Встречать Новый год 2044-й по счету от Рождества Христова сидя в тюрьме особенно тоскливо, даже несмотря на то, что праздник этот особо никто и не отмечал. Непраздничные ныне времена. Виной тому жестокая война на уничтожение с применение всех средств поражения вплоть до ОВ и ЯО.

Поскольку у китайцев новый год наступает несколько позже, то в ночь с 31 декабря на 1 января они предприняли очередную попытку прорыва на нескольких участках фронта и канонада взрывов, стрельбы послужила своеобразным "праздничным" салютом.

Заплывшими от планомерного избиения глазами в застенках родного особого отдела Вадим Куликов через зарешеченное окно видел их отсветы, отраженные в рваных облаках.

Особист ему достался старательный, явно с садистским уклоном. Впрочем, вряд ли сейчас в дознаватели особого отдела берут других, а если и берут, то именно садисты быстрее всех растут по службе, получают больше наград и благодарностей, потому как быстрее остальных добиваются результата по раскрытию преступлений, выбивая признания от арестованных.

Особист мутузил его даже несмотря на то что Куликов не особо-то и запирался. Потому как бесполезно. Ведь его поймали с поличным, как раз в тот момент когда он перечислил деньги доктору-стукачу за липовую справку с помощью которой Вадим мог избежать отправки на фронт после окончания курса лечения.

Из подкатившего к концу завтрака-обеда-ужина УАЗика вышел на первый взгляд такой же штрафник, если судить по форме и подошел к загону.

— Мои, на? — спросил он у капитана, кивая в сторону загона, как старые знакомые поздоровавшись с тем за руку.

— Твои комбат.

— Все, на?

— Да.

Уси Нанкин считал себя несправедливо обиженным. После нападения партизан на Читу, когда напавшие сумели освободить некоторую часть пленников, что не успели расстрелять (один из пленников оказался очень уж прытким и завалил своих палачей), полетели головы. Это естественно, ведь подобное ЧП выходило за всякие рамки дозволенного. Тот кто проморгал скопление столь значительных сил противника у себя под носом должен понести самое суровое наказание и он понес. Генерала Ли расстреляли.

Но при чем тут он, обыкновенный сотрудник военной разведки, капитан, чья обязанность сводилась к допросам русских пленников из-за отменного знания русского языка? Но и он не избежал репрессий. Видимо жуткие потери при попытке уничтожения партизанского движения, когда в огненном шторме погибли сотни тысяч солдат, привели кого-то в генштабе в такую ярость, что было решено сменить всю ячейку управления и разведки с контрразведкой, и Уси Нанкин просто попал под общую раздачу.

"Наверное еще нужно благодарить богов что я голову заодно с генералом не потерял, — подумал капитан. — Хотя теперь потерять ее стало намного проще".

Капитана перевели в строевую часть даже без потери звания. Теперь он командовал ротой "местных", то есть китайцев издавна проживающих на территории России, даже успевших здесь родиться и получить российское гражданство по праву рождения. Их тоже мобилизовали.

Масса войск, и его рота "местных" в том числе, сплошным потоком забивая все дороги, ущелья и перевалы медленно но верно продвигалась на запад.

Началось ежедневное собрание Генерального Штаба в ставке верховного главнокомандующего.

— Можете меня чем-нибудь порадовать? — начал президент Владимир Орлов слегка фривольной фразой, чтобы хоть немного развеять то гнетущее ощущение, что оставалось от хмурых лиц генералов, ключевых министров и глав спецслужб.

Никто не ответил, более того, отвели глаза, стараясь не встречаться взглядами даже друг с другом. Значит дела совсем плохи.

— Ясно. Что ж, докладывайте…

— Докладывать особо и нечего товарищ верховный главнокомандующий, — взял слово министр обороны. — Обстановка на фронтах остается без особых изменений. Прорыв районе Атаманово локализован и противник, отступив, собирает силы для нового удара.

Штрафной батальон Заречного, получив дополнительных людей и став полноценным батальоном, достигнув численности в шестьсот тридцать человек, скорым маршем двигался на восток, втягиваясь в горы.

Впрочем далеко идти не надо, линия фронта находилась всего в десяти километрах от окраины Красноярска. Вперед уехали грузовики с боеприпасами, но это не значит, что штрафники шли налегке. Нет, каждый из них, подтверждая истину, что оружия и боеприпасов никогда не бывает много, тащил на себе по тридцать килограмм различного вооружения. Это нелегко.

Вадим невольно пожалел об отсутствии экзоскелета, тогда эти тридцать килограмм превратились бы в сущий пустяк, и скорость на порядок возросла. Но кто даст штрафникам экзоскелеты, если их даже для благонадежных солдат катастрофически не хватает?

Батальон шедший по распадку рассредоточился насколько это возможно по всей ее площади, часть людей двигались по склонам. Самолеты противника бывало прорывались сквозь линию фронта, что надо сказать случалось все чаще и чаще, и вряд ли пилоты устоят перед соблазном поработать по колонне солдат из пушек и пулеметов, а то и вовсе сбросить на них то что не получилось сбросить непосредственно на укрепления.

— Подтянись, — оглянувшись, уже в который раз приказал своим бойцам Куликов. — Не отставать…

Китайцы прорвались сквозь огненные заслоны и подобрались к окраине города. Одни только китайские боги знают, какими потерями им это далось, и до сих пор давалось, потому что стреляли по ним из всего что только могло стрелять и сеять смерть. Реактивные системы залпового огня, все виды ствольной артиллерии, танки, вплоть до того что били прямой наводкой по людским рекам стекавших с восточных гор, но ничто их не могло остановить. Это оказалось не под силу даже пушкам стреляющих ядерными снарядами прозванные "Большими Матронами". То и дело где-то за горами поднимались шапки небольших ядерных грибов.

Впрочем, как выяснилось чуть позже, никто и не предполагал держать врага на высотах до последнего, потому как в подобном случае очень трудно что либо контролировать. Командующий Колдунов прекрасно это понимая, сознательно открыл четыре направления удобных для обстрела и труднопроходимых для противника, и китайцы повелись – хлынули в образовавшиеся бреши под постоянным огнем.

— Во лезут, во лезут, а! — ошалело качал головой Бурый. — Сколько же их там уже положили?! Снарядов на них не напасешься!

Бурый глухо истерично захохотал. Вадим его понимал, зрелище действительно подавляло в первую очередь осознанием того, что их скоро захлестнет эта неистощимая живая река, которой не будет конца. Так оно собственно и есть, если учесть какое население в Китае и все это надо сдержать, не дать пройти через последний рубеж обороны.

Первый натиск китайской атаки на город предстояло отражать не штрафникам, несмотря на всю его яростность, а обычным войскам. Штрафникам предстояло выполнять совсем другие задачи, гораздо более опасные и кровавые чем обыкновенное сдерживание противника.

— Уф-ф… вырвались, — облегченно выдохнул Бурый.

— Командирам отделений посчитать личный состав, — приказом, напомнил в первую очередь Бурому, Куликов.

— У меня пятеро вместе со мной… Двое легко ранены.

— Четверо, — доложился командир второго отделения. — Один легко раненый.

— Шестеро. Трое ранены, один тяжело.

От всего штрафного батальона и приданных ему на усиление двух отдельных штрафных рот после разборок с кавказцами, атаки китайцев и обстрела своими же осталось всего сорок три человека. Один жалкий взвод израненных бойцов, половину из которых получивших тяжелые ранения в том числе с потерей конечностей отправили лечиться в нормальные госпиталя находящиеся далеко за линией фронта, в безопасности.

Так же, выжило некоторое количество мятежных кавказцев, но с ними возиться не стали и без лишних разбирательств сразу же кончали на месте.

— Партизан, теперь ты ротный, на, — "обрадовал" Куликова после его возвращении в строй, комбат Заречный.

"Вот кого по-настоящему берегут ангелы-хранители, — подумал Вадим, глядя на командира. — Ни царапины".

— Ясно…

— Черта с два! — с диким смехом засмеялся другой штрафник в паузе смены патронного короба к своему пулемету и продолжил длинными очередями поливать противника свинцовым дождем.

И правда, атаки китайского водного десанта продолжалась. Но не это оказалось самым страшным. Страшнее оказалось то, что штрафники увидели, после того как часть дымовой завесы снесло ударной волной. А увидели они то, что левый берег и остров напротив соединил понтонный мост и не один.

— Мать их за ногу! Как же они умудрились-то, а?!! Ведь еще десять минут назад тут ничего же не было!!! — вскричал Бурый.

Устье реки Енисей в районе города Красноярск вообще отличается наличием большого количества островов от больших, вроде острова Отдыха, Посадный, Молокова, даже одного огромного острова Татышева стоившего всех прочих вместе взятых, до маленьких у коих вовсе названий нет. Все эти острова и островки служили своеобразными кочками в широком ручье, по которым, перескакивая с одного на другой можно перебраться на другую сторону.

Но Енисей конечно не ручей и чтобы воспользоваться этими островами-кочками, нужно возвести между ними мосты, что китайцы и сделали. Оставался только вопрос: как они умудрились это проделать за столь короткий срок. Хотя Вадим уже начал догадываться как именно они этого добились.

Наступило утро. Небо заволокло тяжелыми кучевыми облаками. Подул порывистый холодный северный ветер. Казалось, зима предприняла еще одну, заведомо обреченную на провал попытку, вернуть власть над погодой в свои руки.

— Хорошо бы, на, дождик пошел, — глянув в небеса произнес Заречный. — А еще лучше снег…

Вадим его понял. За стеной дождя или снега действительно легче добраться до соседнего берега. Хорошие осадки укроют их от китайских наблюдателей до самой высадки.

— Но надеяться на него и тем более ждать милости от небесной канцелярии, на, не станем, — добавил комбат.

Развернувшись к своим бойцам, он спросил: