Пригоршня скорпионов

Краевский Марек

Основное действие этого интеллектуального триллера, послужившего основой популярного фильма, происходит в 1933 году. В салон-вагоне берлинского экспресса находят зверски убитыми семнадцатилетнюю баронессу фон дер Мальтен и ее гувернантку, при этом салон кишит скорпионами, а на стене кровью выведена надпись непонятным шрифтом (как показывает экспертиза — старосирийским). Расследование этого ритуального убийства сталкивается с самыми неожиданными сложностями — криминального, политического и оккультного плана…

I

Стояла невыносимая июльская жара. Ординатор психиатрической больницы Эрнст Беннерт провел рукой по лысой голове, потом внимательно, как хиромант, посмотрел на мокрую ладонь. Бугор Венеры лоснился от пота, в линии жизни поблескивали мелкие капельки. Две мухи судорожно приникли к сладкому следу, оставленному на клеенке чайной чашкой. В окно кабинета вливалось безжалостное предвечернее солнце.

Но зной, похоже, ничуть не был в тягость сидящему в комнате второму мужчине с буйной иссиня-черной до блеска шевелюрой. Он с наслаждением подставлял солнцу круглую, украшенную усами физиономию, на которой пробивалась черная щетина. Он медлительно потер щеку рукой, на тыльной стороне ладони был вытатуирован скорпион, поднявший хвост с ядовитым жалом. Мужчина взглянул на Беннерта. Его словно бы поблекшие от ослепительного солнца глаза смотрели на ординатора с исключительной серьезностью.

— Доктор, мы оба прекрасно понимаем, — произнес он с иностранным акцентом, — что вы не можете отказать организации, которую я представляю.

Да, Беннерт понимал это. Он посмотрел в окно, но вместо некогда великолепного, а ныне разрушенного здания на углу увидел ледяную панораму Сибири, скованные льдом реки, снежные сугробы с торчащими из них человеческими конечностями. Увидел барак, в котором скелеты в рваных мундирах сражались за место у железной печурки, где теплился огонь. Один из них был похож на предыдущего директора клиники доктора Штайнбрунна, который полгода назад не дал штази согласия на допрос одного из пациентов.

II

Барон фон Кёпперлинг занимал два верхних этажа в красивом доме стиля модерн на углу Уферцайле, неподалеку от Политехнического института. В дверях стоял молодой камердинер с грустными, кроткими глазами и профессионально заученными жестами.

— Господин барон ждет вас в гостиной. Соблаговолите следовать за мной.

Мок представился и представил своего ассистента. Барон был высокий, стройный мужчина лет сорока, с длинными тонкими пальцами пианиста. От него только что вышли парикмахер и маникюрша. И теперь барон старался обратить внимание советника на результат их трудов, производя множество самых разных движений руками, однако безрезультатно. Мок смотрел вовсе не на руки барона, он с любопытством оглядывал гостиную. Его внимание привлекли разнообразные детали интерьера, но он не мог уловить никакого смысла, никакой ключевой идеи, объединяющей их, никакой доминанты, не говоря уже про стиль. Почти каждый находящийся тут предмет противоречил своему назначению: наклонный золотой стул, кресло, из сиденья которого вырастал громадный стальной кулак, стол с резным арабским орнаментом, отчего на него нельзя было поставить даже стакан. Советник не был большим специалистом в живописи, однако не сомневался, что огромные полотна, изображающие одновременно Страсти Господни,

danse macabre

[7]

и оргиастические пляски, принадлежат кисти художника, психически не вполне здорового.

Внимание же Форстнера привлекли три террариума, наполненные пауками и многоножками. Они стояли на метровой высоты подставках возле балконной двери. Еще один террариум возле голубой изразцовой печи был пуст. Обыкновенно в нем спал небольшой питон.