Перед вами — история мужчины и женщины.
Женщины, которая больше всего на свете дорожила своей свободой и независимостью, — и мужчины, однажды уже познавшего горький опыт женского предательства.
Что могло связать ТАКИХ мужчину и женщину?
Поиски ключа к тайне огромного состояния, спрятанного где-то под надежным шифром?
Или — поиски ЛЮБВИ? Любви настоящей, нежной и страстной. Такое чувство приходит к двоим лишь раз в жизни — и остается с ними уже навсегда…
1
— А теперь попрощаемся, — сказала Зинаида Сергеевна и вздохнула, по лицу ее скользнула знакомая хитроватая улыбка.
Ульяна тоже не могла удержаться и улыбнулась.
— Улыбаешься? — спросила Зинаида Сергеевна. — Я на самом деле предлагаю тебе попрощаться.
— Но я не собираюсь уезжать. Я просто хотела прогуляться, — сказала Ульяна, вдавливая в себя кнопки черной куртки. Они щелкали друг за другом в полной тишине, потому что тетка молчала, ничего не объясняя, словно хотела, чтобы до Ульяны получше дошли ее слова.
— Ты, конечно, успеешь прогуляться до поезда, — наконец продолжила Зинаида Сергеевна и посмотрела на старомодные настенные часы. В детстве Ульяне казалось, что тетка сама засунула время в деревянную коробку, чтобы не дать ему растечься по огромной гостиной. — Но ты уедешь сегодня. И мы с тобой никогда больше не увидимся.
2
За окном гудел ветер, он бросал в окна пригоршни дождя. Но вой ветра и стук капель веселили душу. Казалось, эти звуки подгоняют сердце, оно бежит быстрее, разгоняя кровь по всему телу. Ульяна отпила из большой кружки глоток кофе и горящими от напряжения глазами снова уставилась на экран компьютера. Нажала несколько клавиш, серый экран мигнул, и на мягких лапах вышла из ниоткуда ее любимая хранительница экрана — львица. Ульяна всегда любовалась ею и, не отдавая себе отчета, всякий раз хотела найти сходство с собой. «Тоже, царица тайги», — фыркнула она, осуждая себя за чрезмерную наглость.
Она нажала кнопку на панели монитора, экран погас. В тишине ночного дома застенный рев ветра стал слышнее, и, оставшись наедине с собой, ушедшая из виртуального мира Ульяна ощутила непонятную тревогу. Как будто этот ветер нес с собой не только весну, прихода которой она всегда страстно ждала, хотя пора бы и привыкнуть — уже тридцатая весна. Но эти порывы, казалось, хотели ее по-особому раззадорить, разозлить, сдернуть привычный панцирь неколебимой уверенности в том, будто все в ее жизни идет так, как надо. Как она хочет. А этот дождь, с его крупными каплями, так угрожающе похожими на крупные слезы, которые очень редко, но все же срывались с ее ресниц, — не предвестник ли он ее слез?
Она повела плечами, отодвигая пришедшие в голову мысли, и резко встала с рабочего кресла. Словно обиженное на нелюбезное обращение, кресло несколько раз крутанулось и замерло.
Ульяна подошла к окну. Там, дальше, в глубине двора, под дождем чернел пруд. Вот, между прочим, где полно ее слез. Если бы она знала, что они помогут, она лила бы их над ним и дальше, наполнила бы до самых краев. Но, как трезвый человек, Ульяна понимала: не поможет.
Она приехала от тетки из Питера с тем чудным подарком к свадьбе и обнаружила, что вся рыба в пруду лежит кверху брюхом. Зеркальные и обыкновенные карпы, затесавшиеся самозванцы-толстолобики — только тогда она и узнала, что неведомо как они пробрались в ее пруд, — все лежали на темной глади воды, как на огромной сковороде. Когда сковороды-аэродромы ставили в протопленную русскую печь, пришло ей вдруг на ум, деревенские хозяйки шутили друг над другом: «На Маланьину свадьбу, что ли, готовишь?»
