Повесть современной канадской писательницы рассказывает о становлении характера тринадцатилетнего мальчика, о его поисках своего места и жизни. Прадед мальчика — индеец, живущий в резервации. Он помогает подростку обрести себя и прививает ему чувство долга и ответственности перед предками.
Глава I
Воскресенье Том любил. По воскресеньям отец отвозил его в резервацию — навестить прадедушку. Этой поездки он с нетерпением ждал всю неделю, хотя перед ней родители обязательно препирались — начинали еще в субботу, а в воскресенье за завтраком перебранка достигала апогея.
— Почему ты никогда меня не слушаешь, Марк? Меня тревожит будущее Тома. Все свободное время мальчик проводит там, куда это годится?
Стоило вспыхнуть этому спору, родители начинали говорить о Томе в третьем лице, будто он вдруг становился невидимкой.
— Кэрол, что ты, в самом деле? Раз в неделю — это «все свободное время»? Ты же знаешь, как старик его ждет.
За глаза отец Тома всегда называл вождя Сэмюэла Лайтфута стариком, хотя при встречах с ним держался очень вежливо. Почему «старик», а не «дедушка»? Этот вопрос Том задавал себе тысячу раз. Ведь казалось бы, отец должен гордиться, что его дедушка — самый настоящий индейский вождь.
Глава II
Как обычно после лета, втянуться в школьную жизнь было нелегко. Казалось, все ребята — это горошины разного размера, которые трясут и просеивают сквозь сито. В первые недели привыкаешь к новым учебникам, к новому расписанию, новым лицам. Потом в один прекрасный день все встает на место, и ты точно знаешь, где тебе положено быть и что делать в каждый из дней недели с восьми тридцати до последнего звонка в три часа дня.
Сито сделало свое дело — все теперь делились на друзей, врагов и серединок на половинку. Оказалось, у Тома в этом году врагов меньше, а серединок на половинку больше. Трое ребят ему нравились особенно — их вполне можно пригласить к себе домой, вместе заняться детской железной дорогой и строительством игрушечных ракет или сходить к ним.
Появился у него и настоящий друг, и это многое изменило в жизни Тома. Питу Каммингсу не страшно доверить самое важное, самое сокровенное. В школе он был новенький. Четырнадцать лет, худощав, лицо заостренное, по всем предметам дела у него шли блестяще. Подыгрывать учителям он и не думал. Наоборот, был не прочь повольничать и отколоть какой-нибудь номер, и это, естественно, навлекало на него учительский гнев. Но у Пита был хорошо подвешен язык, и ему всегда удавалось выкрутиться.
Том и сам не заметил, как рассказал Питу о прадедушке, духах и укладке призраков. Пит выслушал его без тени улыбки и, когда Том кончил, сказал:
— Плохо, что мы не знаем, куда девались все укладки. А то выкрали бы их обратно.
