Я — москвич, коренной москвич, родившийся и выросший в этом городе. Моя малая родина — это территория между Тверским бульваром и Садовым кольцом, всем известная Малая Бронная улица, Патриаршие пруды, воспетые когда-то Михаилом Булгаковым. Вот там — в одном из переулков, выходящих на Малую Бронную, и был расположен дом, где прошло мое детство. Семья наша состояла из четырех человек: отец, мать и мы с братом. Отец мой перед войной работал в Наркомате путей сообщения, а мать была педагогом. Жили мы в коммунальной квартире, небогато, но не впроголодь. За это спасибо маме, которая умела вести домашнее хозяйство.

К началу войны я уже закончил школу и намеревался поступать в ленинградскую военную «мореходку», но мой школьный товарищ сагитировал меня подать документы в Московское артучилище, которое находилось на Беговой улице. Я перед войной занимался баскетболом, был физически развитым юношей, да и школу закончил на «хорошо» и «отлично», так что проблем с поступлением не было. И вот я уже курсант 1-го Московского Краснознаменного артиллерийского училища имени Красина. А друга моего направили в танковое училище, я встретился с ним только после войны.

Изнурительными для нас были налеты фашистской авиации в первые дни, недели и месяцы обороны Москвы. Наше училище было расположено в таком месте, что, куда авиабомбу ни сбрось, обязательно попадешь в какую-то важную цель. С одной стороны — товарная станция Белорусской железной дороги с бесчисленным количеством всяких складов, пакгаузов; рядом авиационный завод, развилка шоссе… И само направление западное. Поэтому чаще всего фашистские самолеты сбрасывали свой смертоносный груз именно на этот район. Днем налетов вражеской авиации, за редким исключением, не было. Курсанты учились в классах и на технике. Но как только наступали сумерки, тревоги следовали одна за другой. Только лег на кровать, закрыл глаза — «Тревога! Тревога!». И так за ночь два-три раза. Это изматывало людей больше всего.

Вскоре училище было переименовано в 1-е Гвардейское Краснознаменное минометно-артиллерийское училище имени Красина. В дополнение к нашему учебному курсу курсанты стали изучать новую боевую технику. Любовно называемые в народе «катюши» — гвардейские реактивные минометные установки.

Поскольку сводки с фронтов становились всё более тревожными, враг приближался к Москве, личный состав училища оборудовал в подмосковной зоне артиллерийские огневые позиции, где отрабатывал стрельбу прямой наводкой по макетам танков, готовясь к сражениям с фашистами.

Я родился в 1931 году в Придонье, в городе Россошь Воронежской области. Детство моё пришлось на войну. Хорошо помню то роковое утро 1941 года, когда мы с отцом ушли на речку рыбачить. Ничто не предвещало беды. Мама моя с младшей сестрёнкой Зоей уехали в Москву к родственникам, и первой моей мыслью, когда я узнал о начале войны, была: «Как теперь быть? Где искать родных?..». Так и получилось потом, что почти всю войну мы искали: либо родственников, либо пристанища. Отца моего через три дня после начала войны призвали в армию, а я с мамой, с трудом вырвавшейся из Москвы, и с сестрёнкой отправился в эвакуацию.

Нас посадили в товарняк. Подцепили к уходящему на восток эшелону с грузом государственной важности. В запас выдали сухой паёк, на узловых станциях подкармливали обедами. Мы сами себя развлекали затеями, играми, концертами. Но случалось и жуткое. Неподалёку от Валово состав с воздуха обстрелял немецкий штурмовик, в щепки изрешетив хвостовые вагоны. В районе станции Узловая через раздвинутые двери мы наблюдали поединок советского ястребка со стаей вражеских стервятников. Для нашего бой кончился плачевно; мы навзрыд плакали.

Позади остался Дон. Говорили: скоро Волга. Однажды среди ночи по вагонам разнеслось: «Чамзинка… Вылезай, приехали!» Полусонные, вылезли на росную траву. Сильно пахло навозом, лошадиным потом. Нашу ватагу разместили по телегам и повезли в неизвестном направлении.

Солнышко уже сильно припекало, оно меня и разбудило. Ездовой, паренёк лет шестнадцати, важничая, разговаривал с нашей мамой: «Полюбуйтесь, гражданочка, перед нами Тазино». Мы въезжали в большое село. Вдоль широкой улицы стояли пёстро одетые люди. Приветливо махали руками, что-то дружеское выкрикивали. Сразу же на центральной площади состоялся многолюдный митинг. Новоприбывших одарили персонально только что вынутыми из печи горячими караваями. Я не утерпел, тут же отломил краешек с поджаристой корочкой. Как приятно, как вкусно было! Удивительный смак и духмяность мордовского хлеба пронёс через всю жизнь. По сей день помню.

Местные жители разобрали приезжих по своим домам. Колхоз всех обеспечивал необходимыми продуктами. Оглядевшись, эвакуированные мало-помалу подключались к колхозным делам. Всё бы хорошо, но приближалась зима, мы же, как стрекозы, щеголяли в летней одёжке. С миру по нитке собрали кое-какое барахлишко. Но наша мама, от рождения гордячка, отказалась участвовать в «конкурсе нуждающихся». К тому ж по селу бродили слухи: гитлеровцам вот-вот капут. У них в тылу неспокойно: волнуется рабочий класс. А ещё со дня на день ждали открытия второго фронта.

Ранним утром 16 октября 1944 года мы заняли исходный рубеж, на котором было приказано отрыть ячейки с «колена».

Недалеко от роты поднялась «колбаса» (аэростат), немецкие зенитки безуспешно пытались ее сбить. Они по ней стреляли так же скверно, как наши зенитчики по «юнкерсам» в 1941 году. Началась многочасовая артиллерийская подготовка. Пространство гудело. Метров за триста-пятьсот от роты ухала хорошо замаскированная крупнокалиберная пушка, от выстрелов которой содрогалась земля на большом расстоянии. От разрыва снарядов немецких зениток, бивших по «колбасе», вблизи нас фырчали и шлепались осколки.

Полки наших бомбардировщиков, словно на параде, шли косяком к этой гигантской завесе дыма и огня.

Кто-то из политработников вручил мне обращение Военного совета и политуправления 3-го Белорусского фронта к красноармейцам, сержантам, офицерам и генералам, в котором говорилось:

«Войска нашего фронта, выполняя приказ Верховного Главнокомандующего, Маршала Советского Союза товарища Сталина, сегодня переходят в решительное наступление на врага. Мы идём в Восточную Пруссию. Настал час, когда величайшая историческая битва советского народа, его Красной Армии за свободу и независимость своей Отчизны переносится на территорию гитлеровской Германии, в логово фашистского зверя.

Сталин. Это имя накрепко связано с историей нашей страны. Оно во многом воплотило в себе весь XX век — самый динамичный и самый бурный, самый плодотворный и самый разрушительный в истории человечества.

Век, на протяжении которого цивилизация шагнула сразу на несколько ступеней вперед. В горниле XX столетия, в непрерывных переменах и жизненных ломках, в кризисах и взлетах, во все более острых социальных конфликтах и революциях, в двух мировых войнах и космической эпопее ковался новый человек, вступивший в третье тысячелетие. И во всех этих делах, на всех поворотах истории Сталин и память о нем играли важнейшую роль.

Со Сталиным связаны самые трагические и великие страницы нашей истории. Революция и разруха, вызванная гражданской войной и империалистической интервенцией. Индустриализация и коллективизация, превратившие СССР в одну из ведущих мировых держав. Давление капиталистического окружения и постоянная угроза нового нашествия. Смертельная схватка с фашизмом, отнявшая жизнь у 27 миллионов советских людей, и невиданные трудности восстановления народного хозяйства. Последовавшая затем «холодная война». Прорыв в космос и обретение страною ранга сверхдержавы. И многое, многое другое. Все это наложило свой отпечаток на судьбу и облик нашей страны, на характер ее народа. Обусловило жесткость, а подчас и жестокость государственной системы, перекосы в идеологической и политической сферах.

И все же тот, кто ищет простых и прямолинейных решений при анализе сталинской эпохи, обречен на неудачу. В вопросе о Сталине плодотворен только диалектический метод.

Есть все основания утверждать, что личность Сталина сродни самым грандиозным фигурам эпохи Возрождения, которая так же, как и ушедший век, знаменовала собою переход человечества на новый виток исторического развития.

Сын своего времени, Сталин нес в себе все его отличительные черты. Безграничную устремленность вперед и груз былого. Высоту и величие свершений и способность ради главного дела жестоко обращаться с людьми. Редкостную гибкость в делах и огромный запас знаний, но вместе с тем и ошибки в, казалось бы, очевидных ситуациях. Искреннюю бескорыстность и упоение властью, подавлявшее подчас другие чувства. Расчетливость и осторожность в делах государственных и размашистость поступков, бьющих по судьбам миллионов людей так, что потом приходилось долго и мучительно исправлять. Все это Сталин.