Екатерина II. Великая Императрица, блистательная женщина, дальновидный политик. Век ее правления — это не только громкие военные победы и прагматичные реформы, это век просвещенной монархии, расцвет искусств, строительство грандиозных дворцов, изумительно красочная пестрота в эстетике. Время прекрасной живописи и любви.
Слишком много оставил тот век загадок и тайн. Среди которых жизнь Дмитрия Левицкого — одного из самых прославленных, самых обожаемых живописцев. Действующими лицами его странной, загадочной судьбы были лучшие люди той эпохи. Но почему оказался забыт в последние годы своей жизни автор портрета Екатерины-Законодательницы? Какие причины побуждали молчать современников Левицкого? Какую ошибку совершил он в молодости? А все начиналось с письма…
Действующие лица
Левицкий Дмитрий Григорьевич (1735–1822) — замечательный русский портретист.
Настасья Яковлевна — его жена.
Агапыч — крепостной слуга Левицкого.
Екатерина II Алексеевна (21 апреля 1729 — 6 ноября 1796), урожденная принцесса Ангальт-Цербская, — императрица Российская (1763–1796).
Павел I Петрович (20 сентября 1754 — 11 марта 1801) — Российский император (1796–1801).
От автора
Ветер широкими волнами наплывает на глубины пустынной улицы. Солоноватой накипью оседает на стенах домов. Шелестит в неохватных тополях. Растекается за решетками садов. Ветер словно приподнимает низко опустившуюся пелену неба, жемчужно-серую, в чуть уловимых отсветах водной глади.
Вода… Улица начинается в ее могучем и тугом течении и вдали уходит в свинцовую рябь, вспоротую неустающим и бесшумным движением кораблей. Низко осевшие буксиры с алой перевязью тянущихся к небу труб. Привставший на лапах «Метеор», ядром снаряда проскакивающий под тяжело пригнувшимися арками мостов. Парусник с полуприбранными парусами, в тонкой паутине высоко взметнувшихся рей. Громады втиснувшихся среди домов океанских лайнеров. Чайки на захлестанных пеной обломках досок. Река ли, море ли, напружинившимися потоками хлынувшие в город.
Улица расступается простором сонной равнины. Мелькание троллейбусов, стремительный росчерк машин, кажется, не в силах оставить след в невозмутимом равнодушии ее тишины.
Сквер в сумеречной тени вековых лип. Игла гранитного обелиска — памяти военных побед слишком давних екатерининских времен. Чугунная чаша фонтана. Стайки воробьев, летящих навстречу одиноким прохожим.
Через мостовую — бесконечный простор окон и пилястр, перекрывавших кипенной белизной брусничную красоту стен, кажется, без входов, кажется, в застывшем за ними безлюдье. Когда-то знаменитый Меншиковский дворец, когда-то Сухопутный шляхетный корпус.