В ранний час по лесной дороге с большой скоростью мчался мотоциклист. На краю небольшой поляны у двух старых сосен он резко затормозил, легко ступил на примятую дождем траву и, пройдя мимо узнавшего его часового, поспешно спустился в блиндаж.

Прибывшего начальника разведотдела подполковника Кондрашова встретил адъютант комдива капитан Вихров и немедленно доложил о нем генералу.

Чавчавадзе сидел за столом, на котором лежала аккуратно сложенная пачка оперативных сводок и рапортов, а рядом дымился легким парком стакан чая. Генерал, как показалось Кондрашову, сердито смотрел из-под лохматых бровей на стоящий перед ним телефон. Увидев вошедшего, он осторожно положил на бумаги красный, остро отточенный карандаш.

— Разрешите доложить, товарищ генерал?

В предутренний час в конце первой половины июня в небе Западной Украины на встречных курсах, разных по высоте эшелонах на крейсерской скорости и без прикрытия, истребителей летели два однотипных, с советскими опознавательными знаками военнотранспортных самолета типа СИ-47. Один из них, тот который следовал в восточном направлении, ведомый его командиром гвардии капитаном Шелестом, должен был, совершив посадку на одном из прифронтовых аэродромов в Дубовке, дозаправиться горючим и продолжать полет до подмосковного, в то время мало кому известного аэродрома Внуково. Задача, поставленная командованием полка экипажу, звучала так: принять на борт авиазапчасти и другое летно-техническое имущество, вернуться на базу. По возвращении приступить к челночным рейсам в разные районы Чехословакии. Это не совсем обычное задание окрылило людей. Подумать только! Побыть в столице самую малость — просто немыслимый подарок судьбы! Что касается самого капитан Шелеста, то ему повезло вдвойне. Он не скрывал своего радужного настроения: впервые за все время войны наконец есть возможность встретиться с женой, а главное, увидеть своего сына Славку, родившегося в конце июня сорок первого.

— Командир! Проходим Нижанку. Через пару минут правее останется Станичка. — Доложил со своего места штурман — худощавый, белолицый, с мечтательным выражением выпуклых серых глаз лейтенант Васьков.

— Понял… Понял, Сережа, — отозвался Шелест. Это был коренастый, крутогрудый, крепко скроенный тридцатилетний мужчина с короткой и жилистой шеей, вьющимися темно-каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой. — Надеюсь, настроение экипажа на нужной высоте? — спросил он сочным баритоном, подсоединившись к бортовой радиосвязи. — Как там назад смотрящий?.. Петро, ты слышишь меня? — обратился он к стрелку-радисту. И не расслышав ответа, повторил: — Ты что, заснул, видно?..