Клятва рыцаря

Гарнетт Джулиана

Нормандский рыцарь Люк Луве, посланный королем усмирить восставших саксов, уверен в своей легкой победе. Но, встретившись на поле битвы со своим врагом, он был сражен... не мечом, а красотой и отвагой саксонской принцессы Коры де Бэльфур. Девушка поклялась, что никогда не уступит надменному рыцарю. Но что больше ее тревожит – вероломные планы ее врага или жар его страсти?

Пролог

Май 1067 года

– Если ты настолько малодушен, что боишься бросить вызов нормандцам, я буду сражаться вместо тебя.

Ее слова прозвучали в затихшем зале, точно с лязгом выхваченный из ножен меч. Это был вызов. Все замерли. И все глаза обратились на нее, на высокую светловолосую девушку, стоящую в центре зала.

Она стояла уверенно, неколебимо, чуть вздернув упрямый подбородок и выпрямив стройный стан. Холодные голубые глаза ее твердо смотрели из-под густых темных ресниц.

Ни случайный звук лютни, слетевший из-под дрогнувших пальцев какого-то менестреля, ни стук бокала, ни скрип скамьи под кем-то из сидящих здесь рыцарей и баронов – ничто не нарушило тишину. Все, кто находился в этом зале, казалось, затаили дыхание.

Часть 1

1

Йоркшир, Англия,

октябрь 1069 года

– Будь проклят этот старик за свое вероломство! Сколько человек погибло у сэра Саймона?

Гонец с трудом проглотил комок в горле.

– Около восьмидесяти человек, государь. И лошади захвачены. Те, что еще уцелели.

2

Все было кончено. Все ее планы, надежды – рухнули. Если бы она покинула Рудда… Но к чему теперь все это. Она не могла оставить маленького, до смерти напуганного мальчика одного лицом к лицу с нормандцами.

Несмотря на вызывающий вид, Кора была напугана как никогда в своей жизни. Сердце бешено колотилось в груди, а пот, раз за разом прошибавший ее, стекал по спине ручьями. И все же она не доставит этому грубому нормандцу удовольствия заметить ее страх. Все, что она могла сейчас сделать, это сохранять остатки спокойствия и, гордо вздернув подбородок, твердым взором встречать его суровый взгляд.

– Ну, так отвечай, – повторил он раздраженным тоном, – кто унаследовал Вулфридж? Он достался тебе?

Люк задавал этот вопрос уже второй раз, не в силах поверить, что она, слабая женщина, могла повести за собой мужчин, бросила вызов нормандским рыцарям. Кора передернула плечами.

– Какое тебе до этого дело? Вулфридж теперь твой по праву победителя.

3

Кора смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых пылали ненависть и страх. Грудь ее вздымалась от тяжелого прерывистого дыхания, как у загнанной лисицы. Припав к полу, девушка схватилась за кровать. Единственная лампа освещала все вокруг тусклым светом, и полумрак, сгустившийся в спальне, казался зловещим.

Люк постарался взять себя в руки, но это далось ему нелегко – он весь так и кипел от бешенства. «Нормандский ублюдок?» Он готов был уже проявить снисхождение к ней, когда с ее губ сорвалось это оскорбление.

«Нормандский ублюдок!»

Да, таким он и был. И это так глубоко въелось в него, что даже девчонка-язычница разглядела это в нем без труда. Словно какое-то клеймо, точно знак на лбу, выдающий его как незаконного сына, навеки обреченного быть чьим-то вассалом, а лордом никогда. Даже родной отец много лет тому назад отрекся от него. Теперь об этом почти все уже забыли, но только не он, кому были адресованы эти слова. О, как глубоко они уязвили его! Ему всегда казалось, что эти слова смертельно ранят его.

И все же он не умер от них, остался в живых, хотя и с незаживающей раной в душе. Какими же действенными могут быть иной раз слова, брошенные в шутку или всерьез. Они и излечить способны лучше, чем самое сильное лекарство, и ранить сильнее, чем самый острый меч.

4

Люк застыл, не сводя с нее глаз. Все тело его напряглось от желания, но лицо не выражало ничего.

Кора ждала своей участи с замирающим сердцем. Если уж ей суждено быть отданной мужчине, то пусть это будет ее собственный выбор, а не воля нормандского короля. Вильгельм, скорее всего, заставит ее выйти замуж за кого-то из своих рыцарей, этот человек будет владеть Вулфриджем. Если же ей удастся соблазнить Люка, возможно, замок останется за ней. Это было рискованно, но игра стоила свеч.

Холодный воздух овевал разгоряченную кожу, а напряженное молчание давило, как цепь на ее теле. Она понимала, что Люк был прав, говоря, что соблазнительница из нее никакая, хотя слышать это было неприятно. Прежде ей не приходилось этим заниматься: ее опыт общения с мужчинами заключался не в том, чтобы их завлекать, а, наоборот, чтобы держать их от себя на расстоянии. Как же поступить сейчас? Кора чувствовала, что ей недостает опыта, и приходила от этого в замешательство. Ее бросало то в жар, то в холод, тело сковало странное напряжение.

Почему Люк молчит? Почему он ничего не сказал, даже не шевельнулся?.. Он все так же стоял не спуская с нее глаз, уставясь на нее каким-то тяжелым неподвижным взглядом.

Наконец он вышел из оцепенения и, покрыв тремя большими шагами расстрояние между ними, резко дернул ее за руку вверх. Цепь впилась в ее кожу, а шкуры разметались возле ног, покрыв голые лодыжки.

5

Горящие дрова трещали в костре, взметая вверх мириады искр. В отдалении завыл волк, и его одинокий вой пронизал тишину ночи. Кора вскинула голову и невольно привстала.

– Это всего лишь волк, – успокоил ее Люк. – Он не подойдет слишком близко к кострам.

Кора села и снова закуталась в плащ. Ее руки слегка вздрагивали, когда она подбирала складки плаща. Люк не ожидал, что эта смелая гордая саксонка испугается волчьего воя в ночи; та самая особа, что дерзнула бросить вызов сэру Саймону и ему самому, а на каждое слово отвечала дерзостью. Люк уже почти сожалел, что приходится везти ее к королю. В эти смутные времена даже мужчине трудно не потерять головы, а жизнь женщины вообще ничего не стоила. Если это правда, что она обороняла Вулфридж от набега датчан, то можно только поразиться ее мужеству.

– А почему до Вильгельма не дошло известие о том, что лорд Бэльфур умер? – спросил он через мгновение, и Кора повернулась к нему со странным выражением глаз.

– Почему? По-моему, это очевидно.