Начиная с июля 1937 года, когда я был назначен начальником артиллерии Красной Армии, мне довелось участвовать в обсуждении и решении многих вопросов, связанных с перевооружением наших войск. Тогда-то я и познакомился с Борисом Львовичем Ванниковым, в то время заместителем наркома оборонной промышленности. И с первой же беседы почувствовал, что имею дело с человеком высокой эрудиции, большим патриотом советской промышленности, знатоком производства артиллерийского вооружения.

Вскоре мне представилось немало случаев убедиться, что Борис Львович горячий приверженец нового, передового. Он со знанием дела высказывал свое мнение и о ряде образцов иностранного артиллерийского вооружения, за развитием которого внимательно следил. Мне тоже было чем поделиться, поскольку незадолго до этого я вернулся с полей сражений республиканской Испании. Так что наши беседы оказались для обоих весьма полезными.

Установившиеся между нами хорошие деловые и дружеские отношения, откровенный обмен мнениями — все это помогало в нашем общем деле. А оно было нелегким и поэтому, естественно, далеко не всегда протекало гладко. Обсуждая те или иные вопросы, связанные с перевооружением, мы нередко спорили, но и это помогало выяснять истину и находить правильные решения. Я питал глубокое доверие к Борису Львовичу и знал, что оно было взаимным. И это тоже помогало нам, позволяло избежать многих лишних трудностей на нашем и без того тяжелом пути.

В 1939 году Борис Львович был назначен народным комиссаром вооружения. Он остался таким же, как и был, простым, доступным, замечательным руководителем. Б. Л. Ванников хорошо понимал роль и значение тесного взаимодействия производства артиллерийского вооружения и боевой техники для Красной Армии с Главным артиллерийским управлением (ГАУ) и с его Артиллерийским комитетом высоким и доверенным учреждением наркомата обороны, являвшимся для промышленности заказчиком. Благодаря умелой организации труда многотысячной армии рабочих, работниц, техников и инженеров планы производства новейшего добротного артиллерийского вооружения для сухопутных войск Красной Армии успешно выполнялись.

Много пришлось поработать Б. Л. Ванникову, его заместителям и помощникам, чтобы создать также необходимые условия для тесного сотрудничества руководителей заводов и военной приемки. Возникавшие время от времени неизбежные трения и конфликты между ними наркомат вооружения стремился как можно скорее устранить. Как правило, Борис Львович в подобных случаях неизменно становился на сторону военной приемки и требовал принятия такого решения, которое не наносило бы ущерба делу повышения боеспособности Красной Армии.

События и обстановка накануне и в годы Великой Отечественной войны представляют большой интерес не только для историков и экономистов, но и для широкой советской общественности. Однако некоторые события и отдельные ситуации того периода освещены недостаточно, и поэтому объяснение их порой составляет большие трудности. В известной мере это является результатом нередко практиковавшегося тогда обсуждения и решения тех или иных важных государственных вопросов без протокольных записей. В результате освещение многих событий только по документам оказывается недостаточным, неполным.

Вот почему немаловажное значение приобретают свидетельства очевидцев обсуждения, подготовки и принятия окончательных решений по важнейшим вопросам жизни страны. К сожалению, со временем уходят люди и теряются нити, необходимые для правильного освещения исторических событий. Но пока еще живы многие, кто может и должен своею памятью оказать такую помощь во всем том, что касается периода Великой Отечественной войны и предшествовавших ей лет.

Будучи одним из таких свидетелей, а также непосредственным участником подготовки и практического выполнения важных решений того времени, касавшихся оборонной промышленности, я счел своим долгом осветить некоторые факты, представляющие, на мой взгляд, определенную историческую ценность. Конечно, я могу изложить лишь то, что запомнил или узнал от людей, которые также были свидетелями и участниками событий.

В первых числах июня 1941 года, за две с половиной недели до начала Великой Отечественной войны, я был отстранен с поста Наркома вооружения СССР и арестован. А спустя менее месяца после нападения гитлеровской Германии на нашу страну мне в тюремную одиночку было передано указание И. В. Сталина письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий.

Обстановка на фронте мне была неизвестна. Не имея представления о сложившемся тогда опасном положении, я допускал, что в худшем случае у наших войск могли быть небольшие местные неудачи и что поставленный передо мной вопрос носит чисто профилактический характер. Кроме того, в моем положении можно было лишь строить догадки о том, подтвердило или опровергло начало войны те ранее принятые установки в области производства вооружения, с которыми я не соглашался. Поэтому оставалось исходить из того, что они, возможно, не оказались грубыми ошибками, какими я их считал.