Италия, середина 1980-х. В дом профессора в качестве ассистента на лето приезжает молодой аспирант из Америки. Оливер быстро очаровывает всех, он общителен, проницателен, уверен в себе, красив. В компании местной молодежи он проводит время на пляже, играет в теннис, ходит на танцы. 17-летний Элио, сын профессора, застенчивый и погруженный в себя юноша, также начинает испытывать к нему сильный интерес, который быстро перерастает в нечто большее. За шесть коротких летних недель Элио предстоит разобраться в своих чувствах и принять решение, которое изменит всю его жизнь.
«Назови меня своим именем» - это не только любовный роман. Это еще и размышление о памяти, забвении, преодолении своих страхов и обретении себя.
Часть 1. Если не после, то когда?
После!
Его слово, голос, манера.
Я ни разу прежде не слышал, чтобы кто-то использовал «после» в качестве прощания. Оно звучало дерзко, нахально, пренебрежительно, с едва скрытым безразличием человека, не предполагающего встретиться вновь или получить весточку от вас.
Это первое, что я помню о нем и что ясно слышу по сей день.
После!
Я закрываю глаза, произношу это слово, и вот я снова в Италии, как много лет назад, шагаю по обсаженной деревьями подъездной аллее и вижу, как он выходит из такси. Свободная голубая рубашка-парус с распахнутым воротом, солнечные очки, соломенная шляпа, оголенная кожа. Он быстро пожимает мне руку, вручает свой рюкзак, вынимает чемодан из багажника, спрашивает, дома ли мой отец.
Часть 2. Уступ Моне
К концу июля ситуация достигла критической точки. Не вызывало сомнений, что после Кьяры была еще череда
cotte [9]
, увлечений, коротких интрижек, связей на одну ночь, загулов, не важно. Для меня все сводилось только к одному: его член побывал везде в Б. Все девчонки трогали его член. Кто знает, в скольких вагинах он был, в скольких ртах. Картинка забавляла меня. Мне не составляло труда представить, как его обхватывает ногами лежащая под ним девчонка, его широкие, загорелые, лоснящиеся плечи двигаются вверх-вниз, как я воображал в тот день, когда точно так же обхватил ногами его подушку.
Разглядывая его плечи, пока он просматривал свою рукопись в
раю
, я не мог не думать, где они побывали прошлой ночью. Как легко и свободно двигались его лопатки каждый раз, когда он менял положение тела, как безмятежно они ловили солнце. Чувствовала ли на них соленый привкус моря та женщина, которая лежала под ним ночью и впивалась в него зубами? Или его лосьона для загара? Или запах, шедший от его простыней, когда я забрался меж них?
Как бы я хотел иметь такие плечи. Может, тогда я перестал бы желать их?
Муви стар.
Хотел ли я быть как он? Быть им? Или просто хотел обладать им? Или «быть» и «обладать» не способны выразить тот спутанный клубок желаний, когда касаться кого-то и быть тем, кого жаждешь коснуться, это одно и то же, просто два берега реки, которая течет от тебя к нему и обратно в непрерывном круговороте, где тайники сердца, скрывающие желание, и ход времени, и ящик с двойным дном, называемый личностью, подчинены изощренной логике, согласно которой кратчайший путь между реальной жизнью и выдуманной, между нами и нашими желаниями – это нескончаемая лестница, выстроенная жестокой фантазией М. К. Эшера? Когда нас разлучили, Оливер? И почему я знаю это, а ты – нет? Хочу ли я заполучить твое тело, представляя тебя рядом с собой каждую ночь, или хочу влезть в него и владеть им, как своим, как влез в тот день в твои купальные плавки и снова снял их, сгорая от желания вобрать тебя всего, как если бы мое тело целиком было твоими купальными плавками, твоим домом? Ты во мне, я в тебе…
