Русская врач-генетик, служащий израильского банка, юная бедуинка и профессор-лингвист из американского университета, что может быть общего между ними, живущими разной жизнью и говорящими на разных языках?
Только в сказках «Тысячи и одной ночи» может случиться так, что скромный клерк превращается во всемогущего Гаруна аль-Рашида, доктор – в загадочную богиню Изиду, профессор-языковед разгадывает тайну абассидского перстня, а закутанная до глаз бедуинка становится страстной и отважной любовницей.
Сказка для взрослых, повествующая о реальным мире наших дней куда романтичнее и запутаннее, чем древние сказания. Колдовство любви магически преображает людей и открывает в них невиданные доселе возможности. Великая сказительница Шахразада и вообразить не могла, какие жгучие страсти, необыкновенные приключения и удивительные переплетения судьбы будут повелевать ее прямыми потомками…
Глава 1. Сказка первая. О том, как милосердный и всемогущий халиф Гарун аль-Рашид работал в израильском банке
Тяжелая стальная дверь стремительно распахнулась, и доктор Мириам Ашкенази чудом успела отскочить, чтобы не получить смертельный удар в лоб. Вертящийся черный волчок, похожий на небольшого джинна, только что выпущенного из бутылки, стремительно ворвался в генетическую лабораторию медицинского центра и тут же затараторил, испуская огромное количество бьющей через край энергии:
– Ой, он все знает! Он предсказывает будущее! Он всем говорит правду! И такой прехорошенький! И все правильно! Все! Он знает нас всех! Все про всех!
– Погоди! Кто? Что? – Длинная и худая как палка, суровая доктор Ашкенази сумела схватить смерч и с риском для жизни остановить его. В ее железных негнущихся руках оказалась крохотная секретарша, вся трясущаяся от возбуждения. Доктор Ашкенази схватила ее за плечи и развернула к себе лицом. – Остановись и разъясни все толком. Или я дам тебе успокоительного!
В просторный коридор лаборатории уже стали выглядывать заинтригованные сотрудники, и проемы дверей обросли головами на длинных шеях – прямо стая Змеев Горынычей.
– Ну что же вы, ничего не знаете? Доктор Мириам! Все уже знают! Все сестры! Мне позвонила Рахиль с детского, а ей – Натали с ортопедии, а той…
Глава 2. Сказка вторая. О том, как красивейший и блистательный Омар Шериф был пленен бедуинской девушкой
Первый раз она увидела его по телевизору – у тетки Фатимы. Старшая сестра отца была богатая и ученая, работала в больнице медсестрой, у нее в комнате был собственный телевизор с кабельным телевидением, и ее добрый муж позволял ей смотреть все, что она хочет! Неслыханное дело! Телевизор на женской половине! Ни у кого этого не было!
Поэтому маленькая Хосния любила бегать к тете в гости. Мать знала о недопустимой вольности поведения золовки, но молчала перед отцом, а отец возмутительно баловал единственную дочь и смотрел сквозь пальцы на то, что девочке позволяют вести себя, как сыну, – то есть делать то, что хочет. В рамках законов шариата, разумеется. Телевизор в комнате у тетки, конечно, выходил за рамки шариата, но тетка была самоуверенная до крайности, энергичная и лучше всех знала, что можно, а что нельзя… Короче, любимая племянница видела даже американские ковбойские фильмы…
Она запомнила его имя – Омар Шериф и грезила им наяву так, что тетке пришлось подробно растолковать отцу, что этот голливудский актер – правоверный египетский араб, и поэтому его можно смотреть. Он был такой красивый, что холодело в животе, особенно, когда он, прищурив агатовые глаза под черными разлетающимися бровями, смотрел прямо на тебя – ах, вот так! – и чуть-чуть насмешливо улыбался, блестя сахарными зубами под черной щеточкой усов. Ах! Он был красивее, чем все пацаны в Рахате, в том числе и все ее братья, хоть и они и были самыми классными парнями в округе, и все девчонки из класса завидовали ей, когда один из братьев провожал ее до школы и обратно.
Она выросла такой, какой ее растил отец, – упрямой и своенравной, и заявила, что хочет учиться в университете, как тетя Фатима. Тут уж мать не выдержала и восстала против вопиющей дерзости и грубейшего нарушения законов Аллаха, но и тут отец пошел на поводу у обнаглевшей дочки. Мать прямо заявила, что это – вопиющий грех, и что в наказание своевольная дочь никогда не выйдет замуж и останется презренной старой девой, ибо ни один здравомыслящий мужчина не женится на девушке, побывавшей в греховном университете. Но отец стукнул посохом, и мать замолчала, а дочка стала студенткой. Конечно, она соблюдала все законы скромного поведения, и братья по-прежнему провожали ее из Рахата до Беер-Шевы и обратно, но сам факт, что дочка была образованнее, чем мать, унижало мать. Девушке – учиться?! После школы? Где это видано?! Зачем?! И вообще, само пребывание в еврейском университете арабской девушки не могло кончиться ничем, кроме греха. Мать была убеждена в этом. Точка.
А потом Хосния увидела его на летней практике в музее бедуинской культуры. Центр по сбережению исчезающей культуры коренных жителей пустыни Негев, кочевников-бедуинов, располагался в небольшом, искусственно посаженном лесу недалеко от Беер-Шевы и ее родного бедуинского города Рахата.
