Холодный ноябрьский ветер швырял в лицо стоявших на перроне Белорусско-Балтийского вокзала людей мокрый снег. Не спасали от него и перекрытия над перроном - ветер легко обходил эту преграду. Приходилось надвигать кепку пониже, и поглубже прятать нос в поднятый воротник пальто. Лиде было не легче - модная шляпка, пожалуй, была еще худшей защитой от снега, нежели кепка. Обоих детей мы сразу засунули в купе, чтобы оградить их от пронизывающего сырого ветра, а сами вышли попрощаться с провожающими.

   Лазарь Шацкин, пожимая мне на прощание руку и крепко обнимая, тихонько проговорил:

   - Ничего, Виктор, это еще не последний бой. Мы еще посмотрим, чья возьмет...

   - Не драматизируй! - отвечаю ему, не понижая голоса. - Это даже еще не бой, а так... Заминка. А потому обойдись, пожалуйста, без резких движений. Главное сейчас - не позволить нашим недоброжелателям приписать нам подрыв партийной дисциплины, фракционность, и прочие штучки, кричать о которых они большие мастера.

   Говорю, но сам не очень-то верю в действенность подобных рецептов. Когда-то давно - лет пять или шесть уже прошло? - сам предлагал нечто подобное Троцкому. А теперь приходится уговаривать самого себя...

   1.1.

 Почти весь июнь 1925 года я насиловал свою память. Именно свою, а не Осецкого. Малейшие детали относительно поисков алмазов, которые всплывали в сознании, тут же заносились в блокнот. Особой секретности соблюдать не стоило - что, например, скажут человеку середины 20-х годов такие пометки, как: "Красновишерский район", "Далдын" и т.п. географические наименования?

   Далеко не сразу вспомнилось мне, и к кому можно обратиться с этим делом. Лишь недели через две всплыла в памяти фамилия Федоровский - кажется, он ездил в 1931 году в Южную Африку и после этой поездки высказал гипотезу о сходстве ее геологического строения и строения Сибирской платформы. Когда, наконец, число припомнившихся опорных точек показалось мне достаточным, чтобы с их помощью заинтересовать геологов, я обратился к уже испытанному приему.

   Устроившись теплым июньским вечером на диване рядом с Лидой и обняв ее за плечи, спрашиваю:

   - Как ты, дорогая, относишься к бриллиантам?