Ну что за день такой сегодня! Просыпаюсь утром, давай искать тапочек, а его в качестве туалета успела использовать кошка. Иду на кухню заварить кофе и проливаю на себя заварку. Захожу в ванную почистить зубы, оказывается, паста кончилась, да и горячую воду, как назло, отключили. Обозлившись, начинаю одеваться, а черную кофту, приготовленную вчера, нахожу облюбованной той же кошкой в качестве кровати и полностью покрытой рыжей шерстью. В конце концов, напялив что попало, сажусь в машину и, не проехав даже километра, попадаю в пробку часа так на три. Правду некоторые говорят, что в Москве машина нужна только тем, кто может позволить себе не работать, в час пик же проще на метро доехать. Приезжаю в отдел, начальник зовет к себе и делает строгий выговор, а потом отправляет посреди ночи следить за каким-то недостроенным зданием на окраине города, мол, там, по словам какого-то анонима, должна состояться продажа крупной партии наркотиков.

И вот, в час ночи, сижу в машине да думаю, ну какого черта мне так не везет? А тут еще и ливень начался. Дождь в середине октября — не самая приятная штука. Хочется еще насладиться последними улыбками солнца, тепленькими деньками, позабыв, что впереди три месяца зимы, а тут на тебе — льет как из ведра.

Сквозь проливной дождь разглядеть что-либо было почти невозможно. Он бил по крыше, создавая шум в ушах, образовывал тонкие ручейки, стекающие по лобовому стеклу.

Да черт её подери, эту погоду! Если в том здании и состоится какая-то сделка, разглядеть что-либо я не смогу. А Стас — тем более. Он уже час как спал, откинув сиденье машины. Благо он не храпит. И выйдет, что опять доблестная милиция, то есть полиция, никак не привыкну к этому названию, провалилась, а наркоторговцы оказались на свободе.

Самой бы поспать, да вот не могу я спать в машине. Хоть убей — не могу. Только теплая кровать да родная подушка и ласковое урчание кошки под ухом. Черт, да я же её покормить забыла. Надеюсь, Наташа, параноидальная соседка моя, зайдет и покормит. Ключи я ей на подобный случай дала.

Тик-так, — что-то тикало над головой, и, перевернувшись на другой бок, я поняла, что это часы. Позолоченные часы над моей кроватью. Золота в них, конечно, не больше, чем в булыжнике, но помню, как покупала их, и надпись на коробке гласила «Часы позолоченные». Да и ладно, хоть в них и нет ничего драгоценного, зато шагают уже пятый год.

Возле уха что-то мяукнуло, пошевелилось, прикоснулось к моему лицу мягкой шерсткой.

Буська!

В глаза ударил яркий свет, заставивший отвернуться от стены.

Свет! Уже день?

Только в кино и низкопробных бульварных романах в мягкой обложке слежка за человеком осуществляется здоровенными амбалами, облаченными в черные похоронные костюмы и передвигающимися исключительно на таких же черных джипах. Там обычно главный герой видит слежку за километр и лихо избавляется от неё. В жизни все и близко не так. Если получится — интересующиеся вами люди просто подкинут маячок, а сами будут находиться на довольно приличном расстоянии. Если такой возможности нет…

Во-первых, следить будут не на одной машине, а на нескольких, поочередно сменяющих друг друга; во-вторых, для наблюдения выберут не чёрные джипы с тонированными стеклами, а самые распространенные, встречающиеся на каждом углу марки; и в-третьих, следящий будет самым обычным человеком, любого возраста или пола, ни в коем случае не здоровяк с лицом и телом Арнольда Шварценеггера.

Следить могут как сзади, так и спереди, и если наблюдатель поймет, что его обнаружили, он сразу же скроется, а на следующем повороте к вам приставят другую машину.

Таким образом, даже если получается заметить или почувствовать за собой слежку, никогда не будешь уверен наверняка. В конце концов, все могло показаться. Возможно, водитель темно-зелёного «Сааба» действительно раздумывал, куда ему лучше поехать, искал подходящий маршрут. Не случись то, что случилось, — я бы никогда не обратила внимания на ту машину. Если же за мной действительно следят — «Сааб» я больше не увижу. На следующем повороте ко мне пристроится другая машина с другим водителем.

Черт подери, во что я вляпалась? И что делать дальше?

От Виталика я вышла минут через пять. Бабушка действительно умерла, и её бездыханное, изборожденное глубокими морщинами старушечье лицо с широко открытым ртом и устремленным в потолок мёртвым взглядом все никак не уходило из моей памяти. От этого вида настроение было испорчено полностью. Захотелось взять чертов диск и зашвырнуть его куда подальше. Заболела голова, и захотелось курить. Не может это быть совпадением. Бабушка Виталика умерла тогда, когда он включил эту чертову музыку. Других вариантов здесь быть не могло. Пошло некое воздействие, и её пожилой организм не выдержал. А вот сам Виталик, похоже, был даже рад, когда я пощупала пульс старушки и констатировала, что она действительно мертва. Он пытался это скрыть, но все равно было видно, что он ждал её смерти, желая унаследовать квартиру.

Я смотрела, как к подъезду Виталика подъезжает скорая, из неё с носилками в руках выходят два фельдшера и женщина-доктор.

Эх, зря я сюда приехала.

Вообще все зря.

С каждой минутой, с каждой секундой я все больше раскаивалась в том, что решила пуститься в эту авантюру.

Казалось, руль стремится выскочить из моих рук. Дорога была неприятная, скользкая, мокрая. В блестящих от прошедшего дождя улицах отражались дома, вывески, время от времени проезжающие машины. Говорят, что ночь — рай для городского водителя: ни тебе пробок, ни придурков, стремящихся подрезать на повороте, ни назойливых ребятишек с рекламными листовками, подбегающих, стоит только остановить машину на красный свет светофора. Были, правда, в поездке по ночному городу и свои недостатки — какой-нибудь пьяный или наркоман мог внезапно, словно ниоткуда, выпрыгнуть на дорогу, или же водитель-камикадзе, позабывший о правилах дорожного движения, вполне был способен выехать на встречную или рискнуть проскочить на красный сигнал светофора.

Кто-то когда-то сказал, что Москва никогда не спит, и иногда это казалось правдой — круглые сутки здесь что-то происходило, менялись лишь декорации. Город сменял дневной свет на ночные огни, и здесь начиналась совершенно другая жизнь. На улицы выходили те, кто привык жить ночью: молодые парочки, разгуливающие по освещенным иллюминациями тротуарам, шумные компании, направляющиеся в разнообразные бары и ночные клубы; психи, желающие побыстрее свести счеты с жизнью, которые садились в свой автомобиль или на мотоцикл и гоняли по ночным улицам с бешеной скоростью. В домах просыпались беззаботные полуночники и усаживались за компьютерную игру, просмотр фильма или за чтение. Возможно, эти люди счастливы по-своему. В этом есть какая-то романтика — просыпаться, не зная, как расположены стрелки на часах, не интересуясь сегодняшним днем, числом, месяцем…

Но сейчас город казался мертвым. Пестрящие вывески за окном машины, проезжающие по дороге такси, бредущие по тротуарам люди — все это выглядело лишь картонной декорацией, покрывалом, которое стоит только отодвинуть — и взгляду предстанет нечто другое. Нечто, не похожее на современную Москву, что-то тайное, сокрытое, постоянно наблюдающее за всеми вместе и каждым по отдельности.

Из моей головы все еще не уходил тот сон о странном мире и не менее необычном существе, замурованном в осколок льда. Говорят, что сны исходят из нашего подсознания, и я всегда считала это правдой. Но это видение шло откуда-то извне. Я прямо всей кожей чувствовала это, но не могла выразить.

Что, если тот мир существует?

Обычно люди ждут снега до Нового Года. Кто бы что ни говорил, а каждый человек мечтает встречать этот праздник в домашнем уюте, созерцая переливающуюся всеми возможными цветами ёлку, «Иронию судьбы» по телевизору и роскошный снегопад за окном, при этом попивая шампанское, закусывая его тортом и салатом «Оливье». И не верьте, если кто-нибудь скажет, что ему не нравится этот праздник. Каждый, будь то затворник, мечтающий жить на необитаемом острове, или считающий себя прогрессивным юнец, говорящий, что Новый Год утратил смысл вместе с распадом СССР, мечтает встретить его по-человечески.

В этот раз природа словно решила поиздеваться над россиянами — бесснежная осень продолжалась до самого Крещенья, а как только праздники отгремели — сразу же присыпала улицы горами белесых снежных хлопьев.

Ну и метель! Даже резиновый мячик в руке показался холодным. Первая метель этой зимы, причем в самом конце января.

Надо же, как вышло — курить бросить получилось, а вот привычка мять этот мячик осталась. Ну и пусть будет, по крайней мере, здоровью она не вредит.

Метель за окном бушевала, словно голодный зверь, выпущенный из клетки. Только напрягая зрение, можно было разглядеть кутающихся в пуховики людей внизу, еле-еле ползущие машины, детей, несмотря на ненастье, пытающихся играть в снежки.

Киев встретил меня почти настоящей весной. Как только я вышла из здания аэропорта «Борисполь», теплый ветерок сразу же облизнул лицо, а в воздухе почувствовался приятный запах тепла. Снег, все еще лежащий на обочинах, медленно таял, создавая внушительных размеров лужи, люди вокруг были одеты явно по-весеннему, а по моей спине стекал пот. И почему никто не предупредил, что в Украине уже весна? Теперь как дура стою здесь в зимней куртке. Могла и сама прогноз погоды посмотреть, но почему-то не подумала.

Я оглянулась вокруг — неподалёку курили таксисты, ожидая своих клиентов, рядом расположилась компания бритоголовых. Те самые националисты, которыми так пугают, что ли? Похоже, да. Даже нашивка украинского флага у одного на рукаве.

Кажется, после перелёта и прохождения таможенного контроля я немножко подустала. Конечно, сегодня уже дел не будет никаких, а потому в гостиницу — и спать до утра. Где там человек, который должен был меня встретить?

— Ирина Анатольевна? — словно по велению волшебной палочки, ко мне подошел полноватый мужчина с дымящейся сигаретой в руке.

— Да, это я.

Уснуть мне больше не удалось. Как только я закрывала глаза, перед ними сразу же всплывало лицо того мальчика. Откуда он знал, что меня пошлют за ним? Это казалось невероятным, но что, если парнишка умеет заглядывать в будущее? Это все объясняло — и его слова о синей куртке, и интерес со стороны маниан.

У меня промелькнула мысль позвонить Сергею Ивановичу и сказать, что я отказываюсь от этого задания и возвращаюсь в Москву. Ничего он мне не сделает. Но я бы не простила себе того, что не разузнала все до конца. А потому я села в оставленный мне Фольксваген и направилась к нужному детскому дому.

Находилось это учреждение в районе под названием Подол. Самый обычный дом в пять этажей, который на фоне раскинувшихся рядом небоскрёбов выглядел совсем малюткой. К нему прилегал небольшой парк и что-то наподобие спортивно-игровой площадки. Несколько ребятишек лет восьми-десяти играли во дворе, бросая друг другу небольшой мяч, но Вадима Курниленко среди них не было.

Я всматривалась в здание, все еще раздумывая, что мне делать дальше, но кроме как войти и повидаться с самим мальчиком, вариантов не было. Я вышла из машины, и холодный ветер сразу же стеганул меня по лицу. Того тепла, что вчера, уже и в помине не было. Весна — пора переменчивая, особенно когда приходит в феврале. Сейчас она обернулась к людям низкими серыми тучами над головой, которые, казалось, вот-вот зацепятся за верхушки киевских небоскребов, и неистовым ветром, раздававшимся громом в моих ушах.

Кажется, будет дождь, а может, даже и снег.

«Порше Кайен» оказался действительно хорошим автомобилем. Система климат-контроля поддерживала идеальную температуру воздуха, гул двигателя почти не ощущался, да и гаишники остановить подобную машину не решатся. Мало ли, может, какой-нибудь депутат или министр едет. В любом случае, не простой смертный.

В бардачке нашлось три паспорта, все с фотографией одного человека. Первый украинский на имя Виктор Драченко, второй на итальянца Роберто Моцци и третий польский, здесь мой пленник значился как Болеслав Крупский.

— Виктор, значит, — сказала я, на что он промолчал. Вряд ли он Болеслав или Роберто. — Что же, Виктор, давай направо, — указала маршрут, сверившись с картой в телефоне.

Машина плавно повернула на узкую улочку, по обе стороны которой возвышались жилые многоэтажки.

Вадим мирно спал, уложив голову на мои колени. Во сне он постоянно улыбался, наверное, ему снилось что-то приятное.

Никаких «сдаваться»!.. Нужно было спасать Вадима. Любой ценой. Но там — целая группа спецназа, а если мне каким-то образом удастся их миновать — меня ждет человек из организации.

Первой мыслью было использовать код маскировки, но это вряд ли сработает. Если организация использует в своих целях обычных, ничего не подозревающих о её существовании людей, перед этим им незаметно запускают код невосприятия, и вряд ли здесь обошлось без этого.

Черт! Что же делать?

Я еще раз подошла к окну, но выглянуть не решилась — где-то там, на крышах домов, вполне мог притаиться снайпер.

Вадик уже стоял одетый посреди комнаты и спокойно наблюдал за моими метаниями.