Королевский кабинет поражал не пышностью, что было бы вполне естественно для величайшего монарха просвещенного мира, а сдержанным аскетизмом. Особенно, если вспомнить тронный зал…

Ни изысканных гобеленов маринской работы, ни драпировки черсидским габардином. Простота линий и отсутствие каких-либо изысков. Разве что иссиня-черные панели из корельской сосны выбивались из общей картины.

На въезде в Лукау виконт Фридрих фон Каубах придержал коня. Нехороший холодок пробежал по спине. Тишина, как на погосте, словно по деревне прошла безжалостной метлой Черная Смерть. Даже малолетних сервов не видно, а уж эта бесовская свора никак не пропустила бы появление гостей. Хотя нет, чуткое ухо уловило какие-то звуки. Собаки. Течная сучка и два кобеля. Не «свадьба», так из-за оград пасти студят. Дурные собаки в дурном месте. Хотя откуда здесь, в забытом Богом краю, где до ближайшего храма полусотня миль, добрые собаки? И хороших псарей, что могут вбить в мохнатые спины понимание того, когда следует рычать, а когда лучше молчать, здесь тоже нет, и не будет.

Виконт вспомнил свою псарню. Вот где хорошие собаки! Любая сука, не говоря уж про кобеля, в схватке один на один кладет матерого волка. Жаль, в Охоте псы – не помощники. Даже след не берут, только скулят жалобно и хвосты поджимают, не говоря уже о том, чтобы идти на Зверей в бой. Впрочем, может и к лучшему. Терять псов на Охоте – жалко до судорог в пятках. Нового пса пока вырастишь, пока воспитаешь… А в схватке Зверь будет рвать собак дюжинами.

Это новых бойцов набрать легко. С сервами вообще сложностей нет, а горожан только помани монетой, не отобьешься. Да и обедневшие дворяне пойдут. В каждом отряде свой порядок, но оплата примерно одна. Кнехт, в среднем, получает серебряный далер в месяц. И за каждую Охоту отдельно. Если копейщик из сервов, то за пару лет может выкупиться вместе с семьей и хозяйством. А ягеры и вовсе купаются в роскоши: тоже далер, но золотой. Правда, гибнут не в пример чаще.

Ничего, не пройдет и пяти минут, и узнаем, какую цену взяла с лучшего отряда фон Меккерна сегодняшняя добыча. Вчера граф разошелся не на шутку. Его кнехты, мол, не уступают ягерам прочих отрядов. А сегодня цену, похоже, заплатил немалую. Иначе не стояла бы кругом гробовая тишина.

Фон Каубах шумно принюхался, став на мгновение сам похож на огромного пса, смеху ради нацепившего кольчугу.

Стоило щенку перескочить через забор, как старый вильдвер, обернулся человеком, тут же испустил дух. Собственно, полученные раны доконали бы его в любом виде. Но теперь на руках у фон Каубаха остался только человеческий труп, который, в отличие от живого оборотня, не будет судорожно менять ипостаси, корчась в огне Очистительного Пламени. Впрочем, и в таком виде, дохлый оборотень послужит доказательством успешной Охоты. Заодно, став и некоторым оправданием за две с лишним дюжины убитых и раненных из отряда графа. И погибшего графа в придачу…

Огорчало другое. На виконте повисали тяжеленной гирей смерть брата Густава и сбежавший щенок!.. На фоне этого, всё остальное – мелочь, недостойная упоминания в приличном обществе. Но с другой стороны…

– Арно! – окликнул виконт капитана ягеров. Рослый наемник подошел к командиру, неспешно пряча клинок в обшитые потертой кожей ножны.

– Да, владетель! – вскинул ладонь к виску ягер. То, что виконту нравилось такое обращение, несколько завышающее его положение, знали все. И часто обращались именно таким образом, будто фон Каубах уже вступил во владение графством.

– Берешь своих, и в лес. Мне нужна голова мальчишки.

Арнольд Хюбнер и не думал бросаться выполнять приказ виконта сломя голову. Капитан отряда ягеров далеко не худшего в Нордвенте, слишком много видел на своем веку тех, кто недооценивал противника. Видел и до схватки, и после. Если после оставалось, на что смотреть. Далеко не всем удавалось отделаться отрубленным ухом или парой незапланированных дырок в требухе. Поэтому, к порученному делу, Арнольд подошел безо всякой спешки, со свойственной любому уроженцу Шварцвальда степенностью. И привычкой сначала думать, а уже потом суетиться. А лучше, делать свою работу без суеты.

Первая мысль, что пришла в капитанову голову была вполне ожидаемой и поэтому, ее позорное изгнание не заняло много времени. Трудно придумать большую глупость, чем пошарить по окрестностям, изображая активные поиски, а после выжечь деревеньку и вернуться в Каубах. При всей внешней привлекательности подобных действий, предсказать их последствия несложно: не пройдет и двух дней, как кто-нибудь из ягеров, упившись в трактире, брякнет правду, которая долетит до ушей виконта быстрее, чем болтун проснется. А такое не прощают! Кроме того, нельзя подавать пример невыполнения приказа. Сам же с размаху и напорешься. Не сегодня, так завтра.

Мчаться за вильдвером, как на пожар? Можно подумать, капитану не терпится обнаружить оборотня, выскочившего из каких-нибудь лопухов вплотную к капитану и начавшего махать лапами направо и налево? То, что беглец так мал, вовсе не делает его беззащитнее.

Семь лет щенку? Ну да, семь. Вот только сердце не успело стукнуть пару раз, как на землю упало три мертвяка, а виконт получил разодранную до подклада рукавицу. Вильдвер – есть вильдвер. Возможно, силою Арнольд и превзойдет мальчишку, но в скорости безнадежно проиграет. И когти вильдвера куда опаснее фальшиона. А у мальца был добрый учитель. Количество убитых в Лукау – тому прямое подтверждение.

Впрочем, будь мальчишке не семь, а двенадцать, капитан ни за какие деньги не пошел бы на такую охоту. Лучше удавиться на ремне, перебросив через стропила хлева. Но нынешнее дельце не столь безнадежно. У щенка первый раз. Он просто не знает, сколь быстро истощает силы звериная ипостась. Да и от испуга, возвращающегося каждый раз, стоит лишь на миг остановиться перевести дыхание, мальчишка будет бежать, пока не упадет. А выложившийся вильдвер заснет, причем в человечьем облике, тело само обернется. И заснет надолго, часов на десять-двенадцать часов самое малое. Если всё сложится, то не проснется. С отрезанной головой просыпаться сложновато.

Отто бежал через лес, не разбирая дороги. Скатываясь в овраги и поднимаясь по косогорам. Тараня колючий кустарник и виляя между стволами вековых дубов. Разбрызгивая воду пересекаемых ручьев и перемахивая через буреломные завалы. Отто бежал. Мягкую траву сменяли прелые листья, а им на смену приходил чавкающий мох заболоченных низин. В лицо кидалась липкая паутина, а из под ног вспархивали испуганные птицы…

Но мальчик ничего этого не видел. Перед глазами, заслоняя всё, стоял дед. Пронзенный копьями, утыканный стрелами, изрубленный, окровавленный, но живой и сражающийся. Дед крикнул: «Беги!», и мальчик выполнял последний приказ единственного дорогого ему человека. Он бежал.

Тело, лишенное сознательного управления, делало всё само. Да, на одних инстинктах, но это были инстинкты вильдвера. Маленький мохнатый мальчишка летел по лесу со скоростью, недоступной не только человеку, но и большинству зверей.

Хоть Отто и впервые принял Облик, это ничуть не мешало подсознанию управлять бегом так, будто это занятие было привычным. Родовая память ли, кто знает? Но Отто ни разу не налетел на вставшее поперек пути дерево, не зацепился за колючие ветки кустарника, и даже не споткнулся. По крайней мере, если это и происходило, то было столь мимолетно, что мальчик даже и не почувствовал.

И именно тело потребовало от мозга возвращения в действительность, столь же неприятную, как и воспоминания. Нет, дорогу не перегородили ненавистные зеленые куртки. Не ржали лошади конницы, кольцом охватывающей лес. И хищный зверь не избрал Отто своей добычей. Впрочем, найдется ли хищник, что решится перейти дорогу вильдверу?

Вторая книга про Когтя и Медвежонка. Спустя три года. Рекомендую сначала перечитать «Волчье семя»

За три года до описываемых событий Нордвент. Владение Фейербах

– У нас гости, Ваше Сиятельство! – Ганс вытянулся, будто норовя обратиться в рыцарское копье. Мощное такое, надежное и острое…

Барбара Анна Ольгельда Гаштольд, маркиза фон Фейербах, герцогиня фон Летов-Форбек, радная поленская паненка герба Габданк, тряхнула головой, прогоняя фривольные мысли. Это все долгое одиночество! Ну и светские книги за авторством некоего де Донасьена… И ведь вроде бы приличный человек, дворянин шпаги, но пишет такое похабство, что не оторваться…

Выждав еще несколько мгновений, чтобы сердце снова начало отбивать привычный ритм, а не трепетало будто в мазурке, Барбара еще раз взглянула на дворецкого. На этот раз – с иронией.

– Ганс… – вздохнула маркиза, которая (для простоты) всех слуг называла Гансами, – я же не слепа и ноги у меня есть. И они могут даже донести меня до окна, дабы я узрела во дворе гостей в очень знакомых плащах. Кто именно из святых сестер решил почтить нас визитом? Привнести, так сказать, свет в наше мрачное существование?

Гость появился ближе к полудню, когда в Хортицком остроге оставались лишь дежурные да батько Всеслав. Всадника, скакавшего по дороге, шедшей от Протолчего брода, погляды на вышках заметили еще у Корнетивской балки и вмиг доложили старшим, а те и до атамана дошли, не откладывая. Хоть и одет приезжий был обычно: в легкую кольчугу поверх рубахи да темно-синие портки без украшений, но сафьяновые сапоги издалека цветом заметны, да и стать конскую не скроешь. На вороных кордновской породы только ближники княжеские ездят, ну и сам князь, конечно. Не то чтобы другим заказано, да только стоит такой конь как три красных кроатца: вороных у вятичей мало рождается, так что даже заводские не решаются на такую редкость задницу свою громоздить. Тем паче, гнедые и буланые того же завода лишь самую малость слабее, а обходятся не в пример дешевле.

Словом, вполне успели врата распахнуть. Встречать гостя сам атаман вышел, уважил. А как увидел, кто пожаловал, так и вовсе в улыбке расплылся. И гость встрече не огорчился. Оскалился ответно, спрыгнул на землю, шагнул навстречу. Хлопцы успели и врата прикрыть, и вороного выводить да в стойло свести, а батько с гостем всё обнимались, колотя друг друга по плечам да приговаривая «Здорово!» и «Сколько лет, сколько зим!». Но и приветствиям конец приходит.

– Давненько ты нас визитами своими не баловал, боярин, – хитро прищурился Всеслав. – Я уж и забыть успел твою наглую морду. Что, державные дела покоя не дают? Князь ни на миг не отпускает?

– И не говори, друже! – боярин припал к поданному хлопцем ковшу с квасом. – Только соберусь прошвырнуться, к себе кличет. Есть, мол, дружище Ярополк, дело спешное. Ну и… Не спешных дел, сам знаешь, не бывает.

– Знаю, знаю, – рассмеялся батько. – Еще бы сто лет тебя ждать пришлось, кабы в нашей скромной обители такое же спешное не нарисовалось. А чего один-то? Тебе ж свита положена немалая, и без нее никуды, дабы авторитет не ронять!

Полянку нашла Ядвига. То ли в силу неуемного характера, заставляющего девушку совать нос куда надо и куда не надо, то ли времени свободного у пани больше было, особенно в первое время после появления в Хортице. Когтя-то с Медвежонком сразу в оборот взяли. Появились к концу учебного года, да и умели немного. Сколько всего надо было узнать и научиться, чтобы просто лицом в грязь ежедневно по десять раз не падать. И в прямом смысле, и в переносном.

Паненке куда проще пришлось. Ограниченный курс для девушек. По научной части, так и вовсе всё знала уже. Ну, не всё, конечно, но многое. Очень многое. Да и тренировки у девчат не столь напряженные. Было у Ядвиги время погулять по окрестностям. Конечно, среди парней нашлось бы немало желающих скрасить девичье одиночество, но… смазливая паненка сразу расставила «точки над ё», во всеуслышание заявив, что будет ждать Медвежонка, и развесив дюжину затрещин наиболее недоверчивым. Вот и гуляла без свидетелей. И полянку, ставшую тайным местом троицы, нашла.

Обычно они здесь занимались. Отрабатывали недовыученные на тренировках приемы, осваивали показанное Когтем (старший мало того что знал ножевой бой лучше наставников, так всё время что-то новое придумывал), зубрили черсидские глаголы и разбирались в тонкостях генетики.

Сегодня тоже пришли в тренировочных штанах и рубахах, но только потому, что в них всегда и ходили. Удобная одежка. Не тренировались. Бездельничали. Братья – впервые за всё время пребывания в Хортице: пройти за три года девятилетний курс – тут дурака валять некогда, а Ядвига и хотела бы, да разве эти двое дадут! Но когда обучение закончилось… Парням предстоит теперь направление на службу получать, но пока даже неизвестно куда и когда. А у девушки и вовсе всё позади.

Вчера отроковица Ядзя Заноза, завтра шановна паненка Качиньская, а сегодня можно отдохнуть, расслабиться, на травке поваляться… Или сгонять к реке искупаться? «Нет, – подумала Ядвига, – лень». И не только лень. Не хочется, чтобы парни на нее пялились, когда из воды выходить будет. Интересно, три года совместное купание голышом совершенно не волновало, да не втроем с друзьями, а всем кагалом, а сейчас вдруг застеснялась. Наверное, новая роль уже накладывает отпечаток. А может, Медвежонок подрос. Уже не мальчишка, парень. Вроде десять лет всего, но если не знаешь, ни за что не догадаешься. Велеты рано взрослеют…

Фридрих фон Каубах, командор наконец-то возрожденной восточной резиденции Ордена Светочей Веры, даже не знал, радоваться ему последним событиям или огорчаться. С одной стороны, выход Ордена из опалы Капитула означал рост и его личного могущества. С другой – положение командора внутри Ордена теряло свою монументальность. Пока резиденция числилась владением фон Каубаха, ни о какой замене ее руководства и речи идти не могло. Теперь же…

Впрочем, особых оснований для беспокойства Фридрих не видел. Братья, хоть и не прятались более под личинами ягеров и кнехтов, по-прежнему считали себя обязанными командору, да и жалованье получали из его рук. Попробуй сейчас кто-нибудь сменить власть в резиденции, мигом познакомится с Очистительным Пламенем. Даже если окажется ландмейстером. Не зря же Герман фон Балк столь приветлив в общении с молодым фон Каубахом. Хотя, конечно, не следует забывать про стрелы наемных убийц, случайно оказывающиеся в бокале вина яды и другие несчастные случаи, от которых не защитит никакая охрана. Тем не менее…

Фридрих отвесил положенный поклон и замер, ожидая распоряжений. Или вопросов. Не просто же так ландмейстер выдернул командора воссозданной резиденции из гущи дел. Да еще принимает не в зале, а в кабинете.

– Итак, сын мой, – начал фон Балк, доброжелательно посматривая на приглашенного, – Орден отмечает Ваши заслуги в деле несения Святой Веры в массы… – ландмейстер запутался в хитросплетениях собственной фразы.

Риторика никогда не была сильной стороной Германа фон Балка, проложившего себе путь наверх мечом и огнем. И если ругать подчиненных и лебезить перед вышестоящими он более-менее научился, то хвалить… Впрочем, стоящий перед ним мальчишка ландмейстеру нравился. Дерзок, умен, предприимчив. Подл, конечно, до невозможности, но эту черту будет правильнее назвать честолюбием. Иначе в Ордене придется всех подлецами честить, особенно в руководстве.