÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷
Монография, основанная на значительном новом архивном материале, является первым в советской историографии специальным исследованием проблемы привлечения бывших генералов и офицеров старой русской армии к строительству Советских Вооруженных Сил и защите Советского государства в 1917–1920 гг.
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷
Предисловие
Привлечение командного состава старой русской армии к военному строительству и защите Советской Республики от объединенных сил международного империализма и внутренней контрреволюционных сил представляет собой важнейший аспект общей проблемы использования знаний и опыта буржуазно-дворянской интеллигенции в различных областях народного хозяйства и управления в интересах Советского государства.
Первостепенное значение привлечения на сторону Советской власти бывших генералов и офицеров объясняется тем, что в условиях острого недостатка своих военных кадров (особенно высшего и старшего звеньев) и при отсутствии необходимого времени для их подготовки из среды рабочих и трудящихся крестьян необходимо было в кратчайший срок создать сильную регулярную Красную Армию, способную отстоять социалистическое Отечество от империалистических интервентов и белогвардейцев. В июле 1918 г., когда вокруг Советской России замкнулось кольцо фронтов, В.И. Ленин подчеркивал, что судьбу революции
«решает военное положение, решает война (гражданская) решает военный исход»
[1]
.
Заслуга теоретической разработки принципиальных положений рассматриваемой проблемы и их реализации на практике принадлежит В.И. Ленину. Он обосновал необходимость использования культурного наследия капитализма в интересах социалистического строительства: вопрос о буржуазных специалистах
«стоит в армии, в промышленности, в кооперативах, стоит везде»
, поэтому
«нам нужны в большем и большем, против прежнего, числе инженеры, агрономы, техники, научно-образованные специалисты всякого рода»
. При этом, писал В.И. Ленин, следует
«не только сломить»
их
«какое бы то ни было сопротивление»
, но и
«заставить работать в новых организационно-государственных рамках»
[2]
.
Решение этой важной задачи осложнялось тем, что значительная часть буржуазных специалистов либо заняли по отношению к Советской власти выжидательную позицию, либо оказались в стане ее врагов, ибо в кругах буржуазных специалистов были очень сильны тенденциозные представления о том, что победа социалистической революции в России несет с собой лишь всеобщее разрушение и крушение многовековой русской культуры, науки, искусства, традиций и т. д., что российская интеллигенция обречена на гибель. Значительная часть буржуазной интеллигенции не поняла того, что социалистическая революция, критически осмысливая наследие прошлого, стремилась все самое ценное и полезное из него поставить на службу новому обществу.
Процесс привлечения буржуазных специалистов на службу Советской власти был весьма сложным. В.И. Ленин определил его как одну из форм классовой борьбы
Глава первая
Великая Октябрьская Социалистическая революция и офицерский корпус Русской армии
Офицерский корпус Русской армии накануне Октября 1917 г
Прежде чем рассмотреть состояние офицерского корпуса русской армии на октябрь 1917 г., коротко остановимся на том, что представлял этот корпус перед первой мировой войной и какие изменения произошли в нем за три с половиной года. Необходимость такого экскурса диктуется тем, что без него невозможно уяснить отношение российского офицерства к Октябрьской революции и проследить его сложные пути в результате слома старой армии и упразднения офицерского корпуса. Проследить один из этих путей — переход на службу Республике Советов — и составляет основную задачу монографии.
Из табл. 1 видно, что наибольшая численность офицерских чинов была в Петербургском (с учетом Военного министерства), Киевском, Варшавском, Московском и Виленском военных округах; в Петербургском и Московском военных округах было сосредоточено и значительное число военно-учебных заведений: 100% академий, 40 военных (и специальных) училищ и 25% кадетских корпусов.
Что же представлял собой офицерский корпус русской армии в отношении социального и имущественного положения и какие изменения в нем произошли за три с половиной года войны по состоянию на октябрь 1917 г.?
При рассмотрении социального положения российского офицерства советские историки (Л.М. Спирин, П.А. Зайончковский, Л.Г. Протасов, А.П. Корелин, А.А. Буравченков и др.
[56]
) основываются на данных, опубликованных в «Военно-статистическом ежегоднике русской армии на 1912 год». В нем, в частности, говорится, что потомственные дворяне в русской армии составляли: генералов — 87,5%, штаб-офицеров — 71,5, обер-офицеров — 50,4%
[57]
. Между тем приводимые указанными авторами сведения содержат, на наш взгляд, существенный недостаток: в них отсутствует категория «личных дворян»
[58]
, к которой принадлежал значительный процент русского офицерства, особенно в чине от подпоручика до подполковника включительно. Что же касается генералов и полковников, то они все относились к потомственным дворянам по происхождению или за службу, в последнем случае, согласно указу от 9 декабря 1856 г., — при производстве в чин полковника. Из данных, приведенных, в частности, в работах Зайончковского и Корелина, видно, что удельный вес потомственных дворян по происхождению (родовых дворян) составлял в офицерском корпусе русской армии на 1895 г. 50,8%
Октябрьская революция. Слом старой армии. Судьбы русского офицерства
25 октября (7 ноября) 1917 г.
[93]
свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, которая открыла новую эру в истории человечества.
Как писал Е.Н. Городецкий, к этому времени русская армия состояла из двух частей: с одной стороны, из миллионов одетых в солдатские шинели крестьян и рабочих, которые принимали активное участие в Февральской революции, а после Октябрьской революции — в борьбе за демократические переустройства в армии и за мир, и, с другой стороны, 250-тысячного офицерского корпуса, который в отличие от революционной армии Ленин называл контрреволюционными верхами
[94]
.
В результате подобного подхода к проблеме в советской историографии закрепился своего рода стереотип: подавляющее большинство генералов и офицеров русской армии, как это и подобает контрреволюционным элементам, не только враждебно встретили Октябрьскую революцию, но сразу же бежали
«на Дон и на Восток»
[95]
, чтобы начать вооруженную борьбу против Советской власти. И.З. Хасанов, например, пишет, что после Октябрьской революции
«подавляющее большинство офицеров и генералов царской армии выступило против Советской власти…»
[96]
; Ю.И. Кораблев говорит о
«значительной части офицерского состава»
и
«большей части генералитета»
как о противниках власти Советов
[97]
; Н.И. Шатагин считает, что
«многие из них
(т. е. генералов и офицеров. —
А.К.
)
с первых же дней Октябрьской революции перешли в лагерь контрреволюции и стали сколачивать белогвардейские войска для борьбы против Советской Республики»
[98]
.
Если согласиться с приведенными высказываниями, следует принять следующую схему: «подавляющее большинство» генералов и офицеров русской армии (из принятой нами численности в 250 тыс. человек, скажем, более 200 тыс.), встретив враждебно Октябрьскую революцию, бежали «на Дон и на Восток», чтобы выступить против нее с оружием в руках. Однако подобная схема нам представляется не только слишком упрощенной, но и неверной. По нашему мнению, отношение русского офицерства к Октябрьской революции, его размежевание после Октября имели более глубокие корни и зависели от многих обстоятельств объективного и субъективного характера, без выяснения которых невозможно разрешить этот вопрос.
Прежде всего следует особо подчеркнуть, что поляризация офицерского корпуса русской армии началась задолго до Октябрьской революции, еще в ходе мировой войны, когда кадровый офицерский состав Действующей армии понес тяжелые потери и офицерский корпус пополнился 220 тыс. офицеров военного времени, т, е. в 4,5 раза больше, чем было кадровых офицеров накануне первой мировой войны.
