Двадцатая книга серии «Спорт и личность» — о боксе. Воспитательные функции бокса, как спорта жесткого и бескомпромиссного, формирование характера подростка, проблема раннего возмужания через супермужской вид спорта — бокс, вопросы нравственного и физического самоутверждения, прикладное значение бокса — в таких направлениях разрабатывает главную идею своей книги Альгирдас Шоцикас, выдающийся боксер-тяжеловес, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР.
Как бы невзначай оброненная в одной из глав фраза Шоцикаса: «Бокс учит мужчину по паспорту стать мужчиной по факту» — могла бы стать великолепным и точным эпиграфом к его книге, которую он назвал «Четвертый раунд».
Все дороги ведут в Мадрид
Соперник был силен.
Короткая бычья шея, просторная, густо поросшая волосами грудь, тяжелые плечи, узловатые, набитые мышцами руки… Все говорило о мужской зрелости, о физической мощи. Казалось, он вышел на ринг, ничуть не сомневаясь в победе: одна-две сокрушительные атаки, венчающий их расчетливо-точный удар, и, как говорят, медаль в кармане.
Что думал Алэкс Нэстак на самом деле, никто не знал. Во всяком случае, держался он в соответствии с тем впечатлением, которое успело сложиться у зрителей: неукротимо, как таран, шел вперед. И публике это нравилось; огромное, битком набитое помещение Мадридского Дворца спорта содрогалось от неистового рева всякий раз, едва румын кидался в атаку.
Юоцявичус отступал, разрывая на отходах дистанцию. Пока ему удавалось не сделать ни одной сколько-нибудь серьезной ошибки, удары противника либо не доставали до цели, либо вязли в перчатках. Нэстака это, по-видимому, мало трогало. Чемпион Румынии, судя по всему, сделал ставку на сильный акцентированный удар. В весе семьдесят пять, если такой удар проходит, ничего другого обычно больше не требуется. Алэкс же бил одинаково мощно и с левой, и с правой.
Прямой правой Юозаса, которым он пытался остановить противника, не сработал; румын нырнул под перчатку и, развивая атаку, провел серию крюков в корпус. Юозас на какую-то долю секунды потерял равновесие, сделал шаг назад и, желая спасти положение, ударил левой. Но было уже поздно: мощный кросс швырнул его на пол.
ПРЫЖОК БЕЗ РАЗБЕГА
Меня привела в бокс потребность самоутверждения. Во всяком случае, она явилась исходной точкой этого пути, его эмоциональным толчком и началом.
Каунас тех времен мало напоминал нынешний. Когда мы всей семьей перебрались туда из безлюдной лесной глуши, где отец лесничествовал вплоть до ухода на пенсию, это был хотя и довольно крупный, но в общем тихий провинциальный город. И все же я сразу почувствовал себя здесь чужаком.
Мальчишки с окрестных улиц жили своей жизнью, в которой для меня долго не находилось места. В их шумных, задиристых компаниях действовали какие-то непонятные, подчас загадочные правила и законы, и разобраться в них мне, чужаку и пришельцу, оказалось на первых порах нелегко. Мы с братом были для них деревенщиной, и слово это всякий раз вставало между нами неодолимым барьером; оно, казалось, давало каким-то таинственным образом право относиться к нам пренебрежительно и свысока.
Меня это не устраивало. Одиночество не тяготит, когда не с чем сравнивать, когда нет выбора, когда свыкся с ним как с чем-то естественным и неизбежным. Совсем иное — ощущать одиночество среди людей, чувствовать обидную от них отверженность. Я понимал, что это несправедливо, но знал также, что перемен, которые бы произошли сами собой, ждать не приходится, что рассчитывать можно лишь на самого себя.
Началось, как водится, с потасовок и драк; что поделаешь, если именно с них чаще всего завязывается мальчишеская дружба. Силенкой меня бог не обидел — жизнь в лесу имела в этом смысле свои преимущества; рост тоже был подходящий, а вот опыта, увертливой ловкости и сноровки явно не хватало. А ребята в Шанчяй — фабричной окраине Каунаса, где мы поселились, — были как на подбор: лихие, отчаянные, бывалые. Если и удастся сбить такого с ног, торжествовать рано: тут-то только все и начинается. Уличная драка — тоже искусство; одной голой силой ничего не возьмешь. Пришлось постигать эту науку собственными, что называется, боками. Нельзя сказать, что мне это приносило удовольствие, но научиться постоять за себя, думается, должен каждый. Во всяком случае, счет шишкам и синякам я не вел.
