Том Эгеланн — ведущий норвежский писатель, работающий в жанре исторического интеллектуального детектива, автор блестящего криптологического романа «Хранители Завета», переведенного на 17 языков.
В романе «Разорванный круг», названном критиками «норвежским „Кодом да Винчи“», мы снова встречаем археолога Бьорна Белтэ. На глазах Бьорна происходит кража только что обнаруженного на раскопках в монастыре Вернэ золотого ларца, Ларца Святых Тайн. Кражу совершает знаменитый профессор Грэм Ллилеворт, которому покровительствуют очень высокие чины в правительстве и охранных организациях Норвегии. Но на каком основании на кражу пытаются закрыть глаза как полиция, так и Инспекция по охране памятников или они являются участниками какого-то мрачного заговора? Что находится в Ларце? Как двухтысячелетняя тайна Ларца связана со смертью Чарльза де Витта и отца Бьорна, много лет назад участвовавших в экспедиции Грэма Ллилеворта и погибших при крайне загадочных обстоятельствах? В поисках истины Бьорну, пытающемуся защитить реликвию от посягательств злоумышленников, самому придется нарушить закон. Но стоило ли это того и действительно ли враги — те, за кого себя выдают, а истина — то, что непременно необходимо открыть миру?
ПРОЛОГ
Ближе к вечеру того дня, когда умирала Грета, пошел дождь.
Сквозь струйки дождя за голыми ветками кустарника я едва вижу фьорд, блестящий и холодный, скорее похожий на большую реку. Уже не один час я сижу здесь и смотрю на капли, текущие по оконному стеклу. Я думаю. И пишу. От порывов ветра на запотевшем стекле появляются изменчивые разводы.
Письменный стол я придвинул поближе к окну. Теперь можно писать, бросая взгляд на улицу. Во фьорде плавают комки гниющих водорослей. Волны лениво плещутся о прибрежные скалы. Слышны робкие покрикивания уставшей от жизни морской крачки.
Черные намокшие ветки дуба, растущего рядом с домом, торчат во все стороны. Кое-где видны редкие листочки, которые еще не поняли, что наступающая осень скоро приберет и их.
Часть первая
АРХЕОЛОГ
I
ЗАГАДКА
Я сижу на корточках на одном из абсолютно одинаковых квадратных участков и занимаюсь поисками прошлого. Голову нещадно печет солнце. На руках мозоли, которые периодически напоминают о своем существовании резкой болью. Я весь в пыли и поту. От меня разит. Футболка прилипла к спине, словно старый заскорузлый пластырь.
Ветер и лопаты подняли в воздух огромное количество мелкого песка, который висит над полем серо-коричневым куполом. Пыль режет глаза. Во рту у меня сухо, лицо покрыто слоем грязи. Кожа кажется потрескавшейся коркой. Я издаю тихий стон. Невозможно представить себе, что когда-то я мечтал именно о такой жизни. Но ведь всем людям надо на что-то жить…
Я чихаю.
— Будь здоров! — звучит чей-то голос. Удивленно оборачиваюсь. Все заняты своим делом.
II
СВЯТОЙ ЛАРЕЦ
— Не может быть! Малыш Бьорн! Это ты?
Постарела. Грета всегда производила впечатление очень немолодой (хотя слово «зрелая», пожалуй, будет более уместным). Но она принимала свой возраст с врожденным достоинством. Когда мы познакомились, она лихо зачесывала посеребренные сединой волосы и носила облегающую юбку и черные ажурные чулки. Сейчас я вижу, что за последнее время она сильно сдала. Глаза по-прежнему горят, но на худом лице отчетливо проступили морщины и пигментные пятна. Дрожащие руки с тонкими пальцами похожи на коготки крохотного воробья. Седые волосы заметно поредели. Она чуть склоняет голову набок. «С тех давних пор прошло немало…» — задумчиво произносит она. Голос надтреснутый, нежный. Когда-то давно я был в нее влюблен.
Улыбка та же, что и раньше, и взгляд тот же, но очарование пропало. Она отступает в сторону и впускает меня.
Квартира ничуть не изменилась: огромная, забитая мебелью, темная, наполненная терпкими ароматами. Комнаты, комнаты, комнаты. Необыкновенно широкие двери. Лепнина на потолке. На комодах и узких полках фигурки библейских персонажей. Моисей на горе Синай. Мария с Иисусом у яслей. Нагорная проповедь. Распятие Христа. В маленьких плетеных креслицах из лыка сидят медвежата и куколки с неподвижными фарфоровыми личиками. Возможно, именно они напоминают Грете Лид-Вэйен о детстве, о котором она отказывается говорить. Кажется, у нее нет родственников. Во всяком случае, она ни с кем не поддерживает близких отношений. Грета заполнила пустоту жизни наукой. И мужчинами. Повсюду книги. Она замуровала себя в своей квартире в престижном районе Фрогнер и наслаждается одиночеством.
III
ЛЮБОВНИК
Я из тех мужчин, которых женщины выбирают скорее инстинктивно, чем осознанно. Во мне они видят блудного сына.
Как-то раз, когда мне исполнился двадцать один год, мама попросила меня приехать к ней в воскресенье для серьезного разговора. В огромном доме никого, кроме нас. Профессора и моего сводного брата отправили погулять. Мама испекла печенье и приготовила чай. С кухни доносились ароматы бифштекса и квашеной капусты. И чего-то запеченного в сыре для меня. Мама усадила меня на диван и села на стул прямо напротив. Сжала руки коленками и посмотрела на меня. По покрасневшим глазам я понял, что она все утро плакала. В этот момент она была невероятно красива. Я ожидал рассказа о том, что врачи обнаружили у нее раковую опухоль. И жить ей осталось не больше полугода.
Но мама спросила, не гомосексуалист ли я.
