чувство ностальгии у граждан, не принявших современный навязчивый сервис.

Случалось, Васил приходил на рынок после разгульной ночи, проведенной в сравнительном анализе крепких спиртных напитков. Аккуратно разложив шедевры легкой промышленности юго-восточных стран, уставший горе-торговец усаживался на ящик, упирался грудью в железный прилавок и через мгновение засыпал, раскидав свои огромные руки вместе с головой прямо на товар. Это зрелище просто магически привлекало потенциальных покупателей, уставших от постоянных приставаний «купите», «посмотрите», «примерьте», «не проходите мимо». Народ с любопытством подходил к Ингуряновской «витрине», задавая вопросы этому экстравагантному продавцу.

– Мущина! А почём теннисочка?

– Ладно, вернемся к нашим баранам. В прямом и п-переносном смысле. Давай искать всяческих интеллигентов, раз ты так настаиваешь. Кого ты считаешь достойным? – уставший от «лекции» Самосвалов предпринял попытку вернуть разговор в деловое русло.

– Не знаю! Давай бросим свой взор в медицину.

– Давай бросим…

– Посоветуй какую-нибудь большую шишку из Облздравотдела.

На очередную встречу основателей фонда Ростислав двигался по городу, постоянно нарушая правила дорожного движения. Опоздание его огорчало, но вовсе не из-за Гриши, к встрече с которым он не успевал, его волнения были связаны с Дианой, странное свидание с которой он боялся пропустить. На одном из участков дороги оказался сильный затор, дорожная бригада ремонтировала встречную полосу, и проезд закрывали многочисленные автомобили, хаотично застывшие перед препятствием. Ростислав вспомнил слова начальника «Облавтодора», утверждавшего, что время для ремонта самых оживлённых трасс выбирается не случайно… Очевидно, кто-то действительно долго изучает интенсивность движения на определённом участке и в самый пик присылает бригаду. Проворность, с которой рабочие расхаживали по ремонтируемому участку, чем-то перекликалась с черепашьими бегами. Особенно выделялся громадный верзила, грациозно поливающий ямы расплавленным битумом из черного чайника – на ум моментально пришло сравнение с балериной, увлажняющей пол балетного зала. Возмущенным эмоциям торопящегося Ростислава не было границ: «Неужели они и вправду получают команду затягивать ремонт, чтобы у людей создавалась иллюзия постоянной заботы об автодорогах». Решение пришло моментально: он направил автомобиль на высокий бордюр и уже через мгновение объезжал образовавшуюся «пробку» по тротуару. «В этой стране любой автомобиль, кроме внедорожника, можно считать бесполезным и неуместным», – с этой грустной мыслью уже без помех идейный вдохновитель добрался к традиционному месту встречи.

Диана с подругой тоже задерживались. Зато, как можно было заметить по посуде за столиком, здесь уже давно расположился Самосвалов, эмоционально рассказывая какую-то историю двоим незнакомым Ростиславу мужчинам. Один, среднего возраста, сидящий между собеседниками, сомнительно улыбаясь, смотрел куда-то вдаль и иногда почесывал левой рукой висок. Другой, интеллигентного вида молодой человек, держа в правой руке не горящую сигарету, а в левой зажигалку, так проникся рассказом Самосвалова, что, кажется, даже забыл прикурить сигарету. Сам же Гриша, потрясая перед собой ладонями с широко расставленными и чуть согнутыми пальцами, словно готовился вцепиться кому-то в шею, с пылом продолжал свой рассказ:

– Я ему говорю: «Хорошо, я не вчерашний, всё понимаю! Готов оказать помощь, так с-сказать, на развитие. Сколько?» Этот ишак берёт бумажечку и аккуратненько так рисует мне единицу с четырьмя нолями. Я говорю: «Ого! Понял вас, молодой человек!» И ухожу. Делать нечего, иду к начальнику. И тут, представляешь? На двери начальника надпись «Савченко В.В.»! Дружбан мой! Мы с ним когда-то, ещё старлеями, на овощном рынке продавцов краденого сахара шугали. Потом он, оказывается, давно ушёл с милиции и расцвёл здесь. З-захожу в кабинет. «Здрасьте!», – говорю. Шо ж у вас, товарищ начальник, за беспредел тут творится? А он мне говорит: «Гриша! Ты шо, с ума сошёл? Своих не признаёшь?» «Другое дело», – говорю. Тут я ему всё рассказал. «Другу, – говорю, – помочь надо». «Не вопрос, – говорит. – Давай помогу». Спрашиваю: «Сколько?» А он мне: «Гриша, ты шо, дурак? Какие сколько? Мы друзья! Я с друзей денег не беру!»

«Господи! Как же они похожи на персонажей картины „Охотники на привале“ кисти Перова», – удивлённо отметил Косовский, усаживаясь отдельно таким образом, чтобы просматривалась вся терраса.

В эту ночь Ростислав не сомкнул глаз. Во-первых, побаливало горло, а во-вторых, пришлось долго искать в интернете что-нибудь оригинальное, что могло бы заинтересовать молодого, рьяного чиновника, мечтающего сделать головокружительную карьеру. Осечки в беседе с Аполлоновым быть не должно, иначе под угрозу срыва попадал план, так мастерски разработанный Гришей. Ростислав нервничал, не находя подходящую идею, правильное направление в беседе с Владимиром Юрьевичем. Самое неприятное, что за весь период его работы в городе он не обзавелся друзьями и никто не мог дать ему хоть какую-то характеристику. Как будто приехал сюда временно, как на перевалочный пункт перед столицей. Понятное дело, беседа предстояла непростая, такие «птицы» летают высоко, но мечтают подняться еще выше. «Уж очень он похож на обыкновенного карьериста, – рассуждал идейный вдохновитель, – нужно предложить ему такой резкий взлет, чтоб дух захватило, чтоб страшно было даже подумать!.. Но как может общественный деятель обещать карьерный рост государственному чиновнику? Впрочем… Кое-что придумать можно…»

Утром вооруженный идеями Косовский уверенно переступал порог главного логова начальника Государственной экологической инспекции. Интерьер рабочего места, как одна из главных характеристик его хозяина, внешне выглядел строгим и лишенным излишеств. Самый типичный офис преуспевающего государственного мужа – не бедненько, но и без огромного количества дорогих, но бесполезных подарков, подносимых в виде узаконенной взятки типа картин, дорогого алкоголя, напольных ваз, статуэток и кучи другой ерунды от тех, кто, сильно набиваясь в друзья, постепенно захламливает кабинеты иных руководителей, обожающих подношения. Здесь же, за современным, оригинальным по конструкции, столом стояло простенькое кожаное кресло и несколько небольших офисных стоек для папок с документами. Стульчики, приставленные с другой стороны стола для посетителей, так удачно вписывались в интерьер, что при беглом взгляде их можно было и не увидеть. В небольшом по размерам помещении царило ощущение простора и легкости. Одна лишь деталь казалась из ряда вон выходящей – на стене, чуть ниже портрета президента, висел лист-благодарность, подписанный самим гарантом конституции. «За самоотверженную работу», «весомый вклад», «на страже природного достояния народа», – Ростислав бегло пробежал по строкам. «Интересно, сколько ему это стоило? Наверное, кучу денег отвалил», – закончить рассуждения ему не дал Аполлонов:

– Присаживайтесь.

Коротко и лаконично, при этом удостоив Косовского лишь коротким взглядом, сосредоточив внимание на каком-то исписанном листе бумаги. Владимир Юрьевич, как и многие другие высокие чины его уровня, не очень любил посетителей, вечно просящих помощи в решении своих маленьких, ничтожных проблемок. Косовский уверенно уселся, упершись локтями в стол, он дотронулся всеми пальцами левой руки к пальцам правой, и с видом президента огромной страны приступил к беседе:

– Мне к-кажется, у меня есть тот, кто нам нужен! – торжественно заявил Гриша.

– Это кто?

– Человек, который вполне подойдет на роль американского партнёра.

– Прекрасно! Давай подробней.