День клонился к вечеру. Сидя за рулем машины. Ундина Раух спрашивала себя, как ей быть дальше. Это ее последний рабочий день. Совершенно неожиданно шеф объявил, что заказов больше нет и перед Новым годом фирма работу свою прекращает. Его слова ошеломили всех, ее же просто потрясли. Как это легко — снять табличку с двери кабинета и вычеркнуть название фирмы из торгового регистра. Рекламная студия «Мозаика», где она проработала двенадцать лет, приказала долго жить. С отцовской щедростью — поскольку Ундина ему нравилась — шеф заплатил ей содержание по март. Хватит, дескать, времени подыскать себе что-нибудь другое. Но дела в кинопромышленности шли на спад, и уверенности в завтрашнем дне Ундина не ощущала. И вообще, реклама ей бог знает как надоела.
Ундина включила приемник, поискала музыку. В Вольфратсгаузене уже зажглись уличные фонари, и не успела она еще добраться по федеральному шоссе № 11 до Форстенридерского парка, как началась метель. Свет фар встречных машин, словно заштрихованный падающим снегом, ломался на забрызганном грязью ветровом стекле. Ундина вдруг подумала: «Лутц Бернсдорф!» И решила отправиться к нему, тем более что ей все равно проезжать мимо Терезиенвизе, где он живет. А вдруг у Лутца найдется работа для нее, что-нибудь в художественном кино. Попасть туда было ее давнишней мечтой.
Внезапно слева от лесной опушки, между шоссе и железнодорожной насыпью, она увидела лежавшую колесами вверх плоскую спортивную машину. Ундине показалось, будто рядом с машиной она заметила чьи-то следы. Но впечатление это было столь же смутным, как и желание помочь. Тем не менее ногу с педали газа сняла, ход машины замедлила.
Там, где шоссе плавно сворачивало, стоял мужчина и махал руками. Ундина потянулась к ручке тормоза, хотя подбирать людей на дороге противоречило ее привычкам. Тем более одиноких мужчин. Но раз уж она едет так медленно… Да, но почему все-таки она остановилась? Уж не потому ли, что увидела какую-то связь между разбитой машиной и этим человеком, хотя скорее всего никакой такой связи не было? Катастрофа произошла, надо думать, сравнительно давно.
Мужчина сел в машину. Без лишних слов, без улыбки. «На вид ему около тридцати, — подумала Ундина. — Вид неухоженный, и чем-то он обеспокоен. Как забавно заиндевели кончики его курчавой бороды!»