Война пришла и ушла, оставив за собой разрушенные города, сожженные деревни, уничтоженные страны… трупы… увечья… боль… слезы… разорванные семьи, отделенные друг от друга огромными расстояниями и радиоактивными пустынями…
А выжившие уже сцепились в новых войнах и конфликтах, делят остатки былой роскоши, снова льется кровь, и падают убитые бойцы, снова стучат выстрелы, и гремят взрывы…
А у тебя впереди многие километры пути, который не будет легким. Который и тяжелым не будет. Потому что его вообще невозможно пройти. Пути через бандитские засады, «дикие земли», соблазны сохранившихся государств. Через города победившей братвы. Через толпы темнолицых людей, отличающихся от басмачей из кино только современными машинами и оружием.
Сможешь ли ты его пройти?
Сможешь?
Ты?
Шахматист… Гроссмейстер… Домашний мальчик… Совершенно невоенный человек?..
Ты сможешь.
Невозможно остановить того, кто сказал: «Я приду, мама!»
Август 2012 года
Мир упал в Эрлик. Злой дух поглотил его. Вспыхнули и погасли вершины Укока, зазвенела Белуха, глухо и раскатисто отозвались Камза и Медвежий стан. Вселенная вспыхнула, являя свой первозданный ослепительный лик вечного света, и провалилась в глухую тьму. Духи разом открыли пасти, ощерившись на пропавшего в оглушительном рокоте человека, без сожаления кромсая на куски посмевшего вырвать душу мира. Над белоснежными вершинами Таван Богдо Олы полыхало медно-красное зарево, и земля застонала под ногами, содрогаясь от ужаса. Алтай-Ээзи гневался на человека за то, что не принесли ему рыжего быка, а прекрасная От-Эне жгла в небесном аиле можжевельник, чтобы уберечь животных от своей всепоглощающей ярости… Человек, человек! Зачем ты обидел духов? Ради чего разрушил гору и перебил птиц? Духи кричали и стонали, заливая всё вокруг безжалостным огнём, и трясли землю, изнывая от боли и злобы...
Кымзаар сидела у входа в аил, перебирая в руках острые косточки. Горячий ветер трепал полы оленьей куртки. На обвисшей, сморщенной груди, предвещая недоброе, звенели и перестукивались, хохоча, костяной Джутпа и каменный Арба. Старая шаманка шептала, стараясь объять внутренним взором лес и полыхающую в священном огне От-Эне гору. Духи пели песнь крови, обрекая человека на гибель. Почерневшее от старости лицо старухи сморщилось, из закрытых глаз текли крупные слёзы. Она была лишь сосудом ярости духов, в котором плескалась чёрная бездна, вырываясь из-под тяжёлых, опухших век, сворачивая пространство и поглощая окружающие шаманский аил трепещущие и гнувшиеся на жарком ветру строения соплеменников…
— Бабушка, бабушка!..
Кымзаар очнулась. К ней стремглав бежала Патпанак:
2017 год
Невысокий сухонький старичок с длинной жиденькой бородкой проскользнул в чайхану, суетливо озираясь, прошмыгнул к дастархану в дальнем углу веранды и вежливо поздоровался с сидящими там аксакалами:
— Ассалам алейкум, уважаемые!
— Ваалейкум, ассалам, Мустафа, — ответил Абдулла, высокий жилистый старик, словно вырубленный из цельного ствола столетней арчи.
Второй аксакал, сидевший на дастархане, молча кивнул.