Мда, бардак и впрямь отменный… Я встал на четвереньки и начал выгребать стеклянные осколки из-под стола. И только когда оперся на левую руку, согнувшись в три погибели, понял, что ковер от осколков вычищен еще отнюдь не идеально.

Придержав порезанную ладонь другой рукой, я смачно выругался. Стекло это идиотское… Его даже из ранки нельзя вытянуть, чтобы не пораниться еще больше. Я кинул осколок в совок, к груде таких же стекляшек. С руки стала капать кровь, падая на и без того испорченный ковер. Что такое здесь творилось? Голова раскалывается.

Занятно. Я оглядела дома. Да, безусловно, очень занятно. Какая…Э-э…коробочная архитектура. Надо же, сколько тут жила, не замечала. Эффект контраста, наверное. Пока не нашла парня, пришлось прошвырнуться по парочке систем. Вот уже где разнообразие. Особенно по гастрономическим вопросам. О-о, вот об этом лучше не надо. Сразу лезут та-акие…Гм…незабываемые воспоминания. Так вот, к вопросу об архитектуре, даже на исторической родине, в этом сумасшедшем милитаризированном городе, где количество тонн разного рода железа и пластика во много раз превышал количество самого населения, даже там архитектура была (как ни странно!), хотя и не блистала остроумием решений. А здесь…Вот мне интересно, хотя от проблем строительства я далека, можно ли считать коробку из-под обуви архитектурным решением вообще? Не знаете? Вот и я не знаю.

Но дворики уютные. В этом людям надо отдать должное. Чаще приходится наблюдать картины не столь симпатичные. Кустики, кстати, тоже вполне к месту. Красиво смотрятся. Цветут. Хммм…И пахнут. Все-таки чаще сюда надо наведываться: редко где еще живые цветы растут в городе, а не в гидропонных оранжереях. А жаль.

Ну что ж-ж, дом нашли, кусты нашли, цветочки понюхали, о жизни поразмышляли, теперь можно приступать к краже со взломом. То есть ко взлому без кражи. И последующему несанкционированному проникновению на территорию частной собственности. Та-а-ак… А парень вообще дома или как? Проверим. Я задрала голову вверх, и тут же об этом пожалела. Кто разлил солнце на город? Да еще в таком количестве. Ужасающе. То есть ужасающе для моих глаз, даже рассеянное излучение переносящих с трудом. М-да, ночное зрение тоже имеет свои минусы. А я забылб надеть фильтрующие линзы. Дура. Беспомощно стою и жду, пока мои несчастные зрительные рецепторы восстановят способность передавать хоть какое-то изображение. Что-то в последнее время я стала на удивление рассеянной. А так же глупой и несобранной. Неосторожной. Плохо, очень плохо. Непростительно. Такое ощущение, что головной мозг без уведомления взял длительный отпуск и преспокойненько прохлаждается на курорте, пока я тут без него парюсь.

Скверно. Но пока терпимо. Но только пока.

Едем дальше. Точнее — идем по ступенькам. Дверь. На всякий случай проверяю пространство за ней. Эмпатический, энергетический рисунок размытый, остаточный. Никого. По крайней мере, живого. Прекрасно, одной шишки на сегодня мне вполне хватило. Лестница. Забавная конструкция (я имею в виду, у лестницы забавная конструкция — ступеньки наклонены под углом вниз). Гм. Это что — чтобы удобнее было с нее спускать соседей? М-да, ничего не скажешь, шедевр гуманистической мысли.

Я сидел на травке и мрачно размышлял о том, как же мне не везет в последнее время. Даже прекрасная погода не радовала. Совсем. Я машинально срывал травинки и так же машинально разрывал их на мелкие кусочки. Хотя, если подумать, ничего смертельного не произошло. Так, мелкие неприятности. Эх…

А солнце сегодня что-то уж слишком припекает. Прямо как в августе. Надо бы переместиться в тенек. Я встал с лужайки и пошел поближе к деревьям. Подозреваю, что эта мысль сегодня пришла не только в мою голову: почти под каждым деревом имелась горка банок и бутылок, а так же пластиковых стаканчиков и пакетиков из-под чипсов. Нет, ну вы посмотрите — нормальный будний день, а чем люди занимаются? Устраивают пикники в рабочее время. Безобразие.

Но все же, где бы устроиться? Я покружил возле ближайших к дорожкам деревьев, но их тенек был востребован отдыхающими в первую очередь. А так как сидеть на горке мусора мне не хотелось, пришлось придвигаться дальше. Дальше, и дальше, и дальше… Сегодня что, какой-то праздник был? Или вчера? Что за народные гуляния? Ничего не понимаю. Я уже дошел до зарослей шиповника в глубине парка, а чистого места так и не обнаружил. Может не маяться дурью и пойти домой? Даже такие красоты природы не стоят солнечного удара.

С такими мыслями я рассеянно покрутился на месте и не глядя шагнул вперед. На мое несчастье, там оказалась скользкая обертка от мороженого, на которой я и поскользнулся, тяжело рухнув в кусты. Я машинально закрыл лицо руками, защищая его от шипов. Как ни странно, я ничего не почувствовал, кроме падения. Причем упал я на что-то…мягкое?

Мягкое? В шиповнике? Ну, я вам скажу, это уже чересчур. Я опустил руки и перевернулся на бок. Все вокруг было серым. Что за…? Я закрыл глаза и помотал головой. Потом снова открыл. Без изменений. Я оперся руками на мягкий серый грунт и сел. Огляделся. И не поверил своим глазам. Спокойно, ударился головой. Наверное, галлюцинации. Надо только посидеть спокойно пару минуток, и все будет в норме. В норме… Так, закрыть глаза и посидеть спокойно.

Перед глазами все плавало и вращалось, но я определенно пришел в себя. Сколько времени прошло — не имею ни малейшего понятия.

Я приподнял дрожащую руку и сжал невыносимо гудящую голову. Ладонь оказалась холодной как лед, и мне стало полегче. Через некоторое время я обнаружил, что лежу на спине на каменном полу. Пошевелил ногами и понял, что они не связаны. Хоть что-то хорошо в этой жизни.

Итак, что мы имеем? Я лежу (не связанный, заметьте!) В каком-то…в каком-то… А где, собственно, я лежу?… Та-ак, посмотрим. Стены на вид шероховатые и какого-то неровного темного цвета. Наверное, тоже камень, точнее не скажу — стены находятся далековато от моей персоны. Пол же под моим носом не мылся если не годами, то месяцами точно. Да и запах был, честно говоря, далек от «Шанель № 5». В воздухе витали отнюдь не ароматы Франции, скорее это был запах чего-то прокисшего вкупе с непередаваемым ощущением затхлости. Очень похоже на подземные казематы в каком-нибудь средневековом замке. Прямо готический роман какой-то. Или очередная сказочка про рыцарей, драконов, эльфов и прочих гномов, которых я на дух не переношу. Никогда не понимал, что люди в этом находят — бегают всякие шкафы (а в особо клинических случаях шкафы с антресолями), топорами и мечами махают, спасают девиц и борются с «мировым злом». Смех да и только — сюжет можно предсказать по одной обложке — главный герой в подштанниках и героиня в неглиже. Вот интересно, как в таком виде можно бороться даже с зарослями репейника, а не то что с «мировым злом».

Нет, все-таки это не подземелье. Хотя бы потому, что окно имеется. Маленькое и под самым потолком, но все же свет пропускает. Правда, совсем недостаточного количества и качества. Я уловил какое-то движение боковым зрением и резко обернулся, но это оказалась всего лишь тень от колышущейся на ветру паутинки. Да, несмотря на малые размеры, окно пропускало ветерок. Весьма холодный ветерок.

Я наконец сообразил, что лежу без рубашки и в мокрых брюках на ледяном каменном полу и уже основательно замерз. Попытка встать весьма недвусмысленно напомнила о помятых (или сломанных? Черт его знает.) ребрах. У-ух! Я сел и перевел дух, на что грудная клетка отозвалась тупой ноющей болью. Я старался дышать как можно осторожнее, но никаких ощутимых результатов это не принесло. Еще хорошо, что от холода перестала болеть обожженная кожа, не то я представлял бы собой совершенно жалкое зрелище.

«…и царствует в нем Сплетающая Судьбы, Великая Паучиха Морана. Восемь глаз даны ей, дабы видеть все сплетения ткани судеб, восемью руками владеет она, дабы не выпустить нити жизни. Первая из титанов родилась она из Великого Хаоса, и последняя уйдет в своего родителя в конце времен. Сотни тысяч веков плетет Сплетающая во тьме, одна. Все нити держит она в своих руках: смертных, богов, титанов, кроме одной — нити единокровного брата своего, что лишь на мгновение младше ее — Хроноса. Не успела Великая ухватить нить жизни его, ибо только просыпалась, ибо неокрепшими были руки ее, ибо глаза ее еще не открылись, не узрели пустоту.

И проснулась Сплетающая, и сказала она брату своему: «Отдай мне нить жизни своей, ибо таково мое предназначение, такова воля отца нашего — Хаоса.» Не захотел Хронос отдать власть над судьбой своей, ибо не хотел смиряться с волею сестры над судьбой своей. И повел он льстивые да хитрые речи, но не поддавалась Сплетающая. Взъярился тогда Хронос, и сказал: «Не быть тому, чтобы моя нить была в твоих руках. Коль не смогла ухватить ее сама, значит, в том воля Хаоса. Отступись.» Отступилась Великая, да затаила тайную злобу. И нет с тех пор мира между братом и сестрой. С начала веков пытается отомстить за давнюю обиду Великая, с начала веков мешает закончить ее великий труд — Полотно этой вселенной — Хронос, ибо знает, что хочет она начать новое Полотно, в котором не будет места ему.

Такова история первой вражды. Поселили титаны эту вражду в сердца богов и смертных, потому и нет мира между ними, пока в ссоре брат с сестрой. Но не покорится Хронос, не простит Морана, и потому жить миру во вражде до конца времен…»

— Весьма оригинальное объяснение вооруженных конфликтов, — обратился я к потолку, болтая ногами.

Я уныло созерцала игру тени и света на генераторе и размышляла на тему неподкованности современной молодежи в вопросе изничтожения нечисти. То ли было дело — пятнадцатый век, невоспитанный молодой вервольф и прочие радости жизни… Осколку, очевидно, вообще надоело все и вся.

Я поправила норовящий соскользнуть с колен меч и устремила грозный взор на этого балбеса.

— Лис, тебя вместе с твоим пистолетом сожрут и не подавятся. Еще и пульки навернут на гарнир.

— Как будто против матерого оборотня выйдешь с таким вот ножиком, — он ткнул пальцем в Луч, действительно съежившегося раза в полтора. Обиделся. — Если и не убьет, то как даст лапой, сам потом раз в месяц будешь страдать повышенной волосатостью.

Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники!..

А говорили…Ой…

Полумрак короткого коридора оборвался так внезапно, что сперва я мог только щуриться и слушать неразборчивый гул, просто-таки густо нависавший надо всем. Так, ну и что мы здесь имеем?…

Я наконец проморгался и понял, что стою на узкой площадке, лентой опоясывающей уходящую отвесно вниз стену. Я перегнулся через перила и осмотрелся. Мы явно находились на одном из нижних уросней, поскольку огромный воздушный колодец, составляющий центральное пространство станции, уходил вниз метров на триста-четыреста, а вот до перекрытия противоположного «полюса» явно было не меньше нескольких километров. От «колодца» концентрическими кольцами отходила такая уйма уровней, опоясанных по внутреннему периметру обзорными площадками вроде этой, что их всех не просто сосчитать — рассмотреть не было возможности. Я наклонился сильнее, и из кармана комбинезона выскользнуло световое перо, отправившись в свободный полет. Я успел только бестолково цапнуть воздух, когда вышеозначенный предмет уже скрылся из виду. Будем надеяться, перо не упадет ни на чью макушку. Особенно учитывая ускорение свободного падения…

Что-то определенно происходит. Но к лучшему это или к худшему…

Я скользнул в простенок под потолком и посмотрел вниз, на жилую каюту. Она озарялась цветными всполохами, меняющимися с молниеносной быстротой — Скай, свернувшись в кресле, конструировала матрицу долгосрочного морока. Через пару минут сполохи загустели, сжались до внешне материальной формы и каюту заняло какое-то крылатое животное, упирающееся головой в потолок. Скай раскрыла лежащий на коленях ноутбук и сверилась с базой данных. Животное начало покрываться шерстью, появились костяные гребни. Потом она дошла до ног, и дело пошло гораздо медленнее — из-за их сложного строения, полагаю.

Лис…Лис забился в угол и читал. Из-за задней пластины считывателя не было видно его лица, но я знал, какое сейчас было на нем выражение — и это выражение мне не нравилось.

Почувствовав мой взгляд, он поднял голову. Положил считыватель на колени экраном вниз, как делал это с бумажными книгами, которые давал ему Хан, положил на него руки и, прикрыв глаза, беззвучно зашевелил губами. Учит.

Я окаменела.

Ловушка захлопнулась. За мной. И нельзя вернуть время назад…

Тоненький листок рассыпался хлопьями под судорожно сжатыми пальцами. Черными хлопьями, знаком Тьмы. Они вспыхивали и, медленно кружась, осыпались пеплом. Пеплом. Пеплом…

Не было никакой записки. Он никуда не уходил…

Я сорвалась с места и понеслась назад, туда, куда был еще шанс успеть. Один из тысячи, но был.