По всем законом аэродинамики, шмель летать не должен: слишком массивен. Это всем известно. Но также всем известно, что он всё-таки летает. Вопреки. На одном характере.

Я в мистику не верю. Поэтому летом отловил в поле самого большого шмеля, посадил в стеклянную банку и принес к себе – в лабораторию аэродинамической биофизики. Поставил банку на стол. Шмель смирно сидел на дне. Я открыл крышку, сунул внутрь циркуль и линейку. Измерил длину брюшка и крылышек. Подопытный застыл, как в ступоре.

Тогда я взвесил мохнатое чудо природы на точных аналитических весах. Шмель не шелохнулся.

Еще нужно было определить частоту взмахов крылышек. Но тяжеловес упорно не хотел взлетать в аэродинамической трубе. Я вынул его оттуда и стал дуть во всю силу своих легких. Даже тыркал в брюшко пальцем. Но шмель угрюмо замер, всем своим видом демонстративно показывая: «Не веришь, что могу летать? Ну, вот и не буду».

Целый день я провозился с этим упрямцем. Никакого толку. Вымотался, устал. Приготовил кофе. Налил себе и ему. Он отвернулся. Гордый.

Назавтра я решил, что для успеха опытов надо сменить и аэродинамическую трубу, и шмеля, тем более, что последний вчера нагло смылся. В полдень я сунул сеточный сачок под мышку, запер дверь лаборатории и, между делом, зашел в банк. Снял с грантовского счета все деньги – 1 миллион рублей. Этой суммы вполне хватит на новую лабораторную трубу. Кстати, в горбачевские времена на такие деньги можно было купить страну.

Почему я не захотел покупать трубу на фирме по безналу? Потому что по налу «слева» на столичном рынке – вдвое дешевле. Отчего так? Спросите лучше об этом у Кремлевских реформаторов. Они что хошь умеют объяснить, где наука бессильна.

Хотя деньги мне выдали крупными 5-тысячными купюрами, но кошелек, раздувшись как дирижабль, вместил лишь четверть суммы (Не пора ли Центробанку задуматься о выпуске 50-тысячных купюр?). Пришлось завернуть остальное в целлофановый пакет.

Сунув кошелек и пакет во внутренний карман пиджака, у которого боковые карманы топорщились от чертежей и бумаг с формулами, я отправился в поход за новым шмелём. Всех шмелей в округе переловлю, но любопытство своё (как этот танк с крылышками летает вопреки аэродинамике?) удовлетворю.

Городок наш Биогавань красиво стоит близ Оки на крутом холме, а на склонах царствует почти девственная природа: березки, ёлочки, лужайки, поляночки, туристские свалочки. День выдался изрядно жарким; и горожане, дружно побросав горячо любимую работу, лущеным горохом высыпали на зеленеющие склоны. Скинув штаны и юбки, они подставляли солнцу разнообразные части тела, а чтобы не перегреться, охлаждались изнутри холодным пивом или квасом.

Нет, невозможно, чтоб Аэлита удрала, да еще прихватив чужой пиджак. Красивая женщина не может быть воровкой. Глупо сомневаться. Иначе, как верить в красоту? А может, Аэлите приспичило в туалет? Я попытался представить её за отправлением нужды, но не смог. Разве божественные создания это делают? Наверняка у Аэлиты все выделения организма превращаются в топливо внутреннего сгорания, используемое для воспарения над землей.

Возникла мысль, что Аэлита просто-напросто легкомысленно улетела. Я стал всматриваться в небо, но ничего там, кроме ватного облачка в виде дули, не углядел. Прикинув примерное расстояние до ближайшей густой березовой рощи и поделив его на те полминуты, которые стоял с закрытыми глазами, я вычислил в уме, что скорость полёта Аэлиты должна была быть никак не меньше 15 км в час. Но не факт, что именно улетела. Ведь хотя для пешеходки 15 км в час это многовато, но для спринтерши – самый раз. Она могла просто успеть убежать.

Я стал вглядываться в траву, разыскивая следы. Острые каблучки должны были оставить на земле заметные вмятинки. Красных туфелек на траве не валялось, значит, Аэлита их надела. Но вмятинок не обнаруживалось. Таким образом, пришлось сделать вывод, что все-таки улетела. Железная логика.

Но почему Аэлита так поступила? Никакой логики. Решила поиграть в прятки? Или вдруг вспомнила про срочные дела? Но тогда зачем прихватила пиджак? И, кстати, не попрощалась. Исчезнуть с чужим пиджаком, не сказав «до свидания» или хотя бы «прощай», – крайне невежливо. В такое хамство трудно поверить, когда речь идет о женщине, которая уже произвела неизгладимое впечатление.

Нужно Аэлиту найти, и тогда всё объяснится. С таким именем любого человека можно разыскать даже среди миллиарда китайцев. А уж в маленькой Биогавани, где китайцев пока нет, – раз плюнуть. Я отправился в ЖЭК. Не повезло.

– Вход – только для членов клуба, – решительно преградил мне дорогу мордоворотный верзила.

– А если я не хочу быть членом?

– Тогда Вы должны стать девушкой. Девушкам вход со скидкой.

– Мне туда только на минутку!

– Все заходят на минутку. И сидят до утра.

Бомжующий мистер Ватсон темными переулками, при бледном хладном свете зловещей Луны, привел меня к поселку коттеджей на окраине городка. Шикарный поселок был выстроен недавно, буквально за год-два, верхушкой нашего местного административно-финансового бомонда: мэром, его замами, начальником налоговой полиции, начальником милиции, тремя бизнесменами и еще несколькими авторитетами, имена которых остались покрыты мраком. Бомж уверенно отворил небольшую калитку в двухметровом монументальном заборе, протопал к дому и ключом отпер дверь.

«Однако!», – глубокомысленно подумал я о нём.

В тёмной прихожей он пропустил меня вперед, обдав еще разок своим неповторимым ароматом, и куда-то исчез. Я шагнул в полуосвещенную залу и остолбенел. Посередине, под хрустальной люстрой, в центре светового круга стоял лев, буквально в пяти шагах. От изумления я не успел испугаться.

Тряхнув огромной гривой, зверь сладко зевнул и неспешно прилёг. Я тихонько сделал шажок назад. Лев встал и заинтересованно посмотрел. С трудом подавив мочеиспускательный рефлекс испуга, я замер. Зверюга тоже застыл, по-видимому, раздумывая, что со мной сделать. Я задержал дыхание и сделал вид, что мне всё равно. Но при этом от страха не в силах был пошевелиться. Когда видишь льва в «Полосатом рейсе», то думаешь: «какое милое величественное создание». Когда приходишь в зоопарк, то даже через решетку ощущаешь львиную мощь; и при одной мысли, что вдруг решетка не заперта, холодеет спина, и тогда думаешь: «ну и громадина!». А вот когда сталкиваешься со львом нос к носу, то уже ни о чем не думаешь. Только напрягаешь всю волю, чтоб не стать спринтером.

«Эй! Викентий! Не бойтесь. Идите сюда», – вывел меня из замешательства знакомый женский голосок. Аэлита!