Над «Эксплоратором IV» тускло пламенела стареющая звезда, Карина 4269. Под кораблем висела в пространстве ее единственная планета, пыльно-бурая под глубоким покровом атмосферы. Карина отличалась от других звезд только любопытным янтарным оттенком. Над миром чуть крупнее Земли кружились две маленькие луны на низких орбитах. Почти типичная звезда класса К2, малопримечательная планета — тем не менее, на борту корабля эта система вызывала живой интерес.

В гондоле носовой рубки стояли в аккуратных белых униформах капитан Маарин, первый помощник Дил и второй помощник Уолгрейв. Похожие стройностью выправки и лаконичностью жестов, они привыкли друг к другу настолько, что даже выражались одинаково — мрачновато-бесцеремонно, с равной долей сарказма и остроумия. Три офицера рассматривали планету в сканоскопы (переносные бинокли-фотоумножители с огромным диапазоном увеличения и светоусиления).

Уолгрейв заметил: «На первый взгляд, планета пригодна к обитанию. Облака, безусловно — водяной пар».

Разведочный бот, скорее подхваченный ударной волной, нежели направляемый двигателями, падал, переворачиваясь то носом, то кормой вперед, на пыльно-коричневую планету. Внутри от переборки к переборке швыряло Адама Рейта и Пола Ваундера.

Рейту, терявшему сознание, удалось-таки схватиться за стойку. Подтянувшись к пульту, он ударил по включателю системы стабилизации. Вместо привычного ровного гудения раздался шипящий свист с глухими ударами — тем не менее, дикая болтанка мало-помалу прекратилась.

Рейт и Ваундер добрались до пилотских кресел, пристегнулись. Рейт спросил: «Ты видел?»

«Торпеду».

Рейт очнулся, увидел мерцающее пламя костра, услышал ропот голосов. Над ним нависла черная тень. С обеих сторон тени открывалось небо, полное незнакомых звезд. Кошмар стал реальностью. Поочередно восстанавливая в сознании аспекты бытия и ощущения, Рейт пришел в себя и смог оценить свое состояние. Он лежал на подстилке из плетеного тростника. От подстилки исходил кисловатый запах — полурастительный, получеловеческий. С него сняли рубашку, плечи заключили в обвязанные лозой лубки, поддерживающие сломанные кости. Преодолевая боль, Рейт поднял голову и осмотрелся. Его поместили под открытым со всех сторон навесом — полотнищем, натянутым на металлические стойки. «Еще парадокс», — подумал Рейт. Металлические стойки свидетельствовали о достаточно высоком уровне технологии, а оружие и манеры окружавших его людей были безусловно варварскими. Рейт попытался повернуться в сторону костра, но усилие разбудило острую боль — он опустился на подстилку.

Лагерь разбили на открытой местности, лес остался позади — в небе блестели россыпи звезд. Рейт подумал о сиденье катапульты, об аварийном комплекте — и с сожалением вспомнил, что они остались висеть на дереве. Ему предстояло полагаться только на себя, на врожденные способности, в какой-то мере дополнявшиеся подготовкой, обязательной для разведчика. Некоторые стороны этой подготовки он считал излишками педантизма. Ему пришлось усвоить огромное количество упрощенной научной информации, принципы лингвистики, теорию связи и навыки астронавигации, пройти курсы космической и энергетической техники, биометрии, метеорологии, геологии и токсикологии. Такова была лишь теоретическая часть. Его обучали также всевозможным практическим методам выживания — обращению с оружием, способам нападения и обороны, поиску пропитания в аварийной ситуации, оснащению парусного такелажа и блочных подъемных механизмов, механике космических двигателей, ремонту и импровизированной сборке электроники. Если его не убьют сразу, как убили Ваундера, он мог бы выжить — но зачем? Вероятность возвращения на Землю, несомненно, была пренебрежимо мала, в связи с чем интерес к незнакомой планете не мог служить достаточным побуждением к действию.

На его лицо упала тень — Рейт узнал молодого человека, сохранившего ему жизнь. Минуту-другую юноша разглядывал Рейта из темноты, потом опустился на колени и протянул миску с кашей из крупного зерна.

«Премного благодарен, — сказал Рейт, — но, кажется, я не могу есть. Мешают лубки».

Траз встрепенулся, виновато покосился на Рейта и быстро поднялся.

Рейт тоже встал. Они двинулись вперед — по какому-то безмолвному соглашению, на северо-запад. Приближался полдень. Матовый бронзовый диск ярко горел в синевато-сером небе, но воздух веял приятной прохладой. Впервые после аварии Рейт воспрянул духом. Кости его срослись, он добыл оборудование и примерно знал, где находится космический бот — ситуация неизмеримо улучшилась.

Беглецы упрямо шли по степи усталыми шагами. Лес позади превратился в неясную темную полосу, во всех других направлениях горизонт был чист. В середине дня они сделали привал, поели и ненадолго уснули. Поднявшись до наступления вечера, Рейт и Траз продолжили путь на северо-запад.

Солнце опустилось в гряду низких облаков, озарив ее верхи плетеным узором тускло-медных тонов. В открытой степи не было убежища, оставалось только идти.

Рейт проснулся с тягостным предчувствием, поначалу невразумительным. Скоро, однако, он вспомнил об истории с девушкой и жрицами святилища Женских Таинств. Нахмурившись, Рейт лежал и глядел в оштукатуренный потолок: полнейшее безумие — заниматься вещами, недоступными пониманию! Чего, в конце концов, он может добиться?

Спустившись в зал ожидания, Рейт позавтракал кашей, поданной одной из неряшливых дочерей хозяина, после чего вышел и присел на скамью во дворе, с пылкой тоской надеясь хоть мельком увидеть девушку-пленницу.

Жрицы не замедлили появиться и проследовали в караван-сарай — девушка шла между ними, неподвижно глядя перед собой и ничего не замечая.

Через полчаса монахини снова вышли на двор и завязали беседу с маленьким человеком из племени с холмов, благоговейно бегавшим блестящими глазками, подобострастно скалившим зубы и часто кивавшим.