Тридцать лет тому назад скончался Федор Михайлович Решетников

[1]

.

Это был один из самых сильных и ярких талантов, выдвинутых волной общественного движения шестидесятых годов.

Сын спившегося почтальона, он с детства видел одни «лишения, несчастия, горькие слезы». Мальчиком он, дома и на школьной скамье, страдал от постоянных побоев и истязаний. Юношей он порывался к «свету», томился в душной атмосфере провинциальных бюрократических канцелярий. Когда же ему удалось «вырваться» из этих канцелярий, когда он очутился у «источника света» – в столице, – он там не нашел ничего, кроме нужды и преждевременной могилы.

Но он страдал не одиноко. Еще будучи учеником уездного училища, он, спасаясь от ужасов дореформенной школьной дисциплины, скитался среди «голытьбы». Юношей он не раз странствовал по рекам. В более зрелом возрасте, занимая пост мелкого канцеляриста в провинциальных судах, он сталкивался на каждом шагу с острыми проявлениями народного «горя». Впоследствии, в Петербурге, ведя образ жизни литературного пролетария, он спустился в мир столичной нищеты.

Под конец жизни, оценивая результат всего пройденного им пути, результат всех своих «страданий», он пришел к безобразному заключению: «Ну, к чему ты стремился? Чего ты желал? Что ты достиг? Ничего, кроме того, что ты скорее умрешь…»