Авторы романа — известные советские публицисты — на широком историческом материале, который охватывает события после 1917 года, прослеживают судьбы эмигрантов, в свое время выехавших из нашей страны; разоблачают попытки западных спецслужб использовать их в подрывной деятельности против СССР. События происходят в Советском Союзе, США и Канаде, в Чехословакии и Болгарии, во Франции и других странах Европы; в произведении впервые широко использованы документы и дневниковые материалы из советских и зарубежных архивов.
ПРОЛОГ
«...Что ж, ушли годы— я узнал, что такое голод и холод. Я встречался со всякими житейскими неурядицами. И выпил сполна горькую чашу разочарований, несбывшихся надежд. Познал предательство соотечественников-оборотней, так называемых друзей, готовых утопить ближнего в ложке воды и пойти по чужим костям ради мелких личных выгод.
Меня переставляли, выгоняли взашей, предавали хуле хозяева и их прихлебатели. Но никто не снимал меня с должности Человека.
У меня сжималось сердце при виде ползающих на коленях бесхребетных гомо сапиенс, выпрашивающих у «владык», как милостыню, теплое местечко, дерущихся у корыта за обглоданную кость с барского стола и ожидающих получить вместо пинка под зад одобрительный кивок очередного хозяина. Ах, как же вы были правы, древние брахманы, когда говорили: поистине, солгал тот, кто сравнил службу с собачьей жизнью,—пес бродит, где ему вздумается, слуга —там, где прикажет повелитель.
Я с омерзением слушал демагогов, распинающихся за «родимое отечество» — и тут же бессовестно оскверняющих его.
Мало осталось у меня друзей...
Глава первая. ВЗГЛЯД С ТОЙ СТОРОНЫ
Сколько человеческих жизней на земле — столько и дорог людских. И каждая — неповторимая — влечет ищущего свою судьбу. Ту судьбу, о которой кто-то сказал, что она — как призрак, как удаляющийся зов, что его сердце может услышать или потерять.
Как-то в лесу под Киевом, в Пуще-Водице, нам довелось наблюдать смешной случай с малышом. Его увлекал за собою броско размалеванный мотылек, порхая в разнотравье на большой поляне. Вот, казалось бы, малыш уже настиг свою манящую жар-птицу, но она, словно играя с ним, снова взлетала. За поляной — густой лес, затерялся в нем мальчонка. Мы — в поиск. Почувствовав, что кто-то крепко держит его за руку, бедняжка поднял на нас глаза в слезах. Рубашонка и коротенькие штанишки на нем были в колючках, лицо в царапинах. Шуткой («Что же ты, мужичок?..») удалось вывести обманутого мотыльком мечтателя из оцепенения. Подумалось вдруг: не так ли и в жизни порой манящие перья жар-птицы предательски оборачиваются пестрыми крыльцами мотылька?
На далеких чужих дорогах нам приходилось встречаться с теми, кого бог весть куда увели от родного дома «розовые» и всяких иных цветов «мотыльки», обокрав разум и сердце. Да, среди потерявших родину — всякий люд: и просто жертвы разных иллюзий, и зло брюзжащие политиканы. Но, но...
Во время одной из зарубежных поездок мы с зем-ляком-киевлянином, сотрудником представительства Украины при Организации Объединенных Наций, шли, беседуя, по пляжу в Балтиморе. Остановились возле киоска с мороженым. Когда, обращаясь к нам, земляк заговорил по-украински: «А що — холоднэнькэ нэ завадыть!» — рядом стоявший мужчина с девочкой-подростком вдруг застонал и, теряя сознание, начал клониться на киоск. Растерянная девочка пыталась подхватить и удержать мужчину. С ее уст слетало скороговоркой: «Та що з тобою, таточку, що?»
Нам все было понятно: услышанное на чужбине родное слово прозвучало для отца до боли дорогим зовом отчизны. Когда мужчина пришел в себя, мы спросили его:
1
На одной из окраин Праги, неподалеку от массивной, увенчанной шпилем гостиницы, приютился шестиэтажный дом, ничем не выделяясь среди соседей. И справа, и слева, и напротив, за трамвайными рельсами, к которым прижались ладошки пассажирских островков, стоят такие же дома: посеревшие от копоти стены, высокие этажи, в первых — сплошь витрины. Они зазывают на кружку пива или чашечку кофе, демонстрируют по сезону «казачки» или босоножки, рдеют круглый год апельсинами... Когда по городу развозят уголь, у этого дома тоже останавливается грузовик. Водрузив на плечи, прикрытые давно потерявшей цвет мешковиной, глубокие корзины, угольщики разносят по квартирам брикеты. Все обычно. Кроме одного. На дверях здесь частят русские фамилии...
Это — «русский дом». Построили его в начале двадцатых годов эмигранты из России. Старожилы Праги знают и другие «русские дома» — в микрорайоне Дейвице, в другом конце города, в Страшнице... Один из них с рассрочкой выплаты на шестьдесят лет заложили в 1922 году бежавшие профессора. Над ними, говорят, смеялись: какая рассрочка! Советская власть через год или два опрокинется... Профессора слушали и — устраивались основательно.
Русские, украинские, белорусские дома, улицы, колонии появились в те годы в Чехословакии и Германии, США и Франции, в Польше, Турции, Югославии, Болгарии — всюду, где оседали развеянные бурей революции эмигранты.
Через десять лет после Октябрьской революции, в конце 1927 года, белогвардейские центры провели перепись эмиграции. По данным журнала «Русский голос», выходившего в Нью-Йорке, статистика была такова: в Германии — 446654 человека, во Франции — 389 450, в Югославии— 38865, в Китае— 76000, Польше — 90000, в Литве, Чехословакии, Болгарии, Испании — по 20—30 тысяч... А всего свыше полутора миллионов человек.
Видимо, эти данные близки к действительности. По оценке В. И. Ленина, сделанной в 1921 году, в эмиграции оказались полтора-два миллиона.
2
В ту пору, которую учебники истории называют годами наступления реакции, у Феликса Эдмундовича Дзержинского словно из самого сердца вырвались слова глубочайшей веры в судьбу человечества, озаренного звездой социализма, звездой будущего.
Не каждому дано почувствовать грядущий день. Некий бухгалтер Торопов, затратив «пять лет усидчивой ночной и праздничной работы, издал в Казани в канун Октябрьской революции карманный календарь «Звезда». До середины тридцатых годов спланировал создатель из Кошачьего переулка будущее с однодневными постами и многодневными, с вербными воскресеньями, пасхами и троицами...
Но мир уже жил по другому календарю — по календарю революции.
Звезду будущего зажгли над миром большевики. Под этой пятиконечной звездой мы росли.
Пятиконечная красная звезда сияет над нашим гербом. «В народе сложилось понятие,— вспоминал В. Д. Бонч-Бруевич,— что мы, строящие социалистическое государство, освещаем все народы, находящиеся в пяти частях света,— почему и сияет на нашем гербе пятиконечная звезда. Красноармейцы
ч
говорили: наша звезда на пять частей мира светит. Это объяснение звезды сейчас же было подхвачено, и оно очень понравилось Владимиру Ильичу».
3
— Приходите, пожалуйста, в гости,— сказала, прощаясь, Надежда Павловна.—Думаю, найдется кое-что интересное для вас.
До самых последних лет перед выходом на пенсию Кочер-гина заведовала кафедрой иностранных языков. С 1948 года— гражданка СССР. Страстно любит и знает русскую и советскую поэзию, литературу, устраивает домашние вечера нашей поэзии у проигрывателя...
Но мы встретились, чтобы поговорить о другом. Рядом с чашечками, в которых стынет чай, лежат потемневшие фотоальбомы с застежками, стопка блокнотов, исписанных бисерным почерком...
Хозяйка раскрывает слежавшийся альбом.
— Это генерал Кутепов, это Марков...
4
Мы прервем нашу беседу с Надеждой Павловной и обратимся снова к документам, сохранившимся в личном архиве Найдича.
Свидетельствует заокеанская эмигрантская печать наших дней.
В понедельник 12 ноября вечером в Нижнем Манхэттене произошло бандитское нападение на недавнего эмигранта из Советского Союза Александра Тылова, бывшего клиента НАЙАНы.
43-летний Александр Тылов два года назад прибыл в США из Киева вместе с женой и сыном. По профессии дантист, он занимается на курсах зубных техников в Дентал Инститьют Магна. Жена также учится на курсах. Оба супруга в настоящее время не работают и, будучи стеснены в средствах, охотно приняли предложение Джуиш Комьюйити (235 Бродвей) взять два матраца. 12 ноября около 5 час. вечера А. Тылов, взяв тележку, вместе с 6-летним сыном Феликсом отправился за матрацами по указанному адресу (они живут по адресу 154/156 Брум-стрит, недалеко от Дилэнси-стрит).
