В четвертой книге серии «Древняя Русь» автор показывает последовательное
мужание мысли
в русском слове — в единстве чувства и воли. Становление древнерусской ментальности показано через основные категории знания и сознания в постоянном совершенствовании форм познания. Концы и начала, причины и цели, пространство и время, качество и количество и другие рассмотрены на обширном древнерусском материале с целью
«изнутри»
протекавших событий показать тот тяжкий путь, которым прошли наши предки к становлению современной ментальности в ее познавательных аспектах. Книга может быть полезной для всех, кого интересует развитие русской ментальности в ее драматических моментах.
Колесов, В. В. Древняя Русь: наследие в слове: в 5 кн. Кн. 4. Мудрость слова. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. — 480 с. — (Филология и культура).
ISBN 978-5-8465-0236-9 (Филологический факультет СПбГУ)
ISBN 978-5-98187-878-7 (Нестор-История)
ОТ АВТОРА
Приступая к изложению вопросов, связанных с развитием древнерусских сознания, познания и мышления, следует напомнить содержание первых трех книг, касающихся изменения социально-экономических («Мир человека»), эстетических и этических представлений Древней Руси («Добро и Зло», «Бытие и быт»).
Уже в древнерусскую эпоху нашей истории (до XIII в.) происходило
расширение текста
: из отдельной словесной формулы путем подстановок, замен, изъяснений возникали легенды, сказания, мифы — произведения, которые донесли до нас смысл древних слов, синкретично емких, в символическом подобии вещам, и тем самым создали основу для создания новых понятий.
Знак
как вещественный смысл стал нечто
значити,
получил
значение
как образ самого знака, а в наше время, время точных научных понятий, выработал совершенно абстрактные
понятия
:
значимость
от
значить
и
знаковость
от
знак.
Древние словесные образы постепенно наполнялись новыми признаками, сплетались с расхожими (
знак
как
знамя
именует вещь подобно
имени
), сменялись более точными, а следовательно, все более отвлеченными
именованиями
понятий о человеке и мире, в котором он жил.
В кажущейся неподвижности средневековой культуры есть своя логика (она состоялась в словах) и динамика (она отразилась в делах). И та и другая держится двойственностью символических понятий об одном и том же реальном отношении, явлении или факте. Конкретно житейское, бытовое отраженным светом предстает в абстрактно высоком, в книжном, что по тем временам казалось одухотворенным неземной мудростью. Мудрость эта получена извне — в слове, в Логосе, основана на готовых образцах византийской культуры. Постоянное перетекание книжного символа в народный образ, как и обратно, истолкование символа народным образом создают напряженность духовного и интеллектуального тонуса русской средневековой мысли в той мере, какая находит отражение в слове и тексте.
