«…Их критика «реальной жизни» не глубока – как видно, например, из приведенной цитаты. Последовательного объяснения «хаосу», виденного ими, они не дают. Хаосу общественной жизни соответствуют и формы хаотического познания и мышления.
Но если их общие концепции «действительности» так мало удовлетворительны, благодаря своей «отвлеченности», это не мешает представителям испанского Ренессанса входить в более основательную, более детальную оценку некоторых социальных явлений, в которых они непосредственно заинтересованы.
Драматурги классического периода испанского театра – яркие выразители стремлений и настроений одной общественной группы, сформированной экономическими передвижениями эпохи Ренессанса. …»
I
ХVІ столетие и начало ХVІІ – «золотой век» испанской драмы
[2]
.
Историки этой драмы, воздавая должное ее художественной технике, признавая за такими ее представителями, как Лопе де Вега
[3]
, Кальдерон
[4]
, Тирсо де Молина
[5]
, первоклассный талант, подчеркивая ее громадное влияние на развитие всего европейского театра, в то же время принуждены указывать на ее особенности, мешающие ей иметь то широкое культурное значение, какое выпало, например, на долю английской драмы Ренессанса
[6]
. Испанская драма, по их определению, слишком
национальна;
испанские драматурги заражены «кастильским»
[7]
духом, вращаются в кругу узкокастильских моральных понятий и свойственного кастильцам католического фанатизма. Поэтому размах их художественной мысли ограничен.
Ссылаться в данном случае на «национальность» – значит не объяснять сущности дела. В узости миросозерцания испанских драматургов повинна не «национальность», a исторические условия. Инспанская драма расцвела после того, как сама Испания бесповоротно вступила на путь политико-экономического регресса. Миросозерцание испанских драматургов сложилось под диктовку застывавших форм общественной жизни, «упадочных» тенденций эпохи.
И непримиримый католический фанатизм, и культ «кастильского духа» суть лишь частичные показатели поворота «назад», к «феодальным» временам, к традициям «средневековья». Во власть же подобных «феодальных» переживаний отдало испанских писателей позднего литературного Ренессанса сознание трагизма «эмпирической»
[8]
действительности.
«Que es la vida? un frenesi. Que es la vida? una ilusion!
[9]
– так формулировал в знаменитой драме «La vida es sueno»
[10]
Кальдерон отношение испанской интеллигенции своего времени к процессу текущей жизни. Реальная жизнь имеет иллюзорную ценность: она есть мечта и сон; она – игралище слепого случая, беспрестанная смена иррациональных сцеплений.
II
С давних пор Лопе де Вега привыкли упрекать за то, что он создал ряд стереотипных художественных образов и постоянно распоряжался ими подобно шахматисту, строящему свои комбинации на игральной доске из одних и тех же фигур. Упреки справедливы. При всем громадном числе написанных им драм, Лопе де Вега повторяет всего лишь несколько излюбленных сюжетов и разрабатывает психологию нескольких излюбленных типов.
Выбор этих сюжетов и типов подсказан ему его «классовыми» интересами. Иллюстрируем наш тезис несколькими примерами.
В веселой Валенсии «прожигает» жизнь некто дон Алонсо, обладатель весьма крупного состояния («Las flores de don Juan»
[18]
). В то же время его родной брат, дон Хуан, зимой и летом ходит в одном и том же поношенном плаще, почти умирая о голода: закон о майорате
[19]
лишил его отцовского наследства и кинул в объятия нищеты. В довершение его бедствий им овладевает чувство сильной страсти к женщине, высоко стоящей на социальной лестнице. Дон Хуан задумывается. В его голове мелькает план – отправиться попытать счастье на чужбине, поступив на военную службу: к подобному плану часто прибегали «благородные гидальго»
[20]
в аналогичных случаях. Слуга дона Хуана советует своему господину избрать другой выход из критического положения, – именно: заняться изготовлением искусственных цветов и продавать последние. Дон Хуан одобряет такой необычайный совет и принимается за дело. Цветы, конечно, не могут гарантировать ему сколько-нибудь сносное существование. На помощь погибающему юноще является deus ex machine
[21]
, в образе любимой им женщины.
Такова фабула пьесы. Испанский драматург заявляет себя апологетом «благородных, но бедных» caballeros
[22]
… «Pobreza no es vileza» – «Бедность не порок»
[23]
– озаглавил он одну свою драму, пользующуюся большой популярностыо; подобное же заглавие могло бы быть применено к сотням из его драматических произведений.
Тип героя, с которым мы встречаемся в «Цветах дон Хуана», присущ всем подобным пьесам. Варьируются лишь внешние положения, раскрывающия антитезу богатства и бедности. В «Цветах дон Хуана» протагонист
