Рав

: В наше время семья как форма человеческого бытия переживает кризис. Это справедливо не только в отношении еврейской семьи, это глобальная проблема. И как таковая она имеет свои причины и свое положение дел.

Ситуация в России знакома мне не понаслышке. Если спросишь людей в России или на Украине или в Сибири - я бывал там во многих местах, - как создается семья, они ответят: по любви. Людям свойственно говорить о любви. Но с давних пор люди знали, что любовь недолговечна. И не важно, когда пропадает любовь - в день ли свадьбы, или через год, или через много лет совместной жизни... Важно, что любовь кончается. А если любовь кончается, то зачем же нужна семья? Возьмем для примера мужчину, который приятно проводит время с женщиной где-нибудь в гостинице. Ему хорошо, но вот он встречает женщину более красивую и думает, зачем же мне та, первая? Он оставляет первую и сближается со второй. Но какое-то время спустя обнаруживает, что есть третья, еще более привлекательная... Думает ли он о семье? И что думает? Предположим, женщина забеременела от него. Рад ли он? Но ведь он сблизился с ней по любви и знает, что любовь эта пройдет! Значит, ее беременность его не радует. Ребенок ему лишь обуза. А значит, и беременная женщина - обуза...

Давайте вспомним, какое место отводила семье идеология большевиков после революции. Семья как социальная ячейка казалась пережитком. Главное - любовь, свобода в выборе друга или подруги. Поэтому в первые годы советская власть поддерживала свободную любовь, не скованную рамками семьи.

В результате - что мы видим? Здесь привычно встретить семью, где у ребенка нет отца. Он, конечно, был! Но был ли он мужем? Этого мы не знаем. Может и был когда-то да исчез. И вот налицо семья нового типа:

женщина и дети. Два, а то и больше, поколения безотцовщины. Только проблема тут не в женщинах. Проблема в том, как общество относится к понятию "семья" и что оно в это понятие вкладывает.

На этот раз мы встретились, чтобы побеседовать о еврейском юморе. Как-то раз, на встрече с евреями Одессы, рав Штейнзальц назвал юмор оружием. Мне захотелось, чтобы

Рав

пояснил, что он вкладывает в это понятие.

Рав

: Власти, особенно тоталитарные, боятся шуток. Почему? Анекдот подрывает почтение к власти и снижают страх перед властью, наносит урон самоотождествлению граждан с режимом и с обществом. Шутки разрушают неписанное и часто неосознанное соглашение между людьми и аппаратом власти. Если я решу, что суды и судопроизводство – смешны, они лишаются в моих глазах своего авторитета и им труднее привести меня в трепет... Но вернемся к евреям.

Евреям всегда было гораздо легче острить по поводу режима и общества. Они ведь всегда были вовне, взирали на это общество со стороны, а когда смотришь со стороны, то и видишь иначе. Прежде всего, еврей свободен. В любой ситуации, даже, если он беден, он чувствует, что все окружающее не имеет к нему прямого отношения, и отсюда – ощущение свободы. И критерии у него тоже другие, оттого он видит вещи в ином свете. Есть анекдот, который хорошо иллюстрирует эту мысль. Очень еврейский анекдот.

По улице маленького еврейского местечка идут отец и сын. Отец говорит ребенку: "Вот пойдешь в хедер, так старайся, учись, А то – кем ты вырастешь? Что из тебя выйдет? На кого ты будешь похож? На гоя ты будешь похож! Невежей и хамом будешь!.." – И отец озирается по сторонам в поисках наглядного примера. А в это время по улице проезжает карета, запряженная шестеркой лошадей, а в карете – генерал. И отец наконец-то нашел: "Ты будешь... вот как он ты будешь!"

А теперь представим себе, как выглядел бы этот рассказ для человека, отождествляющего себя с российским обществом. Я, отец, – внизу, генерал – наверху. Что я могу сказать ребенку? "Учись, старайся, трудись – авось станешь, как он. Генералом." Поэтому я и говорю, что еврейский юмор начинается с того, что еврей всегда вне той системы, в которую его поставили обстоятельства. И еврея поддерживает внутреннее чувство превосходства. Оно придает ему уверенности тогда, когда все вокруг оборачивается против него.