Иногда мы забываем, что шпионаж, двойные агенты в высших эшелонах власти — примета вовсе не только нашего времени, что тайная борьба за государственные секреты существует столько же, сколько сама государственная власть. Известный современный британский мастер детектива Пол Доуэрти в своем очередном историческом триллере обращается к одному из средневековых «шпионский скандалов», действительно разразившемуся между Англией и Францией, и строит собственную версию событий семисотлетней давности.
…Хью Корбетту и его слуге Ранульфу предстоит выяснить, каким образом все тайны английского короля Эдуарда I почти мгновенно становятся известны при дворе французского короля Филиппа IV Красивого, и изобличить таинственного и зловещего соглядатая, в чьих руках — ниточки, ведущие как во враждебную англичанам Францию, так и в непокорную Шотландию и строптивый Уэльс…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Корабль был в безопасности, несмотря на бурю, которая, налетев с севера, поднимала волны и сотрясала судно. Судовладелец Джон Юэлл, член парламента от Саутгемптона и старый мореход, хорошо знал здешние моря и чувствовал норов бури. Корабль был достаточно крепкий — с двумя высокими надстройками, на которых находились укрепленные площадки для лучников, одна на носу, другая на корме, а на невысокой, но крепкой мачте, над волновавшимся парусом, под самым флагом Англии — белым, с красным крестом, — был устроен дозорный пост. Юэлл не сомневался в надежности своих глубоких трюмов и ловкости своих матросов — они-то не доставляли ему забот. Он расхаживал по палубе, обратив взгляд льдисто-голубых глаз на морской горизонт и изредка с подозрительностью вперяясь вверх, на дозорных — так же ли усердно и пристально наблюдают они за взборожденными ветром просторами, высматривая, нет ли погони.
Юэлл поздравлял самого себя. Все прошло хорошо: ему удалось беспрепятственно провести свой корабль в гасконский порт и вывести обратно. Он простоял там недолго, но за это время успел забрать маленькие свитки пергамента, запечатанные в кожаном мешочке, и запереть их в окованном железом сундуке, что стоял в его узкой каюте. Эдуард Английский щедро заплатит за эти донесения — золотом, особыми привилегиями, даже рыцарским званием. Стоя на ледяном ветру, Юэлл согревался своей радостью и отчаянно желал поскорее достичь тихих вод Ла-Манша, где его судно, «Святой Христофор», окажется в полной безопасности.
Юэлл гордился своими достижениями. Пускай проклятые французы вторглись в английское герцогство Гасконь, захватили его города, крепости, замки и оборвали торговые связи между Англией и Бордо, — скоро мы поменяемся ролями! Французский король Филипп IV еще будет ползать в пыли и на коленях молить Эдуарда Английского о прощении. Юэлл перестал вышагивать по палубе и уставился перед собой: быть может, при этой сцене будет присутствовать и он, член парламента от Саутгемптона, рыцарь, обладатель земель и титулов, пожалованных ему благодарным королем. Внезапно мечтания Юэлла оборвал крик одного из дозорных с мачты:
— Парус! Я вижу парус на юго-востоке! Один когг, — нет, два!
Юэлл всполошился и ринулся к поручням, но ничего не разглядел из-за ливня.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Эдуард, король Англии и герцог Аквитании, был в ярости. В палате заседаний совета возле королевской часовни в Вестминстерском дворце он дал волю безудержному приступу гнева. Члены совета, закутавшись в мантии, сидели и кротко внимали: одни пристально разглядывали красно-золотые гобелены, покрывавшие беленые стены палаты, другие тихонько притопывали сапогами по застланному камышом полу, разминая онемевшие от холода ступни. Несмотря на то что в зал вкатили большие железные жаровни, здесь стоял промозглый холод. Ветер стучался в ставни, прикрывающие окна с роговыми пластинами, проникал во все трещины, в струях холодного воздуха трепетало и гасло пламя свечей и масляных ламп. Секретари сидели, занеся перья над толстыми, шелковисто-гладкими кусками пергамента, понимая, что король отнюдь не желает, чтобы они записывали все его проклятья, и терпеливо ждали, надеясь, что их пальцы не онемеют от холода, а чернила в медных чернильницах не превратятся в лед.
Эдуарду же подобная сдержанность была чужда — он снова и снова с грохотом обрушивал кулаки на длинный деревянный стол.
— Милорды! — ревел он. — Здесь измена, тлетворная и мерзостная, как нечистоты в сточной канаве!
— Ваше величество, — поспешно вставил Роберт Винчелси, архиепископ Кентерберийский, надеясь успокоить короля. — Мне представляется…
— Мне представляется, — грубо перебил его Эдуард, — милорд Кентерберийский, что король и пернуть не может без того, чтобы Филипп IV Французский не услышал!
