Александр Георгиевич Гончаров родился 28 сентября 1910 года в рабочей семье в городе Ейске.

Пятилетним мальчиком он остался сиротой. Воспитывался у родственников в городе Ростове-на-Дону. Еще в отрочестве началась трудовая деятельность будущего писателя. Он поступил работать подручным слесаря на электростанцию.

В 1928 году молодого рабочего принимают в ряды ВЛКСМ и поручают работу с пионерами в краевом Доме коммунистического движения. О пионерах он написал первые свои очерки. С 1932 года А. Гончаров становится сотрудником газет «Рабочий Ростов» и «Ударник».

В 1933 году по решению Горкома комсомола способного журналиста направляют на железнодорожный транспорт, в газету «Звезда», где он работает в течение девяти лет. За все эти годы А. Гончаров опубликовал ряд сборников очерков и рассказов: «Белое золото» (1931), «Ровесники Октября» (1932), «Долг» (1941) и другие.

В сентябре 1941 года парторганизация Управления Северо-Кавказской железной дороги принимает А. Гончарова кандидатом в члены партии, а в марте 1942 г. он добровольно уходит на фронт. «Решил итти на фронт», — как он заявил своим новым товарищам по армейской газете. А. Гончаров становится военным корреспондентом. Пишет очерки, боевые зарисовки, фельетоны.

В самом начале единственной улицы населенного пункта Н. стояли на пригорке два каменных здания. Одно — с узкими бойницами вместо окон и тяжелой железной дверью — было заперто ржавым замком и имело вид таинственный и неприступный. Здания отделялись от поселка глубоким оврагом, над которым висел романтический, но не очень надежный мостик. В период дождей в овраге бушевал и пенился поток. Летом же неистовое южное солнце высушивало добела камни на дне оврага, и по ним быстро, будто боясь обжечь лапки, бегали зеленые ящерки.

Одно время здание с бойницами вызывало к себе большой интерес устойчивым винным запахом, проникавшим сквозь неплотную дверь. Нашлись желающие выяснить, какие такие сокровища охраняет полупудовая гирька. Заглянули в бойницу, выбрав момент, когда в нее падал солнечный свет, — и увидели голые плиты каменного пола и кучку гниющих яблок, обманно источающих острый хмельной аромат.

Внутренность второго дома хорошо просматривалась через широкие окна. Виден был просторный зал и — в глубине — сцена, закрытая синим занавесом; в зале — высокие козлы с наборными кассами, наборщики в черных фартуках; обыкновенный кухонный стол, застланный белой бумагой, за которым сидел полный блондин в очках, с бледным и строгим лицом; еще один стол, поменьше, заваленный бумагами, и склоненные над ним две женские головы: одна — черная, другая — рыжая; длинные нары, составленные из скамеек и накрытые плащ-палатками; высокая печь. На одной стороне ее имелась чуть заметная надпись, сделанная от полноты души каким-то молодым жителем пункта Н., населенного греками: «Раньше здесь было помещение церкви, а теперь клуб и помещение для собрания и погулять маладой и цветущей жизни». Надпись полностью разъясняла историю каменных зданий: в том, что с бойницами, очевидно, молились, а во втором жили, наверно, служители культа. Потом колхозники решили, что иметь клуб гораздо интереснее, чем церковь.

А летом 1942 года в колхозном клубе разместилась редакция армейской газеты «Звезда».