«На пороге нашей квартиры, взглянув мне в глаза, Люси кладет в мою ладонь ключ, который я отдал ей одиннадцать лет тому назад. И с улыбкой произносит: «Входи».

Этими словами заканчивается моя книга L'Homme qui marche. И начинается совершенно новый этап моей жизни, захвативший меня в стремительный круговорот событий и новых лиц, знакомств, встреч, конференций, выступлений и интервью…

Мое путешествие, казалось бы, закончилось, но в тот момент, открывая своим ключом дверь нашей с Люси квартиры, я даже не предполагал, что будет впереди. Интересно, что медики, которых я повстречал в разных странах за одиннадцать лет моего марша мира, неоднократно предостерегали: «Жан, возвращаться к обычной жизни ты будешь с большим трудом, болезненно, жестко! Не питай иллюзий, ты не проснешься утром как ни в чем не бывало!» Так и вышло… Наутро после моего возвращения никто, конечно, не дал мне поваляться в постели: журналисты обрывали телефон, договаривались о встречах, съемках; начали поступать предложения от издателей. Та жизнь, от которой я когда-то ушел пешком в дальние страны, застигла меня буквально врасплох. На то, чтобы привыкнуть к ней, я потратил целых полтора года! Впрочем, это не должно вас удивлять. Мне рассказали историю одного путешественника, который, вернувшись на родину, не смог смириться с повседневной жизнью и предпочел покончить с ней… Таким образом, мои болезненные полтора года «возвращения в привычное русло» — это не так уж много. Люси поддерживала меня и заботилась со всем присущим ей теплом и нежностью. Другого выхода у меня не было: я все-таки вернулся в привычный мир.

Путешествие окончено. Однако я не исключаю, что у него однажды случится продолжение. Дух приключений не иссяк во мне за годы странствий, а лишь укрепился, да и на планете остались еще не исследованные мной места! Я так и не побывал в России. Признаюсь честно: меня испугали ваши немыслимые, неимоверные холода. По первоначальному плану, из Германии я должен был отправиться пешком через всю Скандинавию в сторону Санкт-Петербурга и таким образом начать исследование российских бескрайних просторов. Но шел седьмой год моего путешествия, я был порядком измучен и не чувствовал в себе достаточных сил противостоять еще одной холодной и снежной зиме. Именно тогда я принял решение изменить маршрут и отправиться южнее, через Восточную Европу в сторону Турции. Не стоит приписывать моему решению никаких политических мотивов: я действительно передумал исключительно из-за тяжелых погодных условий. Россия всегда представлялась мне огромной и очень интересной страной с богатейшей культурой, и кто знает, может быть, следующий этап моих приключений мог бы произойти именно здесь? По крайней мере, я был бы очень рад этому обстоятельству.

За время пути мне доводилось несколько раз встречать русских. Однажды в Африке, вынужденно проведя целую ночь в здании местной тюрьмы, я познакомился с российской съемочной группой. Русским телевизионщикам очень понравилась моя «милая» история, хотя, конечно, поначалу они засыпали меня уже ставшими привычными вопросами: «Страшно ли передвигаться в одиночку? Как вы выживаете? Вам не кажется, что вы немного сумасшедший?»

Я познакомилась с Жаном в погожий сентябрьский денек в Онтарио, на полпути от Кингстона к Веллингтону Тогда мне довелось делать репортаж об этом обаятельном бродяге, возвращающемся домой после «покорения мира». Я смотрела на него и напевала:

«Мог, mes Souliers ont beaucoup voyage… В своих огромных башмаках я прошагал полмира…» —

песня великого Феликса Леклерка как нельзя лучше ложилась на историю Жана Беливо.

Вот он идет по опушке леса, толкая перед собой свою знаменитую коляску, то и дело поддевая носком ботинок — пятьдесят третьей по счету пары! — полевые цветы, растущие тут и там по обочине дороги. На лоб низко надвинута мягкая шляпа. На коляске прицеплен флажок с одиноким листиком

[1]

. Он приостановился на минутку и, обменявшись с оператором приветствиями, отправился дальше, сосредоточенно глядя вперед — туда, где уже маячила финальная точка его путешествия, настолько близкая, что Жан не мог больше позволить себе ни минуты промедления. Один его шаг равнялся четырем моим! В этот день мы говорили совсем немного, буквально на бегу. Жан терпеливо относился к просьбам оператора, то прибавляя шаг, то приостанавливаясь погреться на солнышке, то возвращаясь к уже пройденному отрезку пути. Но каждый его жест, точный и сдержанный, каждая морщинка на усталом лице были гораздо красноречивее словесных обрывков его удивительной биографии… Одиннадцать лет тому назад отчаяние заставило его пуститься в нелегкий путь вокруг земного шара. И Люси, любовь всей его жизни, сумела понять и принять это решение и дождаться его из дальнего странствия.

Не могу сказать, что в этой встрече взволновало меня больше всего. Быть может, сила крепкой и незыблемой любви Жана и Люси. Или отвага этого путешественника. А может быть, эта крупица безумства, воплощенная мечта, подаренная людям вера в то, что «всё сбывается на свете, если очень захотеть»…

Каждому когда-нибудь приходила в голову мысль бросить всё и уйти. Бросить мир, полный условностей и противоречий. Разорвать путы и вырваться

на свободу.

Но как на это решиться? А если решиться, то

Жан отправился в путь без какой-либо цели. Без особенной подготовки, без денег — просто однажды утром вышел в путь. Тогда он еще не знал, что