Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо.
Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической.
Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов.
В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью.
Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем. Если допущены ошибки, то допущены по обоюдному незнанию. Либо допущены небольшие искажения в художественных целях.
Все встречающиеся пациенты являются плодом воображения и любые совпадения с реальными людьми случайны.
Часть 1
— Али-иса, — щебетали птицы в зеленых ветвях.
— Али-иса, — тихо переливчато журчал ласковый ручей.
— Али-иса, — кивали сизыми головками колокольчики.
Теплый ветер перебирал листья в кронах деревьев. Старые, полные достоинства дубы, раскинув ветви, осеняли тенью и прохладой кусты роз.
Греясь в свете теплого желтого солнца, лилии, маргаритки и львиный зев тянулись к его лучам. Цветы были спокойны, охвачены негой и приятной истомой.
Часть 2. Вниз по кроличьей норе
СТАРШАЯ СЕСТРА ЧИТАЛА КНИЖКУ
«Что толку в книжке, — подумала Алиса, — если в ней нет ни картинок, ни разговоров?»
Она сидела и размышляла, не встать ли ей и не нарвать ли цветов для венка; мысли ее текли медленно и несвязно — от жары ее клонило в сон. Конечно, сплести венок было бы очень приятно, но стоит ли ради этого подыматься?..[1]
— Кхм, — над головой девушки раздалось покашливание, и она поспешно захлопнула книгу. На обложке отложенного тома красовался яркий рисунок: девочка в розовом, с кружевами платье, белый кролик и скалящий зубы в улыбке кот.
— Да. Что у вас? — привычно спросила библиотекарша, даже не глянув на посетителя, заранее подтягивая к себе журнал регистрации.
Библиотека в этот дообеденный час была почти пуста. Из длинной череды одинаковых ветхих, похожих на школьные парты столов заняты были только два-три, остальные пустовали. В единственное окно, расположенное аккурат напротив стола библиотекарши, виднелся зеленый, шумящий деревьями сад[2]. И иногда девушке отчаянно хотелось выбраться из темного зала — побродить между яркими цветочными клумбами и прохладными фонтанами[3].
НАПЛАКАННОЕ МОРЕ
НАПЛАКАННОЕ МОРЕ
— М-м-м… — глухой надрывный стон нарушил ночную тишину.
Алиса беспокойно шевельнулась во сне — повернулась на другой бок. Из ее безвольной руки выскользнула книга. Раскрылась на лету, ударилась углом в ворс ковра.
И одновременно с глухим звуком падения раздался второй стон:
— А-а…л-и-и…
Из материной комнаты.
ВОЛШЕБНЫЙ ГРИБ И ПУЗЫРЕК
— Tienes un buen culo[1].
— Что? — Алиса покраснела и оторвала глаза от фотографий в альбоме. Она догадывалась, что ей сделали комплимент, но не поняла его значения.
Парень, сидящий рядом, тихо посмеялся и приобнял ее за плечи:
— Глаза у тебя очень красивые, — сказал он, приблизившись настолько, чтобы мог ощутить запах волос девушки. — Очень красивые глаза.
Алиса смутилась еще сильнее. Она сидела на самом краешке мягких диванных подушек. Скованно, напряженно, по-ученически зажав ладошки между коленей. И потирая пальцы друг о друга. Щеки заливал непривычный для ее бледного лица румянец.
ПУСТЯКОВЫЙ ПОДАРОК, КАКИХ НЕ ДАРЯТ НА ДНИ РОЖДЕНИЯ
Осень пришла как-то неожиданно. Лето долго сопротивлялось — держалась нестерпимая, надоевшая жара, солнце нещадно жгло, дети бегали по двору, брызгаясь водой из самодельных пистолетов. И вдруг как отрезало. Небо затянуло тучами, ежедневно принялся моросить дождь. Противный ветер то и дело продувал куртку.
Алиса шла с работы уставшая. Выдавать книги в библиотеке было вполовину не так нервно, как заключать договора на изготовление пластиковых окон. Эта работа тоже не ахти как оплачивалась, но с филологическим образованием и патологическим неумением устраиваться лучшего Алиса не нашла.
Впрочем, она была рада и этому. Поначалу приходилось тяжело, окна они делали не сказать чтобы качественные, главное — недорогие. Клиенты этого зачастую не понимали: каждый хотел и дешево и богато. Так не получалось, и потому потоком шли жалобы, претензии, капризы. И все это сваливалось не на директора, до которого большая часть негодования не доходила, а на девочек-менеджеров — таких, как Алиса.
В первый год к этим склокам и дрязгам трудно было притерпеться. Потом она немного обросла носорожьей кожей и втянулась. Взяла две смены: три дня в неделю по десять часов сидела на Кутузовском, остальные три дня — на Варшавке. Уставала страшно, но это уже был какой-никакой заработок.
Алиса, с усилием заставляя себя передвигать ноги, вошла в сумрачную арку — оставалось всего ничего, рукой подать до родного подъезда. В этот час на их тихих улочках было уже безлюдно. Темнело.
БИТЫЙ БИЛЛ
— Бом-бом… — громко забили антикварные старухины часы. И от их мощного гула в тягучей тишине квартиры содрогнулся воздух.
Но молодая женщина, сидящая за письменным столом, не обратила внимания. Казалось, она вовсе не слышала этого звука, сосредоточенно делая пометки в разложенных перед ней многочисленных записях и распечатках:
— Льюис Кэрролл — человек-загадка, — медленно вывела она и задумчиво уставилась на едва начатый лист.
Алиса привыкла к бабушкиным часам. Она родилась под их бой и всю свою жизнь провела с ними. Здесь, в этой квартире. Даже на море она ездила всего однажды — очень давно, маленькой девочкой. Такой маленькой, что воспоминания почти стерлись.
— …бом! — закончили часы.
