Смелости она набралась только через два месяца, когда наступил апрель, а в кошелёк стало страшно даже заглянуть. Впрочем, какой смелости… Только ужас перед настоящим и будущим дочери заставил её сделать то, что надо было сделать ещё раньше, когда она пыталась не сдаваться. Из странной гордости. А ещё звонить родителям заставила злость на себя, что оказалась бессильной в этой глупой ситуации… С первого же заикания по телефону — всего лишь на словах приветствия! — она разрыдалась, и мать велела ей успокоиться и перезвонить минут через десять.

Анюта перезвонила через двадцать и, заикаясь, забыв поздороваться, выпалила:

— Мама, я развелась!

— Давно надо было, — проворчала мать. — Когда это произошло?

Прежде чем ответить на вопрос, Анюта ошеломлённо посмотрела на мобильник. Мать не скрывала, что всегда была против её брака, но, если к слову приходилось, говорила на эту тему довольно деликатно. Чтобы напрямую сказать дочери об этом сейчас — Анюта, честно говоря, такого точно не ожидала…

… Открыв болезненно сухие глаза — будто долго плакала, почувствовала боль. Неудивительно. Упавшая с табуретки, она сидела на полу, опираясь спиной о кровать и неловко задрав кверху руку, которую всё ещё сжимала рука прадеда. Завозившись, она попыталась встать, одновременно слегка тряся захваченной ладонью в попытках освободиться… Старческие пальцы разжались и легко отпустила её, и Анюта, даже не понимая ещё — а может, не веря тому, что именно произошло, вскочила на ноги и склонилась над прадедом.

Умер.

Она ошарашенно хлопала глазами на мёртвого старика, на своего прадеда, лежавшего таким успокоенным, словно наконец-то завершил все дела на земле, и ничего не понимала. Наконец выпрямилась и равнодушными глазами огляделась — с единственной мыслью: что делать дальше? Рука машинально полезла в сумочку на боку — за мобильником. Надо предупредить родителей!.. И замерла.

Комната всё ещё оставалась тёмной, но теперь отнюдь не однородная темнота застоялась в ней. Первое впечатление, что по стенам и потолку она украшена странными новогодними гирляндами — тусклыми, но разноцветными. Гирлянды эти тлели то паутиной по углам, то сетями там, где было до сих пор просторно. Нечаянно взглянув на пол, Анюта попятилась от еле светящегося круга под ногами. А оказавшись в местечке, где под ногами ничего не было, вдруг уловила, что на стенах есть и ещё кое-что, кроме гирлянд. Какие-то прямые линии — по большей части короткие и часто скученные вместе. Чем больше вглядывалась, тем больше вырисовывались… книги на полках! Разной толщины, разной величины. А ещё на тех полках — толпы бутылочек, склянок, простых банок, а ещё на них веники сушёных трав и ещё какая-то мелочь… Откуда это всё?!

А в следующий миг Анюта чуть не закричала от неожиданности: в полной тишине закрытой комнаты, в которой не тикали даже часы, кто-то довольно отчётливо вздохнул неподалёку! Стремительная оглядка на кровать. Нет, прадед лежит всё так же спокойно.