Когда я впервые увидела этого чужака, я думать не думала, что встреча с ним изменит всю нашу жизнь. И земля не вздрогнула у меня под ногами. Я даже не почувствовала дуновения леденящего ветра или хоть бы самую малость — пусть бы мурашки пробежали по спине! Вовсе нет! Просто укол легкого беспокойства, который тут же и забылся. Я даже ни слова не сказала матушке. Может, надо было сказать? Не знаю! Не думаю, будто это что-либо изменило бы. С той минуты, когда он увидел меня, думай не думай — было уже слишком поздно.

Вообще-то я страшно радовалась тому дню. В Высокогорье открывалась ярмарка по случаю Иванова дня, и кланы Высокогорья явились отовсюду, чтобы поторговать друг с другом, поболтать и повеселиться, да еще и посоперничать — кто быстрее скачет верхом или лучше стреляет, либо кто скорее острижет овцу. Мы с матушкой неделями трудились не покладая рук — собирали и сушили растения, варили целебные зелья да замешивали мази. А моя названая сестра Роза вырезала чаши и ложки, деревянных солдатиков и многое другое в том же роде, а еще мелких животных и куколок для детей. Умелица, она ловко орудовала ножом, превращая полено в корову или собаку, да так, что от живых не отличишь. Моему старшему брату Давину торговать было нечем, но он надеялся победить в скачках, если не подведет наш вороной мерин Кречет.

То была моя первая ярмарка на Иванов день в Высокогорье. Прошлым летом ярмарки по-настоящему не было — немирье постигло кланы: Кенси-клан, где жили мы, вступил в войну со Скайа-кланом. И только в последний миг нам удалось остановить кровавую битву в Скарадоле, не то кланы перебили бы друг друга

[1]

. А виноват во всем был Дракан — тот самый Дракан, что сидел в Низовье, в городе-крепости Дунарк, и величал себя Драконьим князем после того, как убил старого князя, владетеля замка

[2]

. Ну и хитер же был этот Дракан! Вместо того чтобы самому воевать с кланами, он обманом заставил их сражаться друг с другом. А когда Дракан убил князя Эбнецера, жену его покойного старшего сына и княжьего малолетнего внука, он обвинил в этих убийствах законного младшего сына князя — Никодемуса, вот и выходит, что лишь благодаря моей матери Нико, как звали его друзья, не был обезглавлен. А может, немножко и благодаря мне… С того дня Дракан стал нашим заклятым врагом. А про такого врага не забудешь!

Нико сам отыскал нас. Настал вечер, мы как раз упаковывали палатку и уже начали подумывать об ужине. Во всяком случае, мой живот…

— Удачный выдался денек! — сказала довольная Роза. — Эх! Взяла бы я с собой каких ни на есть деревяшек, так навырезала бы еще много зверья. Они расходятся как свежий хлеб.

— Может, тебе брать чуть дороже за тех, что остались?

Роза заколебалась.

— Кто его знает! Мне по душе, когда люди могут их купить. Да и вырезать их ничего не стоит.

Мама встряхнула меня:

— Дина, просыпайся. Надо складывать вещи!

— М-м-м-х!

Мне не хотелось просыпаться. Вчера вечером мы припозднились, а я выпила так много сидра и плясала до упаду, пока у меня не закружилась голова и не стали подкашиваться ноги.

— Проснулась? Ты нужна мне; сходи-ка за Нико и Мелли. Похоже, они пошли к пруду.

Через два дня после того, как мы вернулись с ярмарки, погода внезапно переменилась. Когда мы проснулись, нас встретил густой белый туман, который так плотно и тяжело повис над окрестными холмами, что не разглядеть было даже овчарню. Стоило выйти из дома, как ты мигом промокал насквозь — казалось, будто чьи-то влажные пальцы касались твоей оголенной кожи, а большие капли покрывали одежду, волосы и шерстку животных. Лучше всего было бы не выходить во двор, но мама накупила уйму семян, саженцев и рассады, а их нужно было как можно скорее посадить, чтобы они успели прорасти.

— До чего ж неуютно! — сказала я, приминая темную землю вокруг капустной рассады. — Попробуй тут вздохнуть, не набрав полный рот тумана!

— Днем, попозже, полегчает, — утешила меня мама. — Когда солнце взойдет повыше, туман быстро сгорит в его лучах.

Но этого не случилось. Туман по-прежнему висел… Он висел… И висел…

— Идите завтракать! — в конце концов позвала нас матушка. — Вот поедим, а там и распогодится!

Ощущение такое, будто ноги не достают больше до земли. «Я девочке — отец!» Девочке! Это — я?

— В дом! — выговорила мама. Голос ее был столь же серым и тяжелым, как туман. — Идите в дом! Все! Сейчас же!

На кухонном столе по-прежнему стояли тарелки и кружки в ожидании едоков. Это было невероятно. Будто я лишь на миг закрыла глаза, а теперь, когда открыла их вновь, все оставалось с виду прежним, однако же полностью переменилось. Мама захлопнула все ставни и заперла их, выпустила Страшилу во двор сторожить и закрыла входную дверь на задвижку.

А потом сделала то, что часто делали другие женщины как в Низовье, так и в Высокогорье, но никогда — моя матушка. Взяв чашу, она смахнула в нее немного золы из очага. Затем, плюнув на палец, окунула его в золу и начертала черный крест над дверью и над всеми окнами. Молва гласила, будто это удерживает злые силы снаружи!

Обычно ничего подобного мама не делала. Может, она полагала, что для Пробуждающей Совесть эти премудрости ни к чему? Но зачем это понадобилось теперь?