Стоял абсолютно спокойный день, который купался в мягких солнечных лучах. Птицы привычно перекликались в зеленых, пышущих цветом и жизнью ветках дерева, озорной ручей бросался на гладкие камни, а мелкие зверьки деловито копошились в собственных норках. В лесу было одновременно тихо и спокойно, но при этом в нем царила вечная жизнь. В воздухе стоял крепкий запах цветов и отдаленное напоминание о скошенной траве. Будто все вокруг было пронизано миром, счастьем и лучами сияющего солнца.

На холме, покрытом зелеными волнами травы, обрисовалась четкая фигура человека. По бокам от него уверенно бежали две огромные собаки. С каждым мгновением они все приближались и приближались к равнине, на которой кое-где виднелись камни.

В тени многолетнего дуба, раскинувшего свои ветви выше к небу, примостилась, на первый взгляд, огромная куча мха. Вокруг нее жались веточки ландышей и сочные стебли щавеля. Но куча равномерно поднималась и опускалась. И в этот момент до нее донеслись звуки бегущих человека и собак.

Огромная зеленая голова с усилием оторвалась от земли. Комья мха полетели в разные стороны, когда дракон осторожно повернулся в сторону холма. Его темно-зеленая чешуя давно потеряла свой блеск и покрылась слоями грязи и мха, так что только морда выдавала его истинный окрас. Тяжелые кожаные веки с трудом поднялись, и круглые черные зрачки на голубом фоне сузились в маленькие полоски. Бока тяжело раздулись при очередном вздохе, и он умиротворенно опустил голову на вытянутые лапы. «А, Всадники…» — лениво появилась в мысль в его уставшем и одряхлевшем от времени сознании.

Девушка застыла на краю оврага, который срывался в бесконечную равнину, засыпанную камнями и поросшими дубами. Бока стоящих рядом волков часто вздымались, а розовые языки свешивались из пастей. Ее взгляд скользил по распростертой земле уверенно и смело. Она едва ли заметила старого дракона, спавшего в тени, все ее внимание мгновенно перенеслось на другое существо.

Я раздраженно зашипела, когда служанка неловко потянула мои волосы, зацепившись щеткой за небольшой колтун. Стиснув зубы, я бросила на ее отражение в зеркале полный ненависти взгляд. Хотя эта злоба почти мгновенно потухла, и девушка продолжила послушно расчесывать волосы и беспрерывно щебетать о разной чепухе. Какого цвета будет роскошное платье, какие камни будут пришиты на подоле, а какие на лифе. Что приказала госпожа герцогиня Фунт

а

й уложить в дорогу, и зачем нам понадобиться в пути столько платьев и нарядов, и как на это отреагирует двор короля.

— Миледи! — осуждающе воскликнула служанка, когда я резко встала и выпрямилась. Меня даже не волновало, что на щетке остался порядочный клок волос. — Я должна подготовить вас! — она бросила на мое лицо умоляющий и взгляд, и я, негодуя, села на место.

Сердце мое разрывалось на куски. Одна часть моего внутреннего мира так восторженно хотела понестись на молодом жеребце в невиданные края, ощутить всем своим разумом чистоту и простоту мира, понять, что такое свобода. И, наконец, избавиться от чертовых платьев в кружевах. Другая же почтительно понимала, что у меня есть долг, который выполнить перед своими родителями я просто обязана, и другого выбора быть не могло даже в теории. Меня для этого и воспитывали, вся сознательная жизнь была основана на этих стремлениях. Это мой долг, что уж и говорить о мечтах, о свободе. Бессмысленно…

— Миледи Фунтай, ваша матушка пришла поговорить, — сообщила горничная, которая появилась в дверном проеме за минуту до своей госпожи.

В комнату вихрем ворвалась моя мать. О, что эта за женщина! В свои сорок восемь лет она купалась в мужском внимании, но при этом не забывала и про своего горячо любимого мужа. Своей красотой герцогиня Фунтай могла поставить в замешательство. В чертах ее лица не было ничего особо примечательного — гладкие скулы, прямой нос, округлый подбородок. Паутина мелких морщинок у губ, потому что она часто улыбалась, и одна глубокая линия посреди лба, свидетельствующая о долгой работе мысли. Слегка раскосые глаза, оттенка долголетнего бренди, черные, с посеребренными нитями, курчавые волосы. Фигура тоже была самая обыкновенная. Герцогиня не была высокого роста, едва доставала подбородком до груди мужа. Для своих лет она имела округлые, пышные формы, но не была полной. Вся ее магическая красота заключалась в умении себя держать и в проницательном взгляде. Мужчины и женщины млели под этим взглядом. Если она что-то приказывала, то все ей беспрекословно подчинялись. Если герцогиня улыбалась, то у всех на лицах безвольно тоже расплывалась улыбка. Красота ее таилась внутри, в силе духа и воле, а тело было лишь приятной окантовкой этого великолепного сокровища.