Голова шла кругом, когда я выскочил из троллейбуса… остановка качнулась, фонари накренились, и прохожие как ласточки разлетались прямо из под моих ног. К-а-р-у-с-е-л-ь. Нужно больше свежего воздуха.

Направляясь к универсаму, обходя лужи, я думаю о моих планах разоблачения вселенной. Вся мирская суть, надуманная и нелепая, свилась фальшивыми колечками, и плотно обступала меня с ног до головы уже некоторое время. Это раньше я плутал по закоулкам догадок, но наконец взрывная волна догадок вышвырнула меня из наезженной колеи жизни и оставила на плёсе, вне людского течения.

Небо колыхалось, отражённое в тротуарной грязи. Я цепенел, глядя на летящих перевернувшихся птиц в лужах, пока кто-нибудь решительной походкой не разветвлял отражение, и тогда стая крылатых, рассеявшись, распускалась прядями и как будто дрожала от еле сдерживаемого грудного смеха, медленно сходясь в изначальное. Лужи оторопело вздрагивали под дробью разномастной чужой обуви… аккуратненькие ботиночки, изящные сапожки, деланно уродливые кроссовки, неуклюжие боты с кабалистической узорной вязью.

Пешеходные дорожки, накладываясь друг на друга, сходились и расходились, сталкивались на углу и неожиданно обрывались у дверей магазинов, конторок; некоторые словно на излёте застывали на остановках как на причалах, ожидая транспорта.

Сам не знаешь, куда тебя приведёт запутанный лабиринт затоптанного асфальта, если вот так пялишься под ноги, — везде всё одинаково и везде разные картины… тут угол дома пускает волну в прямую очередь идущих один за другим прохожих, там жёлтые от похоти липы бесстыдно целуются с грязно-зелёными газонами, а вот там крутым каскадом ступеней здание мягко пробует влажные плиты.