Низкие свинцово-серые тучи лениво ползли на юг, цепляясь набрякшим брюхом за покрытые темным кедрачом гребни Орлиных скал и оставляя на них клочья тумана. Дальние отроги основного хребта затягивала серая дымка — там уже шел дождь. Закутавшись в шкурник и глубоко надвинув капюшон, Инари сидела на валуне над обрывом на склоне одной из самых высоких гор хребта, именуемой Вершиной Мира, смотрела на открывающуюся перед ней унылую картину и думала о том, что пора просыпаться. Ожившие воспоминания тридцатилетней давности не стоили того, чтобы тратить на них выкроенные для отдыха ночные часы. Даже если это воспоминания о тех временах, когда кто-то еще верил в высшее предназначение. Многие верили, если уж на то пошло. И многие еще были живы… Да, следовало просыпаться, но предательская память все так же кропотливо нанизывала на нить сновидений бусины-события. Чертова эльфийская память. Восхищаться ею мог только тот, кто никогда не пробовал жить одновременно в двух мирах, зная, что один из них заведомо мертв. Пора просыпаться…

Витающая в воздухе мга оседала на камнях и траве, редкими каплями скатывалась с разлапистых кедровых ветвей. Шкурник давно уже отсырел и казался тяжелее обычного. Устало нахохлившись, ведьмачка смотрела на открывающуюся перед ней унылую картину и думала о том…

…что давненько уже на середину августа не выпадала такая отвратительная погода, и о том, как же сильно все-таки изменились окрестности. Впрочем, последнему как раз удивляться не стоило. Шестьдесят лет — более чем достаточный срок для того, чтобы ветры, дожди и пожары сделали свое дело, стерев старые ориентиры и до неузнаваемости поменяв облик гор. За шестьдесят с лишним лет, прошедшие с побоища в Игли-Корун, кривая ведьмацкая дорожка ни разу еще не заводила Инари обратно в Орлиные скалы. И вот теперь какой-то черт понес ее гулять по местам былых сражений.

Нет, собственно говоря, понес ее совсем не черт. Причиной внезапно нахлынувшей ностальгии стали люди. Их вдруг оказалось слишком много в амурских лесах, по которым как раз скиталась Инари. Люди, смеющиеся, шумные, все шли и шли на новые места, не задаваясь вопросом — добрыми ли будут поселения, что они закладывают. Они ничего не знали о Светлых землях, Сумеречных землях и Чернолесье, да и знать не хотели. Над таежными лесами денно и нощно гудели самосвалы, бульдозеры, рычали буры и отбойные молотки, стрекотали вертолеты. Кого-то звезды хранили, отводя прочь рыщущих по чащобам зверей. Кто-то пропадал, оставляя после себя мертвые лагеря с ржавой техникой. А ведьмаки зачастую даже и не знали, что где-то в лесах находятся люди. Жить становилось беспокойно. И Инари, никогда не обещавшая служить ангелом-хранителем для самоубийц, подалась на северо-запад, в заболоченные леса. В тех краях лежало Игли-Корун, и ведьмачка зачем-то сделала приличный крюк по топям, заглянув в урочище. Зрелище оказалось печальным. От драконов не осталось даже костяков, а на месте взрыва Манор эт Игли разрослось болото. Инари не стала испытывать судьбу и не полезла в сердце трясины. Вместо этого она отправилась на запад и вышла к Орлиным скалам, через которые они с Велегодой когда-то долго и упорно искали проход, попутно выспрашивая у растущих на скалах сосен, не видели ли те пролетавшего мимо дракона. Точнее, выспрашивал в основном Велегода. Инари язык деревьев знала плохо и предпочитала отмалчиваться, высматривая драконьи следы на местности.

Горы изменились до неузнаваемости. Того перевала, который они все же отыскали после долгих трудов и споров, больше не существовало. Но, сидя под промозглым дождем на краю обрыва в самом сердце гор, Инари вдруг поняла, что чертовски соскучилась по старому другу, которого не видела уже года три, с тех пор, как Велегода ненадолго выбирался из своей берлоги в Родницу. Поняла… и, недолго думая, шагнула в Каер Морхен, совершенно не представляя, к чему это может привести.

За хлипкой, на скорую руку сколоченной деревянной дверью каморки шел жаркий, хоть и приглушенный спор.

— Пустите! — шипел незнакомый девичий голос. — Там, что, и вправду эльф? Врете вы все! Дай хоть одним глазком глянуть!

Ну, начинается снова-здорова… Инари, поморщившись, подняла взгляд к дощатому потолку, пытаясь сообразить, где она вообще находится и кем могут быть разбудившие ее спорщики, которым, впрочем, ведьмачка была отчасти благодарна за избавление от совершенно ненужных воспоминаний. Обзор окрестностей никаких результатов не дал. Крохотная комнатушка, в которой между стеной и стеллажом с инструментом только и хватало места для импровизированного топчана, составленного из двух скамей, была ей незнакома.

— Алинка, прекрати, — еще один женский голос. А вот его она, кажется, где-то уже слышала, причем не так давно. — Дай человеку отдохнуть с дороги.

— Так ты же только что сказала, что она не человек!