Час утра. Мне еще минимум до трех заниматься и я сражаюсь с дремотой, глотая кофе, остывшее к полуночи.

Еще до того, как я сюда попал, мой друг Стивен предупреждал, что большинство однокурсников окажутся бывшими инженерами, консультантами и финансовыми аналитиками, теми людьми, кто знает, как работать с цифрами. "И еще будет несколько студентов с ущербным прошлым, как у тебя, — сказал он. — Лирики. Знаешь, те самые типы, кто ни разу не зарабатывал себе на жизнь как полагается".

Сегодня этот лирик высидел все три пары, чувствуя себя полностью потерянным, потом отправился в библиотеку и два часа изучал там модели "максимизации полезности", но так и не смог решить ни одной задачи. В конечном итоге я сдался и пошел в университетскую книжную лавку. Когда на глаза попалась знакомая книга, "Божественная комедия", я перелистнул ее до той самой песни, где Данте очутился перед входом в геенну и, задрав голову, читал над воротами вот такую надпись:

"ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ".

Я обязан этой книгой Скотту Туроу по двум причинам. "One L", повесть Туроу про его первый студенческий год в Гарвардской школе юриспруденции, убедила меня не ходить учиться на адвоката. У Скотта живой слог. Он дает все в деталях. Был бы у меня правильный темперамент, чтобы стать адвокатом, "One L" возбудила бы небольшой пожар в груди. Вышло же так, что его книга вылила ковш холодной воды на идею, которая заслуживала быть потушенной.

"One L" также подтолкнула меня к мысли, что полезной могла бы оказаться похожая повесть, на этот раз про бизнес-школу.

Каждый год десяткам тысяч юных американцев приходит в голову идея пойти в бизнес-школу. Каждый год к этим американцам присоединяются тысячи из-за границы. В нашей группе в Стенфорде были студенты из Японии, Ганы, Новой Зеландии, Мексики, Аргентины и большинства стран Западной Европы. (Ныне в Стенфорде есть студенты из России и Китая). Во всех этих тысячах зудит желание что-то из себя сотворить. Все хотят быть крутыми, хотят делать деньги.

Как и я в свое время, они начинают с того, что мусолят идею о бизнес-школе, запрашивая проспекты из интересующих их университетов. Но когда проспекты прибывают, в них оказываются только глянцевые фото, скудные факты про учебные планы и, в типичном случае, обольстительные рекламные обещания — в конце концов, бизнес-школы кое-что знают про маркетинг.

Неважно, сколько информации эти проспекты доводят до читателя, они не дают ответа на главнейший, единственный по-настоящему значимый вопрос потенциального студента. Что это вообще такое: учиться в бизнес-школе?

Одним пятничным вечером летом 1988-го года я прощался с президентом Соединенных Штатов.

На минуту я остановился в ожидании на колоннаде, что Г-образной скобой охватывает две стороны Розового Сада. Широкий прямоугольник центрального газона, удобряемый, пересаживаемый, аэрируемый, орошаемый и подстригаемый столь прилежно, что в полуденном блеске он мог напоминать лужайку для гольфа, приобрел сейчас богатый, имперский оттенок. На кустах и цветах по границе сада собрались тени, расставляя темные акцентирующие штрихи. Сама же белизна Белого дома расплылась сливочным тоном.

Джим Кюн, личный помощник президента Рейгана, открыл дверь в Овальный кабинет.

— Он заканчивает со своими бумагами, — сказал Джим. — Еще с минуту.

Каждое утро Джим встречал президента в семейном комплексе на втором этаже резиденции, спускался с ним на лифте и сопровождал его по дорожке мимо этой колоннады, от резиденции у длинной палочки буквы «Г» до Овального кабинета на другом конце. Затем, по вечерам, Джим провожал президента обратно. Иногда этот вечерний променад с президентом Джим устраивал и для увольняющегося члена администрации. Уходящему работнику это давало возможность попрощаться.