Кристофер Дейвс – сосед и лучший друг легендарного панк-музыканта Рэта Скэбиса. Возможно, эта дружба и послужила основой для потрясающей панк-фантасмагории «Рэт Скэбис и Святой Грааль» – книги, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы даже в привычной ко многому контркультурной Англии…
Погоня за Святым Граалем начинается!
Эта таинственная реликвия не досталась еще никому из правителей – от короля Артура до Адольфа Гитлера.
Что это значит?
То, что Святой Грааль обязан достаться Рэту Скэбису и его другу и летописцу Крису Дейвсу!
Правда, у рыцарей-тамплиеров, черных магов, наследников династии меровингов и агентов ЦРУ есть на этот счет несколько другое мнение… но кто их спрашивает?
Нет в этом мире силы, равной силе панк-рока!
Часть первая
Как вверху
1
Брентфорд
Я живу по соседству с Рэтом Скэбисом, бывшим барабанщиком группы «The Damned», которая вместе с «Sex Pistols» и «The Clash» входила и до сих пор входит в «большую тройку» команд британского панк-рока. «The Damned» были первой панк-группой, выпустившей сингл – типичную композицию быстрого панка под названием «New Rose», «Новая роза». Это было в 1976-м. Они первыми выпустили полноценный альбом и первыми поехали на гастроли в Америку, хотя главный их хит «Eloise», «Элоиза», гимн ультраготики, поднявшийся на третье место в британских чартах, появился лишь лет через десять. «The Damned» до сих пор живы и здравствуют – то сыграют концерт, то запишут альбом, – хотя Рэт Скэбис ушел из группы еще в середине девяностых. Примерно в то время, когда я поселился в Брентфорде. Как потом оказалось, на той же улице, что и Скэбис.
Один мой приятель, который часто захаживал в бар неподалеку от моего нового дома, говорил мне, что Скэбис живет где-то в Брентфорде, но я все-таки удивился, когда обнаружил, что человек, восседающий на самой вершине панк-рокового Олимпа в компании Джонни Роттена и призрака Сида Вишеса, живет совсем рядом со мной. А именно – в доме напротив. Должен признаться, меня это очень порадовало, потому что «The Damned» в ранней юности были моими кумирами. Когда мне было пятнадцать, кто-то из одноклассников дал мне на ден «New Rose», и уже через три секунды после того, как игла опустилась на винил – буквально за три секунды, пока еще не было музыки и звучали только безумные барабаны Скэбиса, – я подсел на «Проклятых» окончательно и бесповоротно. После этого я три года носил, не снимая, маленький круглый значок с названием группы: строгие белые буквы на простом черном фоне. Панк-рок – звук Лондона, всего-то в ста милях, если по карте, но в миллиардах световых лет, если по стилю и образу жизни, от маленького провинциального городка в Норфолке, где я родился и вырос – ударил меня по мозгам, как кувалдой. И, наверное, я до сих пор не оправился.
Помню, как я в первый раз встретился с Рэтом Скэбисом. Он лихо въехал к себе во двор на своем стареньком битом-перебитом «форде» и остановился у самого дома, едва не впитавшись в крыльцо. Что характерно, он был в плавательных очках и кожаном летном шлеме. Когда Скэбис выбрался из машины, я улыбнулся ему и сказал: «Привет». Он улыбнулся в ответ и тоже сказал: «Привет». Для первого раза нормально. Через несколько дней мы с ним увиделись снова, когда я возился в саду, пытаясь постричь непомерно разросшуюся зеленую изгородь ржавыми садовыми ножницами, найденными в сарае. Я вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, обернулся – и увидел его. Рэт Скэбис стоял, прислонившись спиной к стойке своих ворот, и смотрел на меня.
– Правильно, так ее, – крикнул он мне через улицу. – Убить проклятую тварь.
Что надо сделать, чтобы найти Святой Грааль
2
Брентфорд
– Все должно быть организовано, – заявил Скэбис, протягивая мне сложенный вчетверо листок бумаги формата A4. Я развернул его и рассмеялся, прочитав первую строчку: «Что надо сделать, чтобы найти Святой Грааль». – Скотч где-то там, – продолжал Скэбис невозмутимо. – Надо приклеить список на видное место, чтобы ничего не забыть.
Разумеется, я решил, что это просто такой прикол. Поиск Святого Грааля с металлоискателем и лопатами при участии шифровальщиков и искусствоведов. Мне это чем-то напоминало «Булавку», панк-группу, которую Скэбис собрал из числа меломанов-соседей. Это был «тихий панк». Настолько тихий на самом деле, что за два года существования группы они ни разу даже не собрались на репетицию, не говоря уже о том, чтобы где-нибудь выступить. Самое большее, на что их хватало – на редкие собрания команды, которые проходили в «Грифоне» когда все участники проекта по счастливой случайности оказывались в заведении в одно и то же время. Обычно эти «собрания» состояли из яростных споров о том, кто будет играть на каком инструменте (каждый раз кто-нибудь обижался и уходил из группы, но всегда возвращался спустя две-три пинты) и как назвать их дебютный альбом. Больше всего Скэбису нравились названия «Представляет опасность, когда открыто» и «Без прокопов».
Но если без шуток, признаюсь, что «Проклятое сокровище Ренн-ле-Шато» разожгло мое воображение. Я постоянно ловил себя на размышлениях о Беранже Соньере и его загадочных сокровищах, причем в самое неподходящее время – в автобусе, в ванной, в сортире, – и уже очень скоро я спросил у Скэбиса, можно ли взять почитать еще что-нибудь по вышеуказанной теме. У него была целая коробка, забитая книгами о Ренн-ле-Шато, бюллетенями Общества Соньера и прочей сопутствующей литературой. Коробка хранилась в гостиной, за ударной установкой, навечно поселенной в углу.
– Хоть все забирай, мне не жалко, – сказал он, водружая коробку на малый барабан. – Только тебе будет трудно меня нагнать.
3
Лион
Алекс Родез, долговязый и тощий «глист» двадцати четырех лет от роду, как будто застрял на стадии недосформировавшегося подростка. «Брентфорд» купил его за горсть мелочи у «Ньюмаркет Тауна», где Родез забивал, как из пушки, за команду безвыходно третьей лиги. За полгода в «Брентфорде» он вышел на поле всего два раза, причем оба раза – на замену. Поэтому все пришли в ужас, когда в последней игре сезона тренер выпустил Родеза на поле за пятнадцать минут до окончания матча с «Борнмутом» при счете 0:0, причем этот матч «Брентфорду» надо было выигрывать любой ценой – в противном случае он вылетал в низшую лигу. То, что Родеза бросили на амбразуры, лишний раз подтверждало, насколько отчаянным было наше положение.
За семь минут до окончания матча Родез (который до этого был вообще «никакой» в смысле коэффициента полезного действия на поле) завладел мячом на границе штрафной площадки. Это был гениальный проход. Родез действовал без суеты он обошел всех защитников и хладнокровно отправил мяч ворота «Борнмута». Рой из «Роверсов»
[2]
нервно курит в углу. Буквально в секунду «Грифон-Парк» превратился в филиал бразильского карнавала.
Следующие тридцать шесть часов я провел (с краткими перерывами на сон) в различных брентфордских пабах, где все разговоры сводились к тому, что Алекса Родеза ждет великое будущее. А в понедельник утром у меня появился еще один повод для радости: мне пришло уведомление от строительного сообщества, что на мой банковский счет поступила изрядная сумма денег. Я подумал, что надо бы чаще брать ссуды в различных кредитно-финансовых учреждениях, и прошелся по коридору, проводя невидимый мяч к невидимым воротам.
Все утро я просидел у себя в саду, греясь на солнышке и занимаясь вещами, во всех отношениях приятными: перечитывал письмо и рассматривал архитектурные журналы, пытаясь решить, каким мне видится мой новый дом. Впрочем, я не чувствовал необходимости спешить с осуществлением проекта. Сперва мне хотелось развеяться. Может быть, съездить куда-нибудь на пару дней. Футбольный сезон завершился, состояние моего счета в банке было беспрецедентно стабильным, и я решил, что теперь можно и съездить в Лион, к одному моему старому другу, который уже давно зазывал меня к себе в гости.
4
Ренн-ле-Шато
Следующий день начался значительно раньше, чем предполагалось. В ту ночь я долго не мог заснуть, а когда проснулся – даже не сразу сообразил, где нахожусь, в частности, и потому, что за окном было еще темно. Я схватил свой мобильный с тумбочки у кровати, взглянул на часы и застонал. Время было четыре утра.
Я свернулся калачиком, натянул одеяло на голову и принялся лихорадочно шарить в мозгу в отчаянных поисках кнопки ВЫКЛ. Но тщетно. Через пару секунд снизу раздался вполне однозначный стук в дверь, за которым последовал встревоженный женский голос:
– Мсье Бельи, мсье Бельи… – и еще более настойчивый стук.
Потом послышались и другие голоса, приглушенные и невнятные – неразборчивый гул, доносившийся с площади за окном, – и рокот автомобильного двигателя, работающего на холостых оборотах.
