Для Джексона Тайлера карандашный портрет, сделанный детской рукой на листке из школьной тетради, был таким же привычным зрелищем, как отражение его собственного лица в зеркале. За пять лет работы директором начальной и средней школы он перевидал тысячи подобных художеств. Но вот как рисунок попал в это место? Ему бы висеть на грязноватой стене школьного коридора, а он вместо этого был приколот — немного криво и всего лишь одной кнопкой на огромной квадратной доске объявлений, красовавшейся на кирпичном фасаде продуктового магазина в Лейк-Сити. Увидев столь хорошо знакомый рисунок в несвойственной ему обстановке, Джексон, заинтересовавшись, перехватил поудобнее пакет с только что сделанными покупками и подошел к доске — рассмотреть листок получше. Не обращая внимания на протесты своего левого колена, он наклонился и стал изучать творение юного художника.

Оно, несомненно, того заслуживало, хотя и было размещено на бумаге с нарушением законов симметрии. Это был своего рода шедевр, ибо рисунок представлял собой удивительно правдоподобное — в этом Джек был уверен — изображение лица реально существующей женщины с огромными миндалевидными голубыми глазами, довольно резко очерченным подбородком и копной легких каштановых волос, завитками ниспадавших на брови. Наметанным учительским глазом Джексон определил, что юному художнику, пусть наделенному способностями выше средних, никак не может быть больше девяти лет. Это умозаключение подтверждалось и орфографическими ошибками, которыми изобиловала надпись слева от рисунка. Читая ее, Джексон поначалу усмехался, но, обдумав возможные последствия подобного обращения, нахмурился. Надпись гласила:

Некое доброе маленькое существо, расстроенное тем, что мать работает до изнеможения, решило прийти ей на помощь, найдя для нее супруга. Джек, оценив ситуацию, понял, что ребенок в отчаянии, а мать может попасть в весьма затруднительное положение.

Сильно почему-то встревоженный этим обстоятельством, Джек сорвал объявление с доски, сунул его в пакет с продуктами, выпрямился во весь свой внушительный рост и, быстро миновав автомобильную стоянку, бросил пакет на заднее сиденье своей машины — закрытого автомобиля усовершенствованной конструкции самой последней марки. Оставалось надеяться, что никто не изучил объявление с таким же пристрастием, как он. Ему бы очень не хотелось, чтобы наивная попытка ребенка облегчить мамину жизнь повлекла за собой нежелательные результаты, сделав молодую женщину жертвой телефонных розыгрышей, насмешек, а то — не дай Бог — и какого-нибудь злодеяния! И предотвратить подобные неприятности может только он, Джексон Тайлер, и никто иной. Это, разумеется, не входит в обязанности директора школы, но является его нравственным долгом, священным для каждого порядочного человека.

Хеллер покачала головой. Она могла бы и догадаться, что встретит его здесь. Подобная преданность делу заслуживает, разумеется, всяческих похвал, жаль только, что ей не до восторгов. Со вздохом она поднялась по ступенькам крыльца и пристальным взглядом заставила гостя пропустить ее. В комнате она аккуратно развесила на спинке стула халат, в котором была накануне в магазине, и словно со стороны взглянула на свое жилище. Какой маленькой и жалкой показалась, верно, эта комната Тайлеру! При виде разбросанной по паласу кукурузы лицо ее скривилось в гримасе.

— Бетти! — воскликнула она укоризненно, нагибаясь и собирая разлетевшиеся хлопья. — Сколько раз я тебя просила убирать за собой!

— Извиняюсь! — проворчала Бетти. — За всем не углядишь. Миска перевернулась, когда я пошла отворять ему дверь.

— Понимаю, понимаю, но ты бы ее не перевернула, если бы не оставила посреди пола, — сказала Хеллер.

Она подняла миску, круто повернулась, чтобы идти в кухню, но, убирая волосы с лица, налетела на Джека Тайлера, извинилась: «О, простите, пожалуйста!» — и обошла его кругом. Проходя мимо, она сказала: