Вновь история о любви, о кровной мести, женском коварстве и мужской слабости. О том, что верность не купишь, но продать всегда можно. Об оборотнях, на сей раз традиционных, и о том, что человек всегда в состоянии переломить судьбу.
Что будет: Север, немного финской мифологии и нечисти (правда, здесь будут лишь мотивы), богов, героев негероического плана, дева-оборотень и Черный Янгар, человек, лишенный души.
Чего не будет: опять же легких побед и слабых врагов.
Глава 1. Слово о Черном Янгаре
Кто не слышал о Янгхааре Каапо, прозванном Черным?
О том, что зачат он был в беззаконную слепую ночь, отданную на откуп бельмяноглазой Акку, богине запретных дорог и ненаписанных судеб. Темно ее лицо, а губы зашиты суровой нитью.
Раз в год спускается она на землю.
И нет ночи страшнее.
Кто не знает, что матерью Янгара стала хааши-келмо, мертворожденное дитя, оживить которое взялась старая вёльхо. Да то ли отвернулись от ведьмы боги, то ли сама она зло на семью затаила, но вышло все иначе, чем надобно. Трижды проносила вёльхо младенчика над огнем, трижды совала в ледяную воду, а после приложила губами к губам роженицы, и тогда очнулась келмо, сделала вдох, да и вытянула из матери душу. Умерла роженица.
Глава 2. Время Ину
Тот год выдался тяжелым для моего отца. Почтеннейший Ерхо Ину, прозванный Тридуба не то за мощь, не то за редкостное упрямство, по первым дождям вернулся в Лиси й лог. А ведь прежде в родовое поместье Ину отец заглядывал нечасто.
Забравшись под крышу конюшни — и высоко, и сухо, и вид открывается чудеснейший — я жевала хлебную корку и смотрела, как медленно тонет в весенней грязи поезд. Мелкий дождь вымочил стяги и пышные собольи хвосты на копьях — знак древности и силы рода. Понуро брели кони, а нарядные плащи отцовской стражи поблекли, будто выцвели. И сами всадники сгорбились…
…дождь шел седьмой день кряду.
Дорогу размыло. И нарядный, расписанный багрянцем и золотом возок, засел в ямине. Бурая жижа, ее заполнявшая, верно, до самых дверей поднялась. И засуетились люди, кинулись выталкивать, совать под колеса жердины, еловые лапы. Возничий, привстав на козлах, взялся за хлыст, разрисовывая черные спины битюгов алыми полосами.
И я закусила губу: мне было жаль лошадей.