Между концом Древнего и началом Среднего царства лежит длительный Переходный период. Почти четверть тысячелетия продолжалась эпоха раздробленности. Однако, как говорили сами египтяне, воды Нила трудно поделить навечно.

Распад Египта на отдельные номы не решил задачу выхода страны из кризиса. Дождливые сезоны повторялись все реже, а вот груз мемориального строительства значительно вырос. На страну, с трудом выдерживавшую даже в периоды относительного благополучия тяжесть возведения грандиозных усыпальниц для владыки и его приближенных, с началом ослабления царской власти ложится дополнительный гнет.

В этот период бурно развивается строительство гробниц на местах, свидетельствующее, однако, скорее не столько о желании правителей номов вознестись на гордую высоту мемфисских властелинов, сколько о реальных возможностях большинства номархов. Это пока еще не всесильная знать. Небольшие, высеченные в скалах и зачастую небогато отделанные гробницы правителей окраинных областей не идут ни в какое сравнение с громадными усыпальницами столичных вельмож. Только отдельным номархам (преимущественно тем из них, кто породнился с правящей династией и тем ослабил пресс централизованных податей) удается достигнуть действительно высокого общественного положения, определявшегося прежде всего реальным экономическим и военным могуществом.

Достаток в провинции встречался нечасто: даже весьма скромная усыпальница нередко становилась непосильной ношей и начатое строительство приходилось сворачивать. Исследователи отмечают, что объективно децентрализация возведения усыпальниц все же вела к ускорению развития строительного дела, а это в условиях быстрого исчезновения египетских лесов немаловажно.

Вынужденная опора на местные материалы позволила довести до совершенства технику работы с кирпичом-сырцом и камнем. Кроме того, секреты архитектуры больших строений, ранее хранившиеся в строго шифрованных таблицах жрецов Севера и Юга, в период раздробленности утрачивают значение государственных тайн. Итогом этого стал быстрый рост многоэтажности городов Египта.

За последним значительным представителем VI династии Пиопи II (тронное имя Неферкарэ) следует череда маловразумительных правлений. Их пестрота словно спешит компенсировать основательность более чем векового пребывания на престоле предшественника. В попытках привести в норму законы династического наследования отступают на второй план вопросы государственного правления, центральная власть утрачивает реальное значение. VI династия дает несколько бессильных властителей, не прославивших свое имя значительными деяниями.

Позднейшие списки и предания выделили из этой череды разве что Нитокриду, женщину-фараона, которая, впрочем тоже не удостоена лавров активного государственного деятеля.

Само появление женщины на престоле симптоматично. Если присмотреться внимательно, то почти у всех 30 династий фараонов закат, сопровождается частым возведением на престол наследниц и жен правителей. Шестая династия явно вырождается, и, естественно, вскоре власть переходит к VII династии. За 70 дней та лихорадочно сменила на троне 70 правителей — если только это не легенда, принятая Манефоном за правду — и, естественно, вскоре также потеряла престол. Ее сменили выходцы из Верхнего Египта, скорее всего, чисто номинально связанные с Мемфисом. По крайней мере источники свидетельствуют, что во времена VIII династии управление из столицы осуществлялось в полной мере лишь южными районами Египта.

Внутренним упадком страны воспользовались соседние племена. Набеги ливийцев на западе и кочевников на востоке опустошали Египет и оставили заметный след в памятниках Переходного периода.

Особенно страдала Дельта, населению которой приходилось иметь дело с азиатскими племенами. «Подл азиат, плохо место, в котором он живет. Бедно оно водой, трудно из-за множества деревьев, дороги тяжелы из-за гор. Не сидит он на одном месте».

Внешне Переходный период выглядит как хаос полного развала старой структуры египетского общества периода Древннего царства. Страна, распавшись на ряд полунезависимых помов, словно спешит позабыть о былой упорядоченности взаимоотношений между областями, когда каждый регион представлял собой часть единого хозяйственного организма. Объективно подобный этап, видимо, был необходим.

Особенно ярко тенденция к размежеванию проявляется при рассмотрении состояния ирригационной сети. Сложный комплекс осушительно-оросительных каналов мог функционировать лишь при условии централизованного координирования усилий по поддержанию всей сети в рабочем состоянии, требовалась служба оповещения о сроках и предполагаемом уровне подъема воды (служителями культа во многом и осуществлялось прогнозирование и уточнение начала и масштабов разлива Нила, особая роль жрецов в Египте во многом определяется именно этим), нужен был централизованный механизм перераспределения ресурсов для восстановления каналов в наиболее пострадавших от наводнения и неурожая районах. По существу в периоды Раннего и Древнего царств происходило равномерное поддержание центральной властью минимального прожиточного уровня всех регионов Египта за счет перераспределения богатого урожая благополучных областей.

Избыток забирался на строительство мемориалов фараона и нужды придворной знати.

Существовавший порядок удовлетворял большую часть населения страны. Земледелие первоначально даже в благодатном Египте было весьма рискованным занятием, и от неурожая не была застрахована ни одна из областей. Однако постепенно надобность в механизме централизованного перераспределения и управления в его старом виде отпала. Многолетний опыт земледельцев накопил приметы, позволяющие достаточно точно предсказать масштабы разливов Нила, и надобность в громоздком аппарате наблюдения за рекой теперь не ощущалась так остро.

Жречество не сумело вовремя уловить эту тенденцию и перестроиться — и отсюда, вероятно, исходят истоки религиозных перемен последующих эпох. Кроме того, постепенно в сельском хозяйстве уменьшается в связи с накоплением навыков ухода за посевами влияние динамичных природных факторов (погода, величина подъема вод реки, количество осадков) и растет значение статичных условий земледелия (ландшафт, плодородие почв, площадь пригодной для обработки земли). Выявились регионы стабильных урожаев и районы, где получать их удавалось нечасто. Существование централизованной системы перераспределения, естественно, начинает отрицаться первыми и активно поддерживаться вторыми. В подобной ситуации теоретически следует ожидать повторения картины, схожей с той, которая в действительности наблюдается в Египте Переходного периода: полунезависимое существование областей, где периодически одни предпринимают попытки добиться полной самостоятельности, а другие поддерживают централизаторские устремления центра (или нескольких центров). При этом стабильность подобной системы весьма мала.

Начнем с того, что ослабление роли центра как связующего звена между регионами при условии наличия традиционных связей между областями не могло не вызвать оживления хозяйственных взаимообменов на местах. Кроме того, развитию торговли способствовало временное разукрупнение сельскохозяйственного производства. В Переходный период почти не встречаются в письменных источниках характерные для Древнего царства сведения об огромных латифундиях столичных придворных с впечатляющими данными о поголовье скота и полученных урожаях. В стране появляется большое количество более мелких хозяйств. Для документов Переходного периода (вплоть до XIX династии) становится привычным частое упоминание термина «малые люди» (неджес). Анализ словоупотребления этого словосочетания подсказывает, что значение термина в это время существенно отличалось от нынешнего. В Египте периода распада «малые люди» чаще всего встречаются в одном ряду с «большими людьми», то есть высшей знатью, и не смешиваются с работным и торговым людом.

«Малые» среднего царства нередко вообще оказываются богатеями, крупными сановниками с высоким придворным или государственным званием. Они претендуют на особое положение в обществе, положение людей, достигших успеха и процветания своим собственным трудом и (нередко) воинской доблестью. Образ подобного «малого», выбившегося в верхи ценою неимоверного напряжения и за счет неординарных личных качеств, обретает в Египте на время особую притягательность. Даже номархи времен правления XI династии охотно величают себя «сильными малыми». Уже этот факт позволяет судить о степени влияния на события в стране прослойки деятельных владельцев относительно небольших поместий, которые называют себя «малыми людьми». Причем основное направление их усилий к исходу третьего тысячелетия до н. э. — объединение Египта.

Первоначально весьма благоприятное для оживления хозяйственной деятельности на местах, приведшей к формированию нового слоя активных землепользователей, состояние распада старой централизованной системы вскоре начинает мешать успешному развитию местной инициативы. Для состоятельных «малых» людей очевидной начинает выглядеть необходимость установления гарантированного строгими законами порядка, то есть строительство сильного централизованного государства.

Этого же требовали и нужды активизировавшейся в Переходный период торговли. Напомним, что торговцам довелось взять на себя часть функций, ранее исполнявшихся центральной властью. Они с большим или меньшим успехом пытались обеспечить осуществление традиционных обменных операций между регионами и доставку материалов, сырья, редких или малодоступных в самом Египте. С этой точки (особенно при осуществлении торговли внутренней) распад Древнего царства, несомненно, был на руку торговцам.

Однако вскоре, по мере развития системы поместий «малых людей», акцент в торговле начинает смещаться. Торговому сословию оказалось выгоднее взять на себя роль посредника при натурально-вещевом обмене между небольшими и часто географически близкими хозяйствами. Не последнюю роль при этом играли и соображения безопасности: дороги в Египте в Переходный период вызывали серьезную озабоченность у любого торговца.

Иное положение — во внешней торговле, где поиски меди не следует связывать в большинстве случаев с ростом товарно-денежных отношений. Здесь получение металла при VIII–X династиях часто является самоцелью торговых операций, а медь выступает лишь в качестве одного из видов необходимого египтянам сырья. Что, кстати, свидетельствует о малой пригодности данного эквивалента обмена на роль всеобщего, универсального. И еще анализ той части отчетов о внешнеторговых предприятиях египтян, где дело касается меди, позволяет сделать один весьма важный вывод: при XI династии резко сокращается количество меди, закупаемой торговцами в частном порядке. Быстро усиливающееся государство начинает предпринимать деятельные меры по централизации доставки необходимого Египту сырья.

К этому времени у соседствующих с долиной Нила племен ускоряется формирование первичных форм государственных объединений. Нередко малопригодные природно-климатические условия и близость богатой и еще неокрепшей страны (Египта) провоцировали закрепление военных институтов в структуре новообразующихся племенных союзов. В подобных условиях логичной выглядит следующая схема развития связей Египта с агрессивным окружением воинствующих соседних племен: торговая прослойка, почувствовав крайнюю рискованность самостоятельных передвижений по территориям, прилегающим к Египту, поддерживает установление твердой центральной власти в стране. Окрепшие фараоны в благодарность (к тому же в этом случае их собственные устремления совпали с пожеланиями торговцев) стремятся обезопасить караванные пути, и серия походов царей XI династии к местам добычи нужного Египту сырья приобретает в таком случае двойную окраску.

Однако вскоре, осознав выгоду внешнеторговых операций, фараоны стремятся монополизировать торговлю с соседними областями. До нас дошло, например, жизнеописание «казначея бога», т. е. доверенного фараонов по доставке ценностей, в котором герой сообщает о своих поездках на множество промыслов для доставки в царскую казну меди, бирюзы, лазурита и т. п.

Объективно монополизация внешней торговли государством способствовала упрощению доставки товаров в Египет и обустройству торговых путей. Например, правительственные корабли начинают ходить в южное Красноморье за благовонной смолой по более короткому, чем в прежние столетия маршруту. Они отправлялись не с Севера, а из гавани подле нынешнего Косера, откуда до часто посещавшихся египтянами каменоломен была проложена дорога. Несмотря на то, что маршрут пролегал через пустыню, поездка по караванной тропе перестала быть опасным делом: на небольших интервалах один от другого были обустроены колодцы.

Кроме всего прочего, подобные перемены в торговле должны были отразиться на развитии тяглового скотоводства.

При рассмотрении вопросов, связанных со становлением и развитием новой структуры египетского общества периода Среднего царства стоит внимательно вглядеться в новую прослойку населения страны — воинское сословие. Анализ захоронения фараонов Раннего и Древнего царств позволяет уверенно говорить о незначительной роли военных в обществе того времени. Вместе с царем хоронили его приближенных, и только среди второстепенного окружения находили место воину с оружием. Постепенно, однако, значение профессиональных военных в Египте росло. Одним из факторов, определивших восшествие на престол IX и X династий, было наличие у гераклеопольских номархов сильной и обученной армии.

Не вызывает сомнений, что в военной сфере, как и во многих остальных, гераклеопольцы были в Нижнем Египте только сильнейшими среди равных. Войсками стремился обзавестись каждый номарх, и численность этого войска зависела только от потенциальных возможностей управляемой территории. Сменившая гераклеопольцев на престоле X династия фиванцев наверняка тоже обладала мощной армией.

Скорее всего это были наемники, собранные из подчинявшихся центру Южного царства верхнеегипетских номов.

В Египте времен распада быстро формировалась каста профессиональных военных, достаточно многочисленная и влиятельная. Свидетельством роста популярности военной службы служит то, что писцы начинают в назидание своим ученикам описывать трудности и тяготы воинского труда. Однако ученики все равно покидали мирную службу и уходили в войска.

На первый взгляд, в интересах военных было сохранение существовавшей системы полунезависимых, враждующих между собой номов. Однако в действительности это было не так, и объяснений этому несколько. Достаточно вспомнить, как многие «малые люди» с гордостью говорили о своей «воинской доблести», приведшей их к процветанию, чтобы осознать, что у военных в Египте была реальная перспектива обеспечить себе в старости благополучное и мирное существование. С этой точки зрения вечные набеги соседей и смута несомненно омрачали радужную перспективу сытого и спокойного отдыха навоевавшихся за свою жизнь военачальников.

Объективно в египетском обществе быстро вызревают предпосылки нового объединения после распада Древнего царства и периода существования ряда полунезависимых областей в долине Нила. В том, что Переходный период весьма затянулся, следует видеть одно из проявлений необычного положения египетских номархов той поры. Именно они в пору слабости царской власти при IX и X династиях были заинтересованы в поддержании существующего порядка вещей, в сохранении почти полной самостоятельности своего управления номами. Иной владелец, не осмеливаясь открыто именовать себя царем и на словах признавая права своего владыки на утверждение номархов и смещение их с занимаемого поста, по существу ведет себя как самодержавный правитель: вводит летоисчисление, по годам собственного правления, в местном пантеоне находит божество, от которого начинает вести свой род в подражание титулу фараонов — «сынов Ра», строит себе при жизни пышную усыпальницу, не уступающую пирамидам, возвеличивающим власть и могущество фараонов.

Конечно, это крайние проявления самостоятельности номархов, и на них осмеливались только те, кто действительно обладал реальной мощью, подкрепленной богатством управляемой области и силой собственного войска. А воинские силы отдельных номархов могли быть в Переходный период и даже в начальные годы Среднего царства весьма значительны. Тефиб, прославленный владетель области Сиута в средней части страны, поддержавшей в борьбе с Югом X династию гераклеопольского происхождения и тем самым затянувший противостояние Верхнего Нила с Дельтой, хвалился победой, одержанной его войсками — даже без поддержки воинов фараона — над соединенными силами южного царства.

Нет сомнений, что, одержав победу в противостоянии с гераклеопольскими фараонами, фиванской династии еще долго пришлось прилагать немало усилий, чтобы смирить непокорных номархов Нижнего Египта. Свидетельств тому немало сохранилось в документах, и сведения о выступлениях номархов против центральной власти встречаются даже тогда, когда престол занял основатель новой, XII династии Аменемхет I, который предпринял решительные шаги к восстановлению былой непререкаемой власти фараонов в Египте.

Однако исход противостояния центра и властителей номов был заранее предрешен, ибо распад страны на обособленные и враждебные друг другу области был давно уже изжит экономически, все более широкие слои населения оказывали поддержку централизованным инициативам фараоном. Постепенно номархи становятся все более послушными верховной власти, оставаясь, впрочем, в готовности тут же изменить свое повеление при любом проявлении слабости центра.

Все тенденции, характерные для Египта Переходного периода, определившие воссоздание централизованного государства в долине Нила, ярко проявляются и позднее, в годы правления XII династии. Однако там, где ранее можно было отметить только предпосылки будущего расцвета, уже ясно становятся заметными итоги долгого пути развития, результаты предшествующего этапа интенсивных экспериментов.

Период расцвета Среднего царства прежде всего характеризуется прорывом на металлургическом фронте. От времен XII династии сохранилось немало предметов, в которых зафиксирован определенный результат попыток придания меди диктуемых потребителем того времени качеств: твердости, износостойкости, прочности.

В Переходный период добавки к меди встречаются разнообразные, однако магистральный путь улучшения свойств медных сплавов нащупан не был. А вот после того, как на престоле воцаряются потомки Аменемхета I, стали появляться изделия где сплав меди с оловом настолько близок в процентном отношении к бронзе, что появление необходимых добавок в незначительных объемах становится просто вопросом времени. Причем весьма важно, что из нового сплава выполнены некоторые орудия производства (скребки, сверла, резцы), что свидетельствует об осознанном применении найденного рецепта улучшения характеристик изделий из меди. Ибо (если быть совершенно точным) с оловом медь начинают сплавлять в конце Переходного периода: существуют несколько статуэток, датируемых годами X–XI династий и выполненных из подобного сплава. Но отсутствие прикладного значения сделанного открытия говорит скорее о его случайности, чем о результативности планомерного поиска решения поставленной задачи.

Несмотря на то, что процентное соотношение между чисто медными изделиями и их бронзовыми аналогами (употребляя обозначение «бронза» для сплавов меди с оловом, необходимо учитывать, что в Древнем Египте значение термина «бронза» несколько отличалось от современного, и, скорее всего, подразумевало руду, из которой выплавлялась медь: «бронзу» (а точнее, слово, которое принято переводить подобным образом) в Египте «добывали в рудниках», за ней отправлялись в экспедиции в горные районы) менялось год от года в пользу последних, все же основная масса вещей изготовлялась по-прежнему из меди без дополнительного приплава.

Районы, где попадаются изделия из бронзы, достаточно обширны, но все же можно выделить несколько очагов металлургического промысла, где была освоена технология изготовления сплава. По периметру районов попадание изделий из бронзы, видимо, случайное, связанное с естественным распространением инструментов торговцами и артелями мастеров. Очаги «бронзового» производства практически все расположены достаточно близко к месторождениям олова, и следует, видимо, сделать вывод о закономерной случайности открытия нужного состава сплава, вызванной географической соотнесенностью ареалов обработки меди и олова.

Кроме изменений в структуре металла, из которого изготовлялись орудия труда, происходит обогащение номенклатуры изделий. В Среднем царстве значительно усложнилось устройство металлических инструментов, многое свидетельствует о комплектности использования одной и той же основы для проведения различных работ в быту и производстве. Появляются съемно-накладные приставки к изделию, и, сменяя насадки, можно было теперь, к примеру, скрести, сверлить и зачищать отверстия. Можно отметить улучшение конструктивных свойств известных издревле и, казалось бы, практически не поддающихся усовершенствованию предметов.

благодаря объединению страны появилась возможность восстановить осушительно-оросительную сеть, оставшуюся в наследство от Древнего царства. Постепенно земледельцы отнимают у природы потерянные за годы развала территории и начинают освоение новых. Известия о голоде перестают встречаться в древнеегипетских хрониках. Но урожайность земель повысить пока не удается — технология землепользования во многом еще находилась в стадии формирования. Приходится в связи с ростом народонаселения Египта задумываться о резервах повышения сбора зерна и плодов. Легкодоступных земель в долине Нила к этому времени практически не осталось, и в период XII династии ведется вынужденное наступление на грандиозные болота Дельты и неглубокие озера в различных частях страны. Показательна в этом отношении история Ливийской пустыни. Еще в Переходный период появляется канал, соединивший оазис с Нилом (надо учитывать, что обладание Фаюмом во многом предопределило возвышение гераклеопольских номархов, заложивших IX и X династии египетских фараонов). Во времена Среднего царства в районе Меридова озера были произведены масштабные осушительные и ирригационные работы, и площадь озера с 2 тыс. кв. км уменьшилась до 233 кв. км. На освободившихся площадях не только зазеленели всходы ячменя, но и были возведены пирамиды царей Сенусерта II и Аменемхета III.

Однако возможности даже глубокого освоения новых земель не были беспредельны, между тем как население Египта стремительно росло. Например, за годы правления Аменемхета I оно увеличилось приблизительно в полтора раза. Потребности такой массы людей долина Нила могла удовлетворить только при коренном изменении принципов земледелия и скотоводства, а в период Среднего царства только-только закладываются предпосылки для этого. Например, есть указания на появление плугов, на устройстве которых сказывается новый принцип обработки земли методом глубокой вспашки: изменяется угол надавливания со стороны землепашца, свидетельством чего становятся отвесные рукоятки. Однако широкое применение новые плуги получат только в период Нового царства. Пока же в земледелии широко использовали наряду с плугом даже простую мотыгу, колосья срезали при жатве простым серпом. Молотьба производилась при помощи быков, растаптывавших на току колосья. Правда, в надписях начинают упоминаться новые сорта зерновых, в частности «нижнеегипетский ячмень» и полба. Однако широко использовать элитные семена стали значительно позже.

Точно так же в скотоводстве (о его состоянии можно судить в основном по изображениям домашних животных на фресках и рисунках той поры и отчетам управляющих поместьями) намечается улучшение качеств используемых египтянами пород, которое станет фактом лишь значительно позднее. Например, рисунки Среднего царства зафиксировали появление рядом со стадами баранов с развесистыми рогами животных с подогнутыми рогами: именно подобная высокопроизводительная порода в конце концов заменит прежнюю, только для этого должно пройти еще более ста лет. И отчеты управляющих бесстрастно фиксируют мало изменившееся состояние стада периода Среднего царства: прибавление достигается в основном за счет перераспределения пригоняемой с успешных войн добычи.

Для жизнеобеспечения страны незначительную роль играет внешняя торговля. В этом сказываются последствия ее монополизации фараонами, и постепенно все торговые операции начинают диктоваться только прямыми потребностями государственной машины и ее правящей верхушки. Например, осваиваются новые месторождения меди и бирюзы на Синайском полуострове. Большинство из них было известно египтянам еще в период Древнего царства, однако стало недоступным в эпоху раздоров и смут.

В результате завоевательных походов в горные районы фараонов XI и XII династий оказалось возможным восстановить ранее заброшенные шахты и рудники. Их мощностей, впрочем, уже не хватает для обеспечения резко возросших потребностей страны в металле и для удовлетворения запросов знати в предметах роскоши. Начинаются планомерные изыскательные работы по открытию новых месторождений (особенно меди), которые вскоре приносят результаты. В начале XII династии впервые начинают добывать медные руды в Северной Эфиопии, между Нилом и Красным морем.

Закладываются новые рудники в известных египтянам районах близкого к поверхности залегания руд цветных металлов на Синайском полуострове и верховьях Нила.

Причем, судя по размерам отвалов пустой породы на дошедших до нашего времени разработках той поры, масштабы добычи меди значительно увеличиваются.

Параллельно идет вытеснение меди из области обеспечения нужд торговли. На роль всеобщего эквивалента все более выдвигаются драгоценные металлы — золото и серебро. Это связано с их большей доступностью и распространением в стране. Золото начинают добывать в период Среднего царства не только в Верхнем Египте, в Восточной пустыне, но и в Эфиопии. Из разряда экзотических металлов оно переходит в разряд распространенных и в период Среднего царства встречается практически повсеместно. Быстро выявляется малая пригодность золота для практических нужд, его потребительские свойства весьма незначительны — и медь, основной материал для изготовления рабочих инструментов, легко уступает функции всеобщего эквивалента мягкому блестящему металлу, чья ковкость значительно облегчает обработку ювелирных изделий.

Следует отметить большую зависимость сложившейся системы обеспечения Египта от могущества власти фараонов. Население долины Нила не могло обеспечить свое пропитание, нужды торговли были мало ориентированы на поставки продовольствия, и практически уровень благополучного существования египтян держался за счет успешных завоевательных походов фараонов на земли соседних племен. Подобная ситуация была весьма противоречива: успехи, не основанные на могуществе внутреннего благополучия, не могли быть вечными, а прекращение притока военной добычи ставило под угрозу стабильность сложившейся системы общественных взаимоотношений.

Ибо, по существу, структура египетского общества периода расцвета Среднего царства во многом представляла собой продленный по времени этап неустойчивого, переходного состояния от общинной системы ведения хозяйства к рабовладельческой. В условиях целиком изолированного существования подобная модель не смогла бы продержаться хотя бы минимально значительный отрезок времени, но неповторимость ситуации заключалась во многом в заметном опережении уровня развития Египта в сравнении с состоянием соседних племен. Централизованное государство долины Нила, чьи земли недавно подвергались нападениям воинственных кочевников, надолго переходит в наступление. Постоянный приток военной добычи (а в данном случае наиболее важным фактором явилась дешевизна и доступность рабов) продлили переходный этап практически на два столетия.

Впрочем внимательный анализ правления всех восьми фараонов, сменивших друг друга на престоле за два с лишним века, позволяет вывести одну интересную закономерность: практически каждый из правителей начинал свое царствование с возвращения утерянных в последние годы правления предшественника областей. Причем в старости многое из приобретенного суждено было утерять и новому фараону. Молодость, напор правителя позволяли без сбоев функционировать египетской государственной машине, но она тут же снижала обороты, едва бразды правления отпускались. Столь заметное значение личностного фактора свидетельствует отнюдь не в пользу существовавшей в период расцвета Среднего царства системы общественных отношений.

Какие же тенденции определили переход от общинного характера хозяйствования к рабовладению и одновременно не дали окончательно оформиться основным принципам новой системы хозяйствования? Для более полного понимания этого вопроса стоит обратить внимание на внешне далекий от данной проблемы штрих: Аменемхет I, основатель XII династии, в годы своего правления предпринял попытку возродить внешний вид прежнего правления фараонов Древнего царства, вернуть былой блеск своему двору. Одновременно принимается ряд законодательных актов, на первый взгляд направленных только на соблюдение внешних правил поведения, принятых в Египте Древнего царства. Но на самом деле эти меры законсервировали и даже в некотором смысле повернули вспять тенденции, проявившиеся в Переходный период и приведшие к возникновению государства Среднего царства в Египте.

Некоторые проявления подобной тенденции явственно ощутимы в перемене общественной атмосферы тех лет. Например, выходит из моды хвастливость «малых людей», стремившихся ранее оповестить мир о том, что успеха они достигли собственным трудом. Постепенно исчезает само понятие «малые люди», и уж тем более номархам не приходит в голову именовать себя «сильными малыми». Возвращается отсутствовавшая в источниках Переходного периода лексика «отрядных» работ в корабельном деле и строительстве: вновь разнарядки исходят из признания наличия группы равно ответственных исполнителей требуемой работы — «отряда» (что, в принципе, синонимично общине, артели в позднейшей лексикологии). Казалось, Египет вновь возвращается во всколыхнувшиеся смутой берега Древнего царства.

Древние египтяне использовали для письма папирусную бумагу. В сухих песках северной Африки до сих пор продолжают находить древние манускрипты. Сначала считалось, что на папирусе стали писать во времена Александра Македонского, то есть в IV веке до н. э. Но за последнее время история папируса, как утверждает М. А. Гаряева в книге «Эпохи в зеркале письмен» (М., 1990) удлинилась на тысячелетия и погрузилась в глубину Древнего царства.

Марина Гаряева утверждает, что среди находок имеются такие, которые вышли из рук египетских писцов, составлявших особую жреческую касту посвященных в сокровенные тайны герметических книг, годами изучавших геометрию, космогонию, черчение, географию, прежде чем им дозволялось занять определенное место в религиозных шествиях с книгами, линейками, палочками для письма в руках.

Когда лишь немногие избранные владели искусством оставлять «говорящие знаки», самим иероглифам приписывали магическую силу влиять на людей, на ход событий. Собственно слово «папирус» означает царский сорт тростника, шедший на писчий материал. Почему? Может быть, потому, что он был высоким и стебли имел в кулак толщиной.

Египтяне жили в дельте огромной реки с большой поймой, с большими паводками. Их окружала огромная пустыня. Даже священные жуки-скарабеи внушали почтение своими размерами, их вроде и к насекомым причислить неловко. Понятие величины сопрягалось таким образом с понятием величия.

Папирус имел ритуальное значение. Так же, как цветок лотоса, он был символом Египта. Переплетающиеся стебли этих растений символизировали единство верхнего и нижнего Египта.

Подъем культуры и науки при XII династии кажется особенно впечатляющим на фоне упадка предшествующих времен. Впрочем, признаки улучшения ситуации намечаются уже при XI династии, потеснившей суровый аскетизм гераклеопольских владык. Фиванские фараоны во многом стремились возродить и продолжать традиции пышного и щедрого правления царей Древнего царства.

Впрочем, это не было простое копирование древних образцов. Изменившаяся общественно-экономическая ситуация предопределила существенные различия между культурами Древнего и Среднего царств. Это и большее внимание к внешнему, индивидуальному, часто даже в ущерб родовому, внутреннему у мастеров Среднего царства; это и переосмысление сущности носителя царской власти: при XII династии он уже осознается не только как воплощение божественного, но и как носитель конкретного, очеловеченного; это и большая демократичность, доступность итогов культурного научного прогресса для рядового среднего египтянина.

Демократичность особенно ярко проявляется в развитии научных знаний периода Среднего царства. Общий уровень науки, безусловно, повысился, и это следует считать естественным результатом подъема общественной и хозяйственной жизни в период Среднего царства. Но одновременно намечается тенденция к популяризации добытых знаний. Именно Среднему царству принадлежат первые математические и медицинские тексты, содержащие практические и конкретные задачи: Московский математический папирус и математический папирус Рунд Британского музея, кахунский папирус, магико-медицинские папирусы IV и V из Ремессеума и др. По сути некоторые из них являются задачниками в современном понимании этого слова и явно могли быть использованы для обучения.

Среднеегипетская математика во многом была подчинена нуждам землемерной науки, отсюда вытекает приоритетность некоторых направлений ее развития. Достижения математиков периода Среднего царства можно отметить в области решения сложных задач с образованием дробей (хотя при этом методика весьма трудоемкая и нерациональная), при проведении операций с привлечением понятия неизвестного. Неудивительно, что от эпохи Среднего царства сохранилась древнейшая запись обмера страны, погрешности которой были бы вполне приемлемы и для более поздних эпох. Полученные данные позволили создавать достаточно сложные карты-схемы египетских городов и крепостей.

Разрешению еще одного направления практических задач, обеспечению нужд строителей и архитекторов способствовали наработки египетских математиков по вычислению поверхности полушария и объема пирамиды (в том числе и усеченной). Египтяне периода Среднего царства используют уже число «Пи», принимая его равным 3,16, и в целом погрешности при вычислении площадей сферических поверхностей не выходят из пределов допустимых. Вместе с тригонометрией объемных тел нужды архитектуры обусловили разработку системы правил золотого сечения.

Основатель XII династии Аменемхет I немало сделал для выдвижения культа нового государственного бога — Амона. Возможно, Амон был личным покровителем этого фараона, вероятность подобного предположения подтверждается очевидным сходством имен. Однако история нового бога достаточно сложна и запутана. Первоначально, скорее всего, это было олицетворение одной из восьми первостихий в понимании мудрецов верхнеегипетского города Гермуполя. Оттуда на исходе Древнего царства культ Амона приникает в Фивы, но остается в тени даже при XI династии. С воцарением Аменемхета I Амон становится государственным богом Фив. Для придания большей значимости новому богу Амона стали отождествлять с древним государственным богом Солнца Ра, и отныне он стал именоваться Амон-Pa. В сборном обличье нового бога воплотились еще и некоторые черты верхнеегипетского бога плодородия Мины.

Учитывая важность религиозных вопросов в египетском обществе того времени, следует признать, что замена государственного бога не могла произойти, если бы не было определенного переходного периода в религиозных воззрениях. Назвать этот этап временем появления ересей было бы слишком рискованно, однако определенные приметы созревания новой системы мировосприятия, связанной с другими представлениями о загробном мире, можно заметить в источниках Переходного периода и начала Среднего царства. Если ранее заупокойные тексты твердили о возможности умершего каждодневно созерцать Солнце в мире ином, то с распадом Древнего царства все чаще представления о загробном мире рисуются в образе страны вечного сна, тягостного мрака, где нет воздуха, воды, радостей бытия и любви. Подобные настроения вряд ли говорят об откровенном неверии, об отсутствии или недостатке благочестия в обществе того времени, но они свидетельствуют о поисках египтянами нового решения проблемы жизни и смерти. Атмосфера подобных исканий облегчила принятие нового культа, содействовала утверждению Амона-Ра в качестве нового государственного бога Египта.

Сразу после этого изживаются из общества представления о загробном мире как о царстве мрака и сна. Египтяне вновь должны были поверить в солнечный и счастливый покой после смерти, однако, в их верования время внесло существенную корректировку. В Среднем царстве государственный бог стал изображаться небожителем, заботливо пекущемся о самых презренных из обитателей света живых. Амон-Pa готов был протянуть руку каждому, кто верует или кто нуждается в восстановлении справедливости. Новый бог спасает робкого от гордого, он способен рассудить убогого с сильным. Этим устраняется очевидная несправедливость прежних верований, когда обездоленному в жизни не давалась надежда на лучший удел в загробном мире. Наоборот: удачливый в миру ранее, в эпоху Древнего царства, претендовал на содействие Ра и после смерти. Теперь, в условиях возросшего влияния средних слоев населения на государственную и общественную жизнь в Египте, повторение подобной несправедливости в культовых представлениях было чревато непредвиденными последствиями, и создатели культа Амона-Ра вынуждены были с этим считаться.

Однако, несмотря на попытки придать его облику черты заботливого отца простых мирян, Амон-Pa был все-таки по преимуществу богом государственным. Он просто не мог стать таким же демократическим, как Осирис, чей культ находил все больше приверженцев в Египте Среднего царства. Фараоны XII династии не чинили препятствий на пути возвышения нового бога — Осириса, идя навстречу нежеланиям низов, активно выдвигавших «своего» бога. После падения Древнего царства культ Осириса приобрел популярность у широких слоев населения. Изображения и надписи, восхвалявшие древнего бога, умирающего и воскресающего, встречаются в Переходный период и особенно в годы правления XII династии достаточно часто. При этом восхваления Осириса перекочевывают со стен усыпальниц вельмож на скромные надмогильные плиты людей среднего достатка, на дешевые гробы небогатых египтян. Очевидно, многих привлекала перспектива после смерти путем повторения заклинаний, выбитых на камне или дощатой крышке гроба, стать «Осирисом», магически присвоить его преимущества как ожившего мертвого тела. Расширение социальной базы верования тут же вызывает изменение текстов заклинаний, быстро учитывавших сокровенные желания новых поклонников культа Осириса. Возникшие в эпоху Среднего царства заклинания принято называть «надписями саркофагов», и именно на их основе позднее разовьются позднеегипетские заупокойные сборники, известные как «Книга мертвых».

Культ Осириса быстро стал общеегипетским, при этом Осирис все чаще начинает восприниматься как бог мертвецов. Вскоре фараоны XII династии сочли разумным придать культу официальный оттенок, они не препятствуют усилению верований в нового бога. Аменемхеты и Сену серты начинают принимать участие в ежегодных торжествах по случаю воскресения бога в Абидосе, выделяя на проведение праздника средства из казны. Пышность церемоний в честь Осириса способствовала притоку народа на празднества и еще более усилила влияние нового культа, укрепляя веру египтян в возможность счастливого возрождения после смерти.

Иногда кажется, что иного материала, кроме камня, египетские строители в эпоху Среднего царства не признавали — таково многообразие используемых для возведения сооружения горных пород и способов их обработки. Это является закономерным результатом поиска возможностей ведения местного строительства в переходный период на основе использования местных же материалов. При VIII–X династиях зодчие словно зацикливаются на возведении мелких, незначительных по масштабам объектов, зато спектр найденных при этом новых способов обработки камня чрезвычайно широк. Результаты не замедлили проявиться сразу же после воссоединения страны. Оказалось, за время смуты не были утрачены архитектурные секреты возведения грандиозных комплексов, а арсенал навыков египетских строителей существенно пополнился. Это позволило искать и находить ранее неизвестные архитектурные формы. Например, погребальные сооружения одного из царей XI династии, Ментухетепа, возведенные близ Фив (современное Дейр-Эль-Бахри), представляет собой причудливое сочетание поминального храма, пирамиды и верхнеегипетской каменной гробницы. Остроумно было использовано природное столбообразное скальное образование; в породе не только были выбиты ниши, но и вокруг своеобразной естественной колонны были возведены два яруса портиков с гранеными столбами, а на верхушку сооружения был надточен купол для придания комплексу сходства с пирамидой.

Вообще архитектурная школа XI династии отличается интенсивностью поиска новых форм и типов монументальных сооружений. В эти годы создаются достаточно оригинальные архитектурные ансамбли и композиции, мало похожие на сооружения Древнего царства. Положение меняется с приходом к власти XII династии. Наследники Аменемхета I стремились во многом скопировать уклад жизни всесильных фараонов древности, чему немало способствовал и перенос столицы в окрестности пришедшего в упадок Мемфиса. Подчеркнутое следование канонам Древнего царства в архитектуре, исходя из этого, следует принять не только идеологическим заказом правителей эпохи Среднего царства, но и итогом возвращения в «большую» архитектуру мемфисской школы мастеров-каменотесов. Кроме того, перед глазами свезенных со всего Египта в столицу зодчих маячили грандиозные образцы искусства древних зодчих — пирамиды и поминальные храмы фараонов первых династий.

Неслучайно в период Среднего царства в пустыне и близ Фаюмского оазиса вновь начинают одна за другой расти царские пирамиды. Внешне они очень похожи на древние и так же, как пирамиды предшественников, окружены поминальными храмами и гробницами знати. Однако сходство это чисто внешнее. Прежде всего выдают более поздние постройки размеры, в период XII династии исполинские пирамиды уже не возводятся. И технология строительства к тому времени претерпела значительные изменения. Остов поминального четырехгранного конуса выводился обычно строителями периода Среднего царства из кирпича-сырца, и только снаружи сооружение маскировалось известняковыми плитами «под старину». Пирамида Сенусерта I сложена по другому принципу, тоже, впрочем, не очень сильно раздувавшему затраты на ее возведение: поставленные друг на друга каменные клети были засыпаны песком и щебенкой, а снаружи сооружение опять-таки залицевали плитами известняка.

Неизменные поминальные храмы перед пирамидой также исполнены в смешанной кирпично-плитовой манере, когда внешняя подобность «завалинке» (мастабу) создается камнем, но само строительство процентов на восемьдесят ведется из кирпича.

В ряду поминальных памятников XII династии особняком стоит «Лабиринт» Аменемхета III. Выделяется он не только размерами, хотя общая площадь строения в 72 тыс. кв. м вызывает почтительное восхищение. Поражают смелость замысла архитекторов и мастерство исполнителей проекта. «Лабиринт» — наиболее яркое свидетельство того, что в период Среднего царства происходило не просто копирование творческих достижений зодчества Древнего царства, но их успешное развитие.

В работе российского искусствоведа М. Н. Мерцаловой «Костюм разных времен и народов» (часть 1, М., 1993) содержатся уникальные сведения об одежде многих народов древности, которые позволяют полнее погрузиться в изучаемую эпоху, увидеть перед собой более «объемное» ее изображение. Значительное место уделено в этой книге и костюму египтян Древнего и Среднего царств. Например, в эпоху Древнего царства, согласно данным Марии Мерцаловой, основной одеждой египтян был передник, состоящий из полосы неширокой ткани, который обертывали вокруг бедер и укрепляли на талии поясом. Передник этот назывался «схенти». В то время основная одежда всех сословий была одинаковой по форме и отличалась лишь качеством материала. Но даже это подтверждало строгое деление общества на сословия и обособленность и замкнутость быта среди людей одной профессии или одного общественного положения. Так, например, схенти фараона, главы государства с неограниченной властью, был сделан из тонкого, хорошо отбеленного полотна. Бедра ремесленника покрывал грубый и довольно толстый холст натурального цвета. Еще более простой была одежда рабов, она состояла из небольшой повязки из очень грубой, небеленой ткани или кожи.

Дальнейшую историю одежды египтян Мария Мерцалопа связывает с появлением растительных красителей. С этого времени цветную — желтую, голубую, коричневую — цветную одежду долгое время могли носить только привилегированные сословия — крупные землевладельцы, жрецы, придворные.

А вот прически, головные уборы и обувь (право носить обувь принадлежало только фараонам) уже служили более очевидными признаками отличия.

Все египтяне тщательно брили волосы, но голову всегда покрывали париком из растительных волокон, завитых мелкими локонами, или шапочкой из грубого холста, плотно облегавшей голову.

Чем длиннее были локоны парика, тем знатнее был их владелец, поэтому самыми пышными париками обладали фараоны и члены их семей. Многие фараоны Древнего царства изображены в схенти, парике и сандалиях из тростника или босыми.