Джихад, объявленный «мировому империализму» ливийским диктатором, окончился провалом. Решающий вклад в одержанную над врагами свободного мира победу внесли самоотверженные действия команды «Йонаги», корабля, вернувшегося в наш мир из прошлого.
Однако священная для экстремистов война с «неверными» не завершена. Теперь агрессоры намерены прибегнуть к удушению ненавистной им Японии экономическими мерами. Если отсечь островное государство от источников нефти, то японцы будут поставлены на колени.
И вновь на пути фанатиков становится «Йонага» — седьмой авианосец императорского военно-морского флота Японии. Его экипаж под командованием адмирала Фудзиты готов к новым сражениям.
1
Никогда ни с одной женщиной не возникало у Таку Исикавы такой близости, как с его истребителем «Мицубиси А6М2». Белая верткая боевая машина вначале и впрямь, как своевольная любовница, иногда упиралась и капризничала, но разогревшись, льнула к летчику, становилась продолжением его тела, послушным орудием его воли и решимости служить императору, выпускала огненные когти трассирующих очередей, несущих смерть врагам микадо.
Чуть заметный поворот ручки влево, одновременное прикосновение левой подошвы к педали руля высоты — и поблескивающий белый самолет, заложив пологий вираж над восточной оконечностью Токийского залива, вошел в разворот с набором высоты влево. Горячее масло омывало клапаны, поршни и шестерни всех четырнадцати цилиндров удовлетворенно рокочущего мотора. Летчик плавно прибавлял газ, пока тахометр не показал 1100 оборотов в минуту.
Он любил летать и в эти мгновения чувствовал себя богоравным, погружаясь в какое-то подобие нирваны, переносился в иную реальность. В воздухе ему казалось, будто неведомые силы управляют его телом независимо от его воли, оставляя ему лишь ощущения. Казалось, будто достаточно подуть на штурвал, взглянуть на руль высоты, подумать о легчайшем прикосновении к рычагу сектора газа — и машина, ставшая частью его существа, сама выполнит нужный маневр. Это было слияние с Благословенным и, может быть, переход в другое земное воплощение. А еще в эти минуты он, предвкушая близкую опасность, испытывал чувство того пьянящего восторга, который неизменно владел им в смертельной схватке с врагом.
Он быстро огляделся. Позади шли его ведомые, заменившие сбитых в тяжелейших воздушных боях над Малаккским проливом ветеранов его звена — Сио Йосиду и Йосана Саканиси. Младший лейтенант Акико Йосано, слишком круто повернувший штурвал своей машины, которая чутко слушалась малейшего прикосновения, теперь суетливо подстраивался вровень с его левым рулем высоты. Шедший справа морской пилот первого класса Юнихиро Танизаки, наоборот, промедлил, переосторожничал и справился с маневром не лучше, чем его напарник.
Исикава отдавал предпочтение «клину» перед «фронтом», особенно когда вел неслетанное звено. Двигаясь в параллельном строю, ведомые должны постоянно следить за лидером: сам он в относительной безопасности, а вот они легко могут стать добычей опытного противника. Конечно, «клин» тоже требует равнения, но для ведомых проще держаться у рулевой высоты лидера, чем идти голова в голову, а, кроме того, они видят друг друга, могут прикрывать напарника с фланга и в то же время повторять его маневр — увеличивать или уменьшать скорость, сходиться и расходиться. Но каким бы строем ни шла «тройка», пилоты должны действовать синхронно и согласованно, как игроки вышколенной команды, как актеры театра Кабуки, где каждый твердо знает свое место и очередность своих движений и балетных па. А Йосано и Танизаки еще слишком молоды, неопытны и неуверены в себе, чтобы заставлять их держать равнение — они потратят на это чересчур много времени и сил. Всевышний, молился Таку, дай ты мне поднатаскать новичков перед тем, как вести их в бой против асов полковника Каддафи.
2
На следующий день после того, как атакованный и поврежденный авианосец был отбуксирован в док Йокосуки, где стал на ремонт, разгневанный адмирал Фудзита собрал флагманских специалистов и командиров всех боевых частей на совещание, которое оказалось весьма бурным.
Брент Росс, как младший по званию, занял свое обычное место в конце длинного дубового стола в адмиральском салоне, украшенном висящим на переборке портретом моложавого императора Хирохито на коне. Под портретом стояли адмиральские реликвии — круглое золотое солнце с расходящимися лучами символизировало богиню солнца Аматэрасу («Та, кто сияет на небе»), статуя Будды, по слухам, собственноручно отлитая из золота мучеником Денгио Дайси, маленький храмовый колокол из Нару Тодадзи, сделанная из золота и драгоценных камней композиция, представлявшая Кваннон, Дзизо и Амиду, олицетворявших единство настоящего, прошлого и будущего, жадеитовый конь — символ успеха, тигр из эбенового дерева, полоски на шкуре которого были сделаны из золота, — символ беспощадности к врагам Японии и упорства в защите ее рубежей. Здесь же висели многочисленные золотые и серебряные медали, выбитые в честь славных побед японского оружия.
Оглядев собравшихся, лейтенант Росс подумал, что кое-кого из тех, кто некогда сидел за этим столом, уже нет. Обрел верное блаженство восьмидесятипятилетний капитан-лейтенант Кэндзи Хиронака, которому в Южно-Китайском море осколок тысячефунтовой бомбы угодил прямо в грудь. Командиры групп бомбардировщиков и торпедоносцев подполковник Кэндзо Ямабуси и майор Сако Гакки вместе со своими летчиками сложили головы в кровавых боях против линкоров и крейсеров полковника Каддафи в Малаккском проливе. Старший офицер авианосца капитан первого ранга Масао Кавамото пропал без вести во время тушения страшного пожара, вспыхнувшего на ангарной палубе после того, как тысячефунтовая «зажигалка» прошла сквозь бронированную ВПП как нож сквозь масло. Командир группы истребителей Таку Исикава после неудачного приземления на деревья лежал в госпитале с обожженной ногой и сильными ушибами.
Однако, к счастью, лейтенант видел перед собой и знакомые лица, принадлежащие к разным расам. Слева от него сидел командующий палубной авиацией «Йонаги» подполковник Йоси Мацухара, служивший на авианосце со дня его спуска на воду в 1941 году и вместе с ним претерпевший сорок два года изоляции на Чукотке. Брент знал, что Йоси — уже за шестьдесят, но время было не властно над ним, как и над остальными членами экипажа, выдержавшими эту ледовую эпопею: он выглядел, на удивление, молодо, сохранил стройную мускулистую фигуру, гладкую кожу без морщин, густые черные волосы и по-юношески живые глаза. Наделенный от природы феноменальной реакцией, Мацухара считался лучшим истребителем авианосца, а может быть, и мира. Свой боевой счет — семнадцать побед — он открыл еще в Китае, где служил вместе с Таку и сбил два русских И—16 и американский Р—40, а в недавних боях с арабами уничтожил еще восемь бомбардировщиков и шесть истребителей. Брент помнил, как изумился когда-то, узнав, что Мацухара — американец.
Далеко не сразу стал он его ближайшим другом: при первой встрече летчик глядел на юного лейтенанта как на злейшего врага, как на часть той силы, которая уничтожила его священную империю и вместе с нею — его жену и двоих сыновей, погибших в огне во время массированного авианалета на Токио в 1945 году. Но им выпало сражаться плечом к плечу, когда смерть подстерегает на каждом шагу, со странной прихотливостью выбирая себе жертву, и общая опасность постепенно сближала их все больше и больше. И наконец лед отчуждения был сломлен и между ними установились те отношения, которые возникают только на войне и называются «братством по оружию». Во время долгих походов во все концы света они вели нескончаемые разговоры, и изголодавшийся за сорок два года по собеседнику и слушателю Мацухара, ничего не скрывая, делился самыми сокровенными мыслями, мечтами и фантазиями с юным тогда еще энсином, которого уважительно называл про себя «янки-самурай». Брент знал все о Мацухаре, о его детстве, о родителях и семье, о службе, полетах и боях.
