Ему не верилось, что все это сейчас происходит именно с ним. Кто угодно, но только не он должен был пережить смерть близких людей. Кто угодно, но только не он должен был стоять сейчас на этом унылом кладбище в окружении толпы людей с отрешенными, скорбными лицами. Кто угодно, но только не он должен был смотреть на то, как в могилу уходят тела его родителей и младшего брата. Он все еще словно слышит покашливания отца, он все еще словно чувствует запах маминого крема, он все еще словно видит перед собой озорные карие глаза брата-подростка, задумавшего очередную смешную выходку.

Еще вчера утром он был сыном, старшим братом, а сегодня — сирота. Странный статус для двадцатилетнего парня. Раньше ему всегда казалось, что сирота — это ребенок из детдома, или просто ребенок без родителей, не достигший зрелости. А теперь он понял, что сиротой можно себя ощущать в любом возрасте. Потому что родители — это в некотором смысле Боги, создатели и сколько бы ни было их детям, они — их творения. Творению без творца одиноко в этом мире — это истина, которую ему пришлось усвоить меньше чем за сутки.

Хотелось заткнуть уши, чтоб не слышать причитаний тетушек и отвратительную для восприятия молитву Батюшки. Хотелось заткнуть нос, чтобы не ощущать мертвый запах земли и тошнотворный аромат ладана. Хотелось закрыть глаза — чтобы не видеть и не запечатлеть в своей памяти тот момент, как могилы его родных людей наполняются кладбищенской землей. Это не длилось долго по меркам земного времени, но ему казалось, что проходят часы, а пытка не оканчивается.

Может, он начал сходить с ума, но ему стало мерещиться, что все поглядывают на него со странным выражением лица. Таким именно недоуменным выражением, которое не простой вопрос задает. Вопрос, который он и сам себе задает, но пока не так осознанно: «А ты почему жив? Каким образом не сел в эту треклятую машину? Каким чудом избежал несчастья?» И ему было стыдно за то, что он остался в живых и стоит сейчас здесь, ему было стыдно, хоть его вины в этом вообще не было. И больше всего на свете сейчас ему хотелось быть где угодно, но только не здесь, чтоб не чувствовать на себе эти взгляды…

Вспомнился момент из детства, как он часто обижался на кого-то из родных и прятался, чтоб его не нашли в течение нескольких часов. Родителей жутко бесило такое поведение. Он мог прятаться в шкафу, под кроватью, на чердаке, даже на дереве во дворе. Никакими уговорами его выманить из укрытия было не возможно… Вот бы сейчас куда-то спрятаться и кричать тому, кто посмеет приблизится: «Оставьте меня в покое!» Но нельзя, он вырос, ему еще предстоит обед за упокой в столовой при местной церкви со всеми родственниками и знакомыми, которые почтили своим присутствием сие мероприятие. Конечно, чтоб души мертвых успокоились, живым нужно вдоволь набить свое брюхо за разговорами об усопших! О том, какие замечательные они были, чтобы еще немного продлить этот момент и посмаковать горе.

Когда Ваня был маленький, он частенько летом навещал старенькую бабушку в селе. Иногда случалось так, что родители оставляли его у бабушки на неделю, а то и на две. Эти поездки нельзя сказать, что очень нравились мальчику, но было в этих поездках нечто, запомнившееся ему особенно четко со всего периода детства. И хоть бабушка умерла в тот год, когда родился его младший брат, а Ване на то время было только восемь, каждую эту поездку он запомнил. Бабушка была замечательной сказочницей и выдумщицей, и слушать ее было бесконечно увлекательно. Одну, самую интересную историю, он помнил в общих чертах, но она волновала его воображение. Услышал Ваня бабушкину историю как раз тогда, когда они выбрались в лес за травами. Найдя в лесу круг, образованный мухоморами, мальчик поинтересовался, почему так странно растут грибы. «Это — Ведьмин Круг» — отвечала бабушка. Слово «ведьма» ему, почему-то не нравилось, оно означало что-то нехорошее. «Это значит, что здесь живет ведьма?» — задал вопрос мальчик, на что бабушка усмехнулась. «Нет, это значит, что так называют грибы, когда они растут по кругу. Внутри этого круга редко растет хорошая трава и люди думают, что это плохое место, потому и назвали ведьминым» «А ведьмы плохие?» — тут же спросил Ваня. Бабушка на это засмеялась: «Еще ни одну не встречала!» Тем не менее, любопытство Вани к этой теме только больше распалилось, и он стал просить у бабушки, чтоб она рассказала ему историю о ведьме. И бабушка согласилась.

«Однажды на свет появилась девочка и была она ведьмой. И она всегда знала, что она — ведьма и когда вырастет большой, станет настоящей ведьмой. Об этом, конечно никто, кроме нее не знал. Не знали ее родители, подруги, соседи — никто. Девочка росла, становилась красивой, умной и очень веселой. Настоящую ведьму можно узнать очень легко — она всегда веселая, радостная и любые огорчения переносит легко. Погрустит немного и снова уже улыбается. И людям нравилось с ней находиться, потому что она дарит радость. Но ведьмы дарят радость только тем, кто эту радость принимает. Людям же, которые злые, сердитые, угрюмые, которые о радости даже слышать не хотят, ведьма дать ничего не может. И такие люди очень не любили ведьму, они говорили о ней плохие слова, они ее боялись. Им казалось, что ее любят другие люди, дети и животные только потому, что она пользуется волшебством. Им казалось, что у нее счастливая жизнь потому, что ей известна какая-то магия. А самая главная магия в жизни настоящей ведьмы — РАДОСТЬ. С радостью к ней приходят другие магические способности. Например, делать людей счастливее и привлекать хорошее в свою жизнь. А еще ведьма училась любить этот мир, потому что любовь — это еще один магический элемент. Вырастив любовь внутри своего сердца, она поняла, что любит целый мир. Наша ведьма выросла, постепенно у нее становилось меньше настоящих друзей из-за того, что ее боялись. А еще ее боялись и недолюбливали из-за того, что она делала и говорила всегда то, что хотела. Не каждый может себе это позволить. Однажды она повстречала красивого молодого парня и полюбила его. Она выбрала его, она знала, что он — именно тот, кого она должна была встретить в своей жизни. Она нашла его по знаку — лучу солнца среди хмурого неба. Парень еще не умел любить мир, парень не умел по-настоящему радоваться и он очень редко делал и говорил то, что хотел. Он и сам не знал, чего хотел. Но он начал учится, потому что ведьма в него верила, и он сам поверил в себя. И все у них складывалось хорошо, пока однажды кто-то ему не сказал, что его возлюбленная — ведьма. И парень испугался, он захотел расстаться с ведьмой, но не знал, как это сделать. Нельзя разорвать „защитный“ круг, созданный ведьмой и нельзя, находясь в этом круге, отказаться от своего Пути. Ведьма не стала удерживать любимого и отпустила его. Он тосковал по ней, но страх был сильнее, парень больше не приближался к ведьме, перестал к чему-то стремиться и его энергия начала разрушать его самого. Он начал болеть, хоть и ведьма охраняла его, но от его страхов она защитить не могла. И однажды он умер, так и не став тем, кем она его видела, за что она его полюбила.»

Ваня шел тихо рядом, сбивая обточенной палкой попадающиеся по пути ветки, цветы, листья, вдыхал аромат прелых листьев, сосен, трав, которые несла в своем мешочке бабушка, и слушал ее неспешный, певучий голос. Неизвестно что из этой истории он понял своим мальчишеским умом, но что-то магическое было в этой истории.

«Почему в сказках ведьма — это злая бабка, которая колдует и делает что-то плохое людям? Разве плохих и злых ведьм не существует?» — спросил мальчик тогда.

«Существуют, — согласилась бабушка, — но это не ведьмы, а просто колдуньи. У них, как и у ведьм есть много сил, но они не ведают, как правильно этой силой распорядиться и они даже не подозревают зачем им вообще эта сила нужна. И уходят на сторону зла»

Иван был внешне симпатягой, конечно, но относился к своей внешности слишком просто — она его вообще не волновала. Пшеничные волосы, правильное и нежное лицо, а несколько полные губы, красивый лоб и небольшой прямой нос делали внешность более классической. Голубые, словно летнее небо глаза его делали глубокими и проникновенными длинные ресницы, и если бы эти глаза смотрели так, как смотрит уверенный в себе гений, то девушки не обходили бы этого парня стороной. Но Ваня смотрел не так. Он смотрел в себя, совершенно не интересуясь окружающим миром, и мечтательное, отрешенное выражение не делало его романтичной личностью. Это делало его странной личностью, а несвежий, не всегда подогнанный по размеру костюм полностью дополнял образ недотепы.

Сегодня он ехал на работу в троллейбусе — опять забыл ключи от машины, лень было возвращаться прямо от гаража в квартиру, — и думал о чем-то своем. С самого утра ему казалось, что день этот какой-то особенный. То ли потому, что ему приснилась бабушка, то ли потому, что увидел эту пару так понравившихся ему ласточек, просившихся на эскиз нового ювелирного шедевра, а может и вовсе безо всяких причин. Он забыл и ключи от машины, и зонтик, но не волновался по этому поводу, как бывало раньше — со сжавшимся сердцем осознавать свою рассеянность. Ваня смотрел на небо, и ему было на все плевать, даже на то не проедет ли свою остановку. Людей было, как и всегда по утрам, не мало. Он стоял у средних дверей, облокотившись о стекло входной двери и по обыкновению разглядывал лица, пытаясь разгадать, что скрывается за этими безразличными масками. Люди выглядели отстраненными роботами, направляющимися по заданному неведомым программистом маршруту, и плану кого угодно, но не этих одушевленных, но запрограммированных существ. Сейчас, сегодня он так остро ощутил себя этим роботом, которого в течение всей его жизни старались «перепрошить» на благо этой глупой цивилизации, что стало даже стыдно за себя. Ведь он-то считал себя человеком творческим, свободным от всех рамок, имеющим иное видение мира, а сейчас сидит, словно биоробот, с остальными биороботами и направляется на нелюбимую, но почему-то «важную» работу. Зачем?! Ах, да, она же деньги приносит…

Блуждая взглядом по лицам, он невольно остановился на девушке, стоящей у задней двери спиной к нему. Каштановые волосы ее были убраны в высокий хвост, в аккуратных маленьких ушках висели серьги — цепочка и камешек на конце, преломляющий лучи попадающего на него солнца, образуя, радужные блики. Частичка жизни и надежды в этом мертвом и безнадежном месте! Она была одета в темную ветровку и синие джинсы, на ее плече висела увесистая спортивная сумка — она явно путешествовала и, очевидно, выходила на конечной — на вокзале. Жаль, что ему не видно ее лица. Ее стан, положение тела, манера поправлять на плече сумку казались немного знакомыми.

А вот и его остановка, пора выходить. Люди повалили в открывшуюся дверь, Ваня поначалу сунулся за ними, но что-то его удержало. Он искоса глянул на эту девушку, она не вышла, не обернулась. Напротив — заняла место у заднего окна и смотрела на дорогу, на объезжающие остановившийся троллейбус автомобили. Он тоже не вышел… Дверь закрылась, и он занял свое прежнее место. Никакого сожаления, никаких переживаний по поводу своей адекватности, никакого страха по поводу уже пятого за этот месяц опоздания на работу. Ни-че-го. Он потом это все обмозгует, и оправдания себе найдет, а сейчас не искал и не хотел искать. В душе наступила тишь от принятого им решения следовать за какой-то девушкой, даже лица которой он не видел.

К вокзалу троллейбус заметно опустел, но девушка не обернулась, не заняла освободившееся сиденье. Он тоже не менял позиции наблюдателя, никакой паники по поводу того, что делать дальше. Никаких планов. Пусть его величество Случай сам о себе позаботится.

Как только он пришел в себя, буря чувств ворвалась в его смятенный разум. Злость, удивление, обида, страх, — все гаммы эмоций с негативным окрасом, прикрывающие всего на всего… боль. И это болело его ущемленное самолюбие. Его бросили, ним пренебрегли, даже не дав возможности показать, какой же он на самом деле. Она еще его не узнала, а уже начала выдвигать требования и беспокоится о том, готов ли он дать ей что-то. Неужели она такая меркантильная? А обиднее всего было то, что эта странная девушка, кажется, делала что хотела, наплевав на других, говорила то, что думала, не переживая обидят ли ее слова кого-то. В общем, когда Ваня выполз из вокзала, он уже почти ненавидел эту особу со странным именем Янина.

И да, он ругал себя за то, что поплелся за ней на этот вокзал, потому что должен сейчас явиться на работу, опоздав больше чем на час и смотреть в глаза начальству, может быть даже и писать объяснительную… Она даже не представляла, что ради нее он рискнул своей работой. Куда ей знать о том, что он, как дурак, искал ее все это время. Сейчас он себя чувствовал полнейшим влюбленным кретином, да он себя таким и выставил перед ней. Ничего удивительного, в том, что она сбежала! Ему, к сожалению, никогда не везло с девушками. И все они бросали его первыми, потому что у него на это духу не хватало. Но так, как сегодня, ему обидно еще не было.

Ваня присел на лавочку и задумался, рассматривая ближний куст. В нем копошились воробьи и в лучах выглянувшего солнца образовывали интересный узор. Парень моментально погрузился в мир узоров, картинок, фантазий, даже незаметно для себя. Он унесся куда-то далеко отсюда, ним завладело его вдохновение, и будь у него сейчас карандаш и лист бумаги, фантазии нашли бы свой выход в материальном мире. Пребывать в своем воображении было удивительно приятно, но кому нужны его фантазии, если он вынужден создавать жалкое подобие искусства, всеми силами сдерживая силу вдохновения, держа ее на тяжелой цепи?

И тут его осенило, словно током прошибло. Он всю жизнь вынужден будет только и делать, что укрощать свое вдохновение, и оно никогда не познает волю! Из-за своей трусости, желания жить в комфорте сейчас и завтра, и еще из-за неверия в собственные силы, недоверия своему вдохновению, недоверия самому себе. Янина была права! Он думал, что видит свой конечный путь, но он видит его плохо, а своими действиями лишь отдаляет сам себя от этого видения. И если пять лет назад он четко видел себя творцом украшений, одежды, даже интерьера, художником, то сейчас он уже в этом не уверен. Кажется, он постепенно смирялся с ролью человека, который будет где-то на задворках жизни играть в ювелира, но не быть им по-настоящему никогда, потому что… Ответ он знал, но одним словом не объяснить, тем более самому себе. Будет длинный, скучный, оправдательный монолог и придется обвинить в своей трусости, возможно, всех, кроме себя.

И что он, с таким течением дел, готов предложить своей второй половинке? Тем более, Янине? Как он может обещать ей шикарное будущее, даже сам в него не веря?! И во что со временем должна превратиться его и ее жизнь в тех условиях, когда он имеет талант, но не имеет смелости его отстаивать, прикрываясь чем угодно. Да, Янина — девушка, привыкшая поступать так, как ей вздумается. Это роскошь, которую он пока себе позволить не может. А позволит ли он ей эту роскошь? Разум уверяет, что «Да», но душа протестует и знает, что «Нет».

Максим замер с чашкой и впился живым взглядом в кузена, не обратив внимания, что кофе от появившейся дрожи в руке капнуло ему на дорогой кремовый свитер. Он поставил чашку, попытался вытереть салфеткой капли кофе на пострадавшем свитере, обвинительно смотря на собеседника. В это время Ваня уже получил свой кофе и принялся за него, чтобы смочить горло.

— Это шутка? — спросил Макс, придя в себя.

— Я говорю серьезно. Сегодня подал заявление об уходе, завтра заберу вещи.

— Тебе предложили что-то лучшее?

— Нет. Я ушел в никуда.

Никто не знал о том, куда делся их ювелир, но Юсуф попросил всем дать Ване время. Именно он видел его в последний раз, а затем тот перестал выходить на связь. Никто уже даже не надеялся, что мастер появится на собственной выставке, но он появился.

Одет красиво, словно только что из бутика, и это было не далеко от истины, ведь готовился Ваня неплохо, даже в салоне красоты побывал, и там замечательно потрудились над его волосами. Уложили их мягкими волнами назад, даже трехдневную щетину привели в порядок на скулах и в районе усов, что добавило ему некой солидности, насколько можно это сказать по поводу парня, которому даже не 25 лет. На нем были темно-синие брюки, рубашка с завернутыми пару раз рукавами до локтей, и галстук, завязанный слегка небрежно. От него пахло дорогим парфюмом, и весь его ухоженный вид напоминал скорее простого мажора, чем творческую неординарную личность, каким он, собственно, являлся.

Что он хотел доказать своим внешним видом и запоздалым появлением, его друзья и соратники не знали, но он произвел эффект на посетителей, которые уже ходили вокруг застекленных стоек с изделиями. Эти вовсе не бедные представители жителей и гостей города должным образом восприняли Ивана. К нему было тут же обращено большое внимание, гораздо большее, чем к его изделиям и он практически с первых минут был окружен любопытными людьми. Ваня получал удовольствие от такого внимания, даже не стараясь это скрыть.

С трудом к нему пробился Максим и, попросив прощения, отвел кузена в сторону, взяв брата под локоть. Ваня мягко высвободился из этого чуть заметного захвата, что не могло укрыться от внимания чуткого Максима.

— Ваня, что ты творишь? — спросил он едва слышно, когда они остались один на один, подальше от людей. — Я думал, ты уже не придешь…

Юсуф догнал Янину на стоянке. Глаза девушки были немного растерянны, она нервно улыбнулась, не понимая, что сказать и как отреагировать, но обернувшись к рядо стоящему мужчине, с вопросом во взгляде посмотрела на него.

— Что я сделала не так? — выдавила она.

— Ты ни при чем, Янина. Это — его судьба. Он — Воин, не волнуйся о нем.

— Не-е-ет. — тихо протянула она, с недоверием поглядывая на дверь, за которой сейчас творится что-то странное. — Я не знала, что он решится действовать так рано, я думала, он займется собой, его воля еще слишком слаба! Почему ты мне ничего не сказал о том, что он связался с этим музыкантом? Ты ведь знал, что он занимается благотворительностью! Для такого неискушенного парня это все равно, что стать мишенью для темных сил. Он итак подвергался опасности, но пока я у него была, он был в тени, а теперь… Слишком яркий свет привлекает внимание, ты знал это, Юсуф? Знал! И перестань твердить, что он Воин, он и Мастером-то как следует быть не умеет!

Овации и смех, доносившиеся из помещения, где проходил аукцион доказывали обратное, Юсуф как всегда молчал. Девушка впервые выглядела так потерянно и неуверенно.

Путь домой был молчаливым, Ваня слегка был уставшим, поглядывал на Янину, сидевшую на боковом кресле. Она тоже молчала, даже не пытаясь смотреть на него.

— Я чем-то тебя обидел? — попытался завязать разговор Ваня, на что она только устало вздохнула.

— Нет, — немного помолчав, ответила она чуть охрипшим голосом. — Я просто испугалась, вот и все.

— Чего ты испугалась? — изумился Ваня и нашел ее холодную руку, — Это же просто украшения! Ты такая впечатлительная, Янина. Не могу же я всю жизнь изображать одну сторону человеческой жизни, она многогранна.

— Ваня, — лишь произнесла она и посмотрела на него с нескрываемой тоской, а затем вновь отвернулась.

Ваня не мог, он просто не мог как раньше уделять много времени Янине. Его лихорадило от вопросов. Что за камень скрывает миллионер, зачем ехать так далеко — в Австралию? Кто на самом деле этот Абдул? Янина не трогала его, а подготавливалась к поездке, которую, как и планировала, они проведут вместе. Пока их ждали близлежащие страны у Средиземного Моря.

А Ваня углубился в изучение литературы, просиживал днями в интернете в поисках информации о всех дорогих и редких камнях, их месторождениях и магических свойствах. Ваня, которому было плевать на чудеса, связанные с Яниной, вдруг стал явным поклонником мистики. Он искал что-то, о чем не мог поведать никому.

Мало того, он ночами перестал практически спать и начал создавать такие шаблоны украшений, такие заготовки, от которых мурашки по коже были не только у Юсуфа. И у тех, кто с этим вообще не знаком. Диана сразу сказала, что она будет работать только над теми заказами, которые были ранее, благо после выставки и слухам о Ване их прибавилось. Лишь Юсуф да парочка ребят из цеха приняли решение работать над новыми творениями. Янина самоустранилась, наблюдая со стороны за всем. Только Макса устраивало абсолютно все. Он был счастлив — его цели достигались, на сентябрь наметилась свадьба с Леной. О чем еще мечтать?

Но это было пока перед самой поездкой в путешествие Янины и Вани, спустя три недели всего после выставки, его брат не явился в цех, одет с иголочки, словно сегодня снова выставка. Макс не видел его все три недели, они общались лишь по телефону, но даже толстокожего Максима шокировал обновляющийся Ваня. Этот парень не только хорошо выглядел. С волосами, зачесанными назад и приложенными так, что не было ни одного характерного парню завитка. Его взгляд стал цепкий и пронзительный. А еще холодный. Он тут же спросил у Макса как дела, его начали интересовать цифры. Сколько заказов, на какую сумму, успеют ли и не нужны ли дополнительные люди. Когда Максим сказал, что можно добрать, то Ваня попросил брать только с опытом, остальное было не важно.

Ему стало плевать на то, что было важным еще месяц тому назад. Янина была молчалива и только с третьего взгляда Макс заметил как печальны ее обычно веселые глаза. Он хотел было выведать у нее что случилось, но тут Ваня сказал такое, от чего у Макса больше не было сомнений — его брат стал другим.

Хорватия — красочная и живописная страна. Почему именно ее выбрала Янина? Этот вопрос он разгадал, когда увидел море, горы, озера и леса. Сказочное королевство выдуманной страны. Девушка хотела вернуть своему любимому видение красоты вокруг, а так же в себе. Он восхищался, гулял, глядел, да так и не взялся за карандаш, так и не стал вновь собой. Рассеянный, восхищенный и романтичный человек уступил место внимательному, собранному и жесткому. Янина все надеялась на Юсуфа и его учителя, однако звонок через неделю после их отъезда сообщил ей неприятную новость:

— Учитель год как умер, а книги его родня продала да повыбрасывала.

Это стало ударом для нее, она просто не знала, что делать впервые в жизни. Но было у нее еще средство, последнее — успокоиться и дать Вселенной позаботиться обо всем самой, а пока заняться тем, чем всегда Янина занималась. Общение с людьми, а так же наделение жаждущих желаньем начинать идти. Идти к себе изначальному.

Когда до отъезда в другую страну — Словению, Иван и Янина гуляли на берегу моря, наблюдая за закатом, Вселенная на зов пришла. На берегу женщина сидела, лет пятидесяти в халатике темно-синем, в голубой цветочек, читала книгу. Лишь только искоса бросив взгляд на эту книгу, Ваня встал как вкопанный. На потрепанной обложке нарисован был большой белый алмаз, а название книги говорило само за себя. «Легенды камней и минералов».

Янина даже ничего не успела понять, а ее спутник словно жаждущий в пустыне за водой, потянулся к этой книге. Он подошел к незнакомке, которая выглядела уставшей от жизни, а волосы темного цвета короткие поднимал ветер морской и топорщил.