Все, что требуется Антону для счастья, — это покой…
Но как его обрести, если рядом с тобой все люди превращаются в безумцев?! Если одно твое присутствие достает из недр их душ самое сокровенное, тайное, запретное, то, что затмевает разум, рождая маниакальное желание удовлетворить единственную, хорошо припрятанную, но такую сладкую и невыносимую слабость?! Разве что понять причину подобного… Но только вот ее поиски совершенно несовместимы с покоем…
Странно, но хотя он был именно таким человеком, который никогда не может разобраться ни в своих собственных желаниях, ни в совершаемых из-за них поступках, кое-что он знал точно. Даже скорее не знал, а чувствовал всем своим существом. Словно это было записано у него под черепом или же, выработанное сердцем, разносилось красными кровяными тельцами по всему телу, ежесекундно напоминая. Это было то единственное, чего он действительно хотел, единственное, ради чего мог совершить невозможное, единственное, к чему стремился с того самого дня, как начал что-то соображать…
И, казалось бы, его отрада представляла собой нечто совершенно банальное, нечто, что, безусловно, нетрудно получить, особенно обладая таким характером, как у него. Но даже несмотря на всю готовность и решительность в этом вопросе, он все равно не мог исполнить безумное свое желание, которое маленьким угольком тлело в его мозгу, разгораясь или чуть затихая, но никогда не исчезая совсем… И напоминая… напоминая… напоминая о себе. Как ориентир, который — он никак не мог этого прежде понять! — вел этого безнадежного лентяя через все, что ему все-таки обязательно предстояло пройти…
ЧАСТЬ I
ОТПИТЬ СИРОП ОДИНОКИХ БУДНЕЙ
Тоша вздрогнул и проснулся. Холодная дрожь, охватившая его мгновение назад, растворилась, возвращая в реальность. Тюрьма сновидений, что способны свести с ума любого, отступила на время, терпеливо и неумолимо дожидаясь следующего раза. Антон тяжело выдохнул и закрыл глаза, собирая растрепанные иллюзиями мысли. Он уже давно привык к кошмарам.
Через секунду Домов был в порядке, и лишь мокрые густые волосы напоминали о прошедшем. Тоша запустил в них руку, словно стирая пот, и улыбнулся. Его разум творит что-то небывалое с его телом. Никому иному это больше не под силу…
Он чуть подернул затекшей правой ногой и потянулся за стаканом яблочного сока на табуретке. В нем плавала горемыка-муха. Антон глядел на маленькое полумертвое создание и дивился бессмысленности ее жизни. Все же странно, как это похоже на его собственное существование! Он ведь тоже все время выкарабкивается из бесконечного водоворота, захлебываясь водами собственного бытия, безжалостно затягивающего его внутрь. И столь же неудачно…
Что там, на дне? Отчего это так страшно ему узнать?
Домов запустил в стакан палец и вынул обессиленную гостью, положив на край дивана. Может кто-то когда-нибудь спасет и его? Нет, это вряд ли… Ему никогда уже не выбраться из пут, что оплели так крепко и надежно.
МОЕ ЛЮБИМОЕ ТОМНОЕ СЧАСТЬЕ
Антон проснулся около трех часов ночи. С открытого балкона доносились стрекотание кузнечиков, гудение припарадного фонаря и пьяные толки дворовых алкоголиков. Кошка торжествующе лежала на подушке. Антон лежал рядом.
Голова по-прежнему не прошла и напоминала жестяное ведро, в котором резвились крысы, скребясь о его стенки своими острыми когтями. Тоша накинул на нее одеяло и постарался сосредоточиться. Не помогло. Свет фонаря создавал на стене причудливые образы. Антон рассматривал их сквозь легкое летнее одеяло. Образы были похожи на его жизнь. Странные, одинокие и ужасные…
Так и не сумев заснуть, Антон встал с дивана. Фонарь погас. Послышалась ругань алкоголиков. Тоша вышел на балкон. Фонарь вновь загорелся. Алкоголики поблагодарили Бога, матерей и власть. Антон улыбнулся. Тихо, чтобы не разбудить кошку, он прошел в другую комнату и надел штаны. Опять зазвонил телефон. Антон чертыхнулся и поднял трубку.
— Что? — тихо спросил он.
Из трубки донесся женский голос.
Я РАБОТАЮ ВОЛШЕБНИКОМ…
— Мы бы хотели видеть вас, Антон Владимирович, — властно сказал в трубку женский голос. — И нам совершенно не понравилась ваша вчерашняя выходка.
— Вы разбудили меня…
— Это не так. Вы не захотели явиться к нам. Видимо, «Жемчужина» вас манила куда больше.
— Уже знаете, — спокойно спросил Антон.
— Мы знаем все, тем более что вы и не скрываетесь. И зачем, поведайте, нужно было устраивать там балаган?
Я НЕ ЛЮБЛЮ СКРЫВАТЬ СЕБЯ
Антон дернул ногой и скинул кошку на пол.
— Мяу! — громко и возмущенно сказала та.
— Отстань, — добавил он и накрыл голову подушкой.
Телефон вновь прервал его сон. Вечный мерзкий трезвон, нарушающий самое сладостное, что только есть в мире, — тишину.
— Черт! — буркнул Домов и, не отрывая лица от дивана, нащупал трубку левой рукою.
