Три тетради, которые лежат на моем столе, издают слабый запах опавших листьев. Мне нравится этот аромат, он приводит меня в мечтательное и сентиментальное настроение, заставляя мою душу грустить. Когда я беру одну из этих тетрадей в руки и подношу к лицу, стараясь разобрать неровные строчки, кое-где испорченные водой и временем, аромат становиться сильнее.

Тетради содержат сведения из жизни одного из самых моих любимых полководцев — Александра Македонского. Сведения эти довольно серьезно расходятся с прочитанными мной ранее историческими источниками. В силу некоторых причин, я склонен объяснять это несоответствие тем, что герой нашего повествования жил в ином временном измерении, нежели то, в котором мы с вами имеем честь существовать.

Взявшись за трудную задачу подготовить разрозненные, местами сумбурные записи к публикации, я воспринял этот аромат как знак судьбы. Ибо все предметы, на которых осень оставила свой след, имеют несомненный шанс расположить к себе мое сердце. Так вышло и с этими тетрадями. Работа продвигалась быстро. И теперь я хочу предложить вниманию уважаемой публики первую книгу трилогии, которая называется «Герой». В ней содержится описание событий, относящихся к юности Александра и приведших его на вершину власти.

Сразу же хочу оговориться и заявить, что все исторические неточности, касающиеся образа жизни, устройства армии и т. д., возможно не являются таковыми, если принять за факт то обстоятельство, что этот Александр — порождение другого, хотя и похожего на наш мира. Я лично не вижу ничего предосудительного в том, что герои этой книги пьют кофе и едят картошку. Я уверен, что присутствие или отсутствие определенных продуктов в меню человека почти не отражается ни на его характере, ни на его судьбе.

К сожалению, будучи связан словом, я не могу раскрыть тайну появления тетрадей. Хочу лишь отметить, что это темная и таинственная история, всю подоплеку которой я не могу понять и по сей день.

Дом Учителя, окруженный яблоневым садом, находился на окраине. Когда после зимних стуж тепло возвращалось в город, теоретические занятия переносились из небольшой пристройки прямо в сад. Для проведения практических упражнений пустырь невдалеке от дома был переоборудован в небольшой полигон, с течением лет превратившийся в довольно изощренную систему тренажеров, ловушек и препятствий. Почти все было построено руками учеников нынешних и уже покинувших Школу. Кроме этого, в распоряжении учеников и их Учителя был весь мир, ибо занятия не ограничивались лишь теорией и техникой боя. Это была комплексная система обучения, пройдя которую ученик превращался в Мастера, защитника, врача, Учителя, знатока древней истории и основ магии.

— Вы все, конечно знаете, что человек обладает многими замечательными чувствами. Зрение, осязание, слух — нам грустно видеть слепца, глухому трудно стать полноценным членом общества. Но в совершенстве пользоваться ими может далеко не всякий человек, даже если со зрением и слухом у него все в порядке. Есть некое особое свойство в людях, позволяющее им владеть своими чувствами, правильно используя информацию доставляемую глазами, ушами, воспринимаемую через запахи и прикосновения к предметам. Тренируя это свойство, вы узнаете, что видите и слышите лишь ничтожную часть из того, что человек, прошедший специальную подготовку, может увидеть или услышать.

Постепенно, в процессе наших занятий, вы научитесь виртуозно пользоваться оружием, но это не является главным. Этот мир удивителен и бесконечно разнообразен. То что сейчас мнится вам очевидным, по истечении времени окажется лишь иллюзией. Новые горизонты откроются вам. Возможно, кто нибудь из вас пойдет по пути познания дальше своего учителя. Но я прошу вас всегда помнить о том, что, как бы далеко вы не зашли, и какие бы ослепительные истины вам не открылись — это лишь более изощренные степени обмана, скрывающие суть вещей.

Возможно, ваши необыкновенные способности будут казаться людям сверхчеловеческими — не обольщайтесь, что вы узнаете ответы на вопросы, издревле волнующие мудрецов. Будьте сами собой, защищайте правду своего сердца и не предавайтесь бесплодным мечтаниям.

К Гордию он вышел на следующий день, гораздо позднее, чем рассчитывал. Он потратил много времени, хороня Гималая и блуждая по лесу. Александр был измучен бессонной ночью и не решился сразу же войти в деревню. Чувство опасности, как раненая птица, не переставая, билось возле сердца. Снова и снова он переживал события этой ночи, то коря себя за неосмотрительность, то досадуя на судьбу, понимая, что в сущности он мало что мог изменить. У него не было ни сил, ни желания думать о том, что ждало его в этом селе. Он сошел на обочину, лег на траву и стал смотреть в затянутое серой пеленой небо, потом закрыл глаза.

Уже в темноте они вышли на поляну с серебристой травой. Без труда насобирали веток и разожгли костер. Его дым не заглушал теплых ароматов леса. Пахло грибами, хотя время их буйного размножения еще не пришло.

Поев хлеба с сыром, которые дала им крестьянка, они разворошили костер и легли на траву. В душе не унималась тревога. Александр вытащил меч из ножен и положил рядом, Как оказалось позднее, это было нелишней предосторожностью. Так же поступил и Гималай. Все это время, с момента встречи с крестьянкой, они почти не разговаривали.

Я все думаю, почему Учитель не дал нам лошадей? — сказал Александр, подкладывая сумку под голову, — Уже сегодня, после полудня, мы могли бы быть на месте.

— Да, странно, — Гималай отвернулся от костра, на догорающие угли которого смотрел последние пять минут. — Дело то, по-моему, срочное. Хотя, с другой стороны, если идти пешком, есть время подумать и приготовиться. Мы ведь никогда не были близкими друзьями. А так привыкаем друг к другу помаленьку.

Мир, в котором она родилась и росла, был хрупок, призрачен и стар. Она хорошо помнила мать и почти не помнила отца. В сердце заброшенного сада, в полуразвалившейся деревянной беседке, она проводила большую часть дня.

Ее королевство было обширно, таинственно и изрядно запущено. Два небольших вишневых дерева, покрывавшихся розовыми цветами каждую весну, были ее верными стражами. Тропинки, почти исчезнувшие под зарослями лопухов и других неприхотливых травок — ее дорогами, соединяющими различные области страны. Качели, скрипящие и безусловно опасные из-за расшатавшихся заклепок, служили ей королевским экипажем, запряженным лошадью ветра. Ее сокровища — две старые куклы, деревянная шкатулка со сломанными золотыми сережками, переливающееся перо дрозда, и другие такие же бесценные по своей природе вещи хранились в глубине огромной пещеры. Она находилась под прогнившим полом старой беседки. Вход охранялся злобными карликами, коих изображали стояки деревянных перил.

Вокруг этого забытого клочка земли, оживляемого лишь фантазией одинокого ребенка, город жил свой торопливой жизнью.

Двухэтажный, постепенно разрушающийся дом, был страной ее матери, где царствовали призраки воспоминаний и полчища обнаглевших мышей. Ее мать, никогда не отличавшаяся излишней веселостью, после ухода мужа перестала интересоваться происходящим вокруг. Она редко переступала порог дома, продолжая жить лишь по привычке. Ее существование напоминало сон спящей принцессы из заколдованного царства.

Воспитанием Зарины никто не занимался до тех пор, пока в доме не появился Кадит. Он приходился матери каким-то дальним родственником. Однажды осенью он позвонил в колокольчик над их воротами, но шнурок остался в его руке. Тогда он отворил скрипучую створку и увидел старый дом, увитый ползучими растениями, до крайности запущенный сад, где плоды падали с деревьев в мокрую траву. Тропинку устилал полыхающий золотом ковер из опавших листьев. Он увидел ржавые качели, и беседку в глубине сада.

Утром к пепелищу выехал отряд в составе ста конных солдат. Командовал ими молодой капитан.

Подъехав к палаткам, отряд спешился на привал. Капитан подошел к группе крестьян, грузивших на телегу свои нехитрые пожитки. Он рассказал, что следует в столицу по приказу Правителя. Вечером отряд остановился в одной из деревень, примерно в десяти километрах отсюда. Поздно ночью, заметив зарево, дозорные разбудили его. Приняв во внимание, что времена нынче настали неспокойные, он направил отряд в сторону огня. Путь оказался длиннее, чем они ожидали, к тому же отряд заплутал, свернув в темноте не на ту дорогу. Утром, сориентировавшись по клубам дыма, они заметили ошибку.

Закончив описывать собственные приключения, он попросил рассказать о том, что произошло здесь, и не напрасно ли была тревога. Выслушав перебивавших один другого крестьян, побродив среди трупов чудовищ, он пожелал увидеть человека, руководившего сражением.

Подойдя к погасшему костру, капитан заметил двоих, спавших на одном одеяле. Слегка смутившись, он не стал их будить, ибо был человеком, способным войти в обстоятельства. Вернувшись к своим людям, он приказал отряду двигаться на отдых в деревню, куда потянулись и крестьяне, возвращаясь в свои дома, надеясь найти их невредимыми.

Они проснулись почти одновремено и, посмотрев друг на друга, вместе рассмеялись. Сажа испачкала их лица, а роса прочертила на них полосы. Солнце стояло уже довольно высоко в безоблачном небе. Становилось жарко. Все вокруг покрывал пепел. Крестьяне, забрав с собой раненых и палатки, ушли. Они были одни посреди сожженной рощи.

Дизон Даккинс был левшой и стал вождем своего племени не по праву рождения. Сила и отсутствие излишней сентиментальности помогли молодому амбициозному воину проложить себе путь наверх, обойдя нескольких более родовитых и опытных конкурентов. Случай так-же сыграл в его судьбе свою особую роль. Место стало вакантным, когда старый вождь а вместе с ним и два его сына погибли под камнепадом, возвращаясь в селение после неудачной охоты. Третий сын был еще мал, но нашлись, те кто поддерживал молодого щенка. Однако поразмыслив, Дизон нашел правильное решение. И, когда через неделю после гибели отца и братьев маленький принц случайно упал в пропасть, многие догадывались, чьих лап это было дело.

Теперь спустя годы, пройдя через множество испытаний закаливших его душу и тело, Дизон никогда не забывал в полнолуние вознести благодарственную молитву Господину Случаю, почитая его своим единственным богом. Ибо каждый Волк был волен сам выбирать себе божество и, единожды выбрав, оставаться верным ему до конца.

Людей пригнали два дня назад. Связанные одной длинной веревкой, они прошли длинный путь по неприметным горным тропинкам, через малоизвестные перевалы, почти без отдыха. Пока Дизон решал важные вопросы в отдаленном родственном селении, пленных неплохо кормили и даже успели сводить на горную речку для купания. Товар, когда приедут покупатели, должен иметь привлекательный вид. Хотя один из них — старик вряд ли годился для продажи.

На самом деле человек был вовсе не стар, примерно одних лет с Дизоном. Однако волосы пленника, тронутые инеем ранней седины, выделяли его среди товарищей по несчастью. К тому же строптивец упорно отказывался сообщить свое имя, поэтому про себя Дизон решил называть его стариком до выяснения обстоятельств. Судя по богатой одежде, он был состоятельным человеком, и племя могло рассчитывать на приличный выкуп. Остальные, несколько юношей и девушек, захваченные в одном из равнинных сел во время праздника урожая, отвечали самым высоким стандартам.

«Мы еще поторгуемся.» — решил про себя Дизон. — «Пора положить конец мерзким штучкам этих деляг. Цена должна быть справедливой.» — и вздохнул про себя, прекрасно понимая, что торг будет нелегким.

Стояли солнечные, по летнему теплые дни. Однако, несмотря на ласковую настойчивость весны, с которой она пробуждает в живых существах самые разнообразные желания, Александр оставался глух к ее призывам и большую часть светлого времени суток проводил в Библиотеке. Огромная, как целый маленький город, она хранила бесчисленное множество книг, свитков, папирусов, оттисков, словом всего того, на чем люди записывали свои мысли, воспоминания, фантазии.

В древние времена Библиотека содержалась в порядке и чистоте. Для удобства посетителей существовало большое количество каталогов и списков хранившейся в ней литературы. Множество служащих занималось сортировкой, уборкой и охраной этой бесценной сокровищницы знаний. Но с тех пор прошли годы и годы. Упадок Синего Города, продолжавшийся уже не одну сотню лет, в полной мере отразился и на Библиотеке. И теперь немногочисленные оставшиеся служители, получавшие слишком скромное жалование, не были в состоянии заботится ни о книгах, ни о самих помещениях их хранивших.

На самом деле зданий было несколько, но множеств раз перестраиваясь, они были соединены между собой большим количеством проходов, крытых галерей и даже подземных ходов. Этот комплекс превосходил своими размерами даже грандиозный Парламент.

Библиотека была многоэтажной. Отдельные ее блоки достигали пяти или даже шести этажей в высоту, а небольшие башенки, служившие когда то обсерваториями для поколений звездочетов, возносились еще выше.

Требовался не один день, чтобы обойти все залы, комнаты и каморки, где на стеллажах, на полках, в выемках стен, на столах и скамьях, а нередко и просто сваленные в кучи на полу лежали книги. Человеку, попавшему сюда впервые, приходил в голову резонный вопрос о том сколько же лет и людей потребовалось что бы создать такое неимоверное количество литературных произведений.

Нельзя сказать, что Александр, увлеченный потоком своей новой жизни, совсем не вспоминал о прошлом. Однако впечатления, сыпавшиеся на него как из рога изобилия, делали эти воспоминания мимолетными и бледными. Словно выпущенная из лука стрела, он мчался вперед, стремясь к самому ему неясной цели.

Воспоминания требуют тишины. Они овладевают человеком в минуты духовного упадка, когда надежды тают, и желания угасают, уступая место грусти и ностальгии. Александр помнил Гидона и, конечно же, тосковал о Зарине. Путь в Синий город занял у него полгода. И в часы долгих переходов, в грязных комнатушках задрипанных постоялых дворов, длинными зимними ночами воспоминания посещали его.

Часто он пытался представить себе то, что происходило во дворце после его исчезновения. И тогда образ Зарины словно наяву вставал перед его глазами, он видел ее улыбку, обонял запах ее прекрасного тела, слышал то, что шептала она в минуты близости. Тогда одиночество отступало, и невольные слезы раскаяния подступали к глазам.

Однако, стремление увидеть неведомые страны влекло его все дальше и дальше, прочь от Македонии, в глубины огромного континента. О возвращении не могло быть и речи. Догадывался ли Альдаон о мечтах, лелеемых Александром, когда ночью посреди Великих болот рассказывал о чудесах, ждущих путешественников на просторах Восточного материка? Нарочно ли раздувал он в душе Александра пламя этого пожара? Кто знает? Но тем не менее, стремление странствовать безусловно явилось одной из причин того, что наш герой отказался от власти и, словно странствующий дервиш, пустился в путь навстречу новым приключениям. Александр променял судьбу царя на участь бродяги, власть на свободу, славу на удачу.

Несколько дней, последовавших за отъездом Енота, Александр провел в Библиотеке. Переходя из зала в зал, из комнаты в комнату, он наудачу выбирал полки и просматривал попадавшиеся ему под руку книги. Лишь сугубым везением можно объяснить то обстоятельство, что уже а первый день ему удалось наткнуться на рукопись, повествующую о драконах. Объемистый труд носил название «Описание драконов, их жизнь и повадки». Книга была написаны суховатым, свойственным большинству энциклопедий языком. Впрочем, полностью полагаться на ее содержание было делом ненадежным. Ибо, как предупреждал и сам ее автор, исследование почти целиком опиралось на древние легенды и предания. Прочитав за два дня примерно половину, Александр обнаружил некоторые закономерности в представлениях различных народов о том, как выглядят драконы, и чем они собственно являются. Хотя описания их внешности и повадок порой весьма разнились, однако, почти все авторы легенд сходились во мнении относительно нескольких ключевых моментов.

Первое: драконы это огромные существа, обладающие разумом и умеющие летать. Второе: многие предания приписывали драконам интеллект, превосходящий человеческий, а также исключительные магические способности. И третье: в большинстве легенд утверждалось, что драконы обладают способностью извергать из своей пасти огонь.

Но во многом представления о драконах разнились. Например, не было согласованности в определении, являлись ли драконы зловредными, подлежащими истреблению существами. В части из преданий утверждалось, что драконы были настроены весьма агрессивно по отношению к людям. Согласно же другим источникам, дружелюбно расположенные чудовища часто подавали героям легенд правильный совет и раскрывали перед любознательными тайны мироздания. Не было ясности и со средой обитания этих существ. По рассказам одних авторов выходило, что излюбленными местами обитания драконов являются горные пещеры. По версии других оказывалось, что они живут в глубинах морей и океанов. Третьи утверждали, что родиной драконов были необитаемые морские острова. Однако и здесь прослеживалась явная закономерность. Шансы встретить дракона существенно возрастали, по мере приближения к жарким тропическим странам. Хотя некоторые северные страны и притязали на право быть драконообитаемыми, однако, их истории о драконах относились к весьма далекому прошлому.

Все легенды приписывали драконам необыкновенную силу, бесстрашие и великолепное зрение. Некоторые из авторов легенд полагали, что чудовища могут с помощью своего сверхъестественного обоняния различать драгоценные металлы, спрятанные глубоко под землей. По их мнению драконы были крайне неравнодушны к золоту и систематически пожирали назойливых кладоискателей, осмелившихся посягнуть на их богатства.

На четвертый день, считая с момента отъезда Енота, ближе к полудню, отчаявшись найти в энциклопедии что-нибудь действительно интересное, Александр вышел на улицу и отправился обедать в трактир.

В этот же день, вечером состоялся большой карнавал. Тысячи людей в костюмах и масках заполнили улицы города. Большие куклы, изображавшие мифических героев, подзабытых богов и легендарных чудовищ, установленные на повозках, плыли над головами людей. Толпы гуляющих сливались в пеструю колонну и праздничным шествием проходили по главной улице. Шествие заканчивалось возле большого парка и веселой волной выплескивалось в его аллеи, люди заполняли поляны, на которых царствовали бродячие труппы циркачей и трагиков. Установленные на лужайках петарды время от времени взрывались с веселым треском, выстреливая в темное небо тысячи сверкающих искр.

Александр и Итра присоединились к карнавалу в самом его начале, и вместе с большинством гуляющей публики посетили эти сады веселья. Бродя от одного представления к другому, из одной аллеи в следующую, они вернулись домой лишь под утро.

На следующий день гуляния продолжились. Енот не возвращался. Итра больше не делала попыток навестить свою подругу и все свободное время проводила вместе с Александром. Он же, поглощенный своим романом и вовсе не вспоминал о своем приятеле.

На третий и последний день праздника Александр, проснувшись в полдень, услышал шорохи и постукивания, доносившиеся из кухни. Направившись туда он обнаружил Удивительного Енота. Тот, приборматывая что-то себе под нос, пытался поджарить глазунью из четырех яиц на ржавой сковородке. Давно нечищеная печь отчаянно дымила. Дым частью уходил в открытое настежь окно, частью скапливался в комнате. И то, что вначале Александр определил как бормотание, оказалось похаркиванием и посмаркиванием Енота, прочищавшего нос и горло от едкого газа. Голова его приятеля была обмотана грязноватой повязкой. Кровь пропитала ткань, выступив темно-бордовым пятном в области затылка. Из под повязки выбивались всклокоченные пучки волос. Когда на его возглас, Енот обернулся с шипящей сковородкой в руках, Александр заметил, что тот осунулся и похудел. Несмотря на радость, осветившую его лицо при виде Александра, улыбка Енота была тускловатой. Было нетрудно заметить, что ученый устал и едва держится на ногах.

Александр помог Еноту дожарить глазунью и, смотря как он ест, вкратце поведал приятелю о последних событиях, ибо посчитал неудобным скрывать от квартировладельца появление в его квартире нового жильца. Он лишь умолчал о шутке, учиненной им с подругой Итры и ее кавалерами, полагая что ученый не одобрит подобной несерьезности, а то и вовсе обидится.