Известный советский журналист-международник и писатель Даниил Фёдорович Краминов (1910-1994), работавший в 1939-1945 годах зарубежным корреспондентом ТАСС, на основе наблюдений и личных встреч рассказывает о назревании, начале, расширении и ходе второй мировой войны от нападения гитлеровской Германии на Польшу до разгрома фашистских держав.
Среди многочисленных мемуаров, посвящённых событиям, последовавшим за высадкой союзников в Нормандии, воспоминания Д. Краминова занимают совершенно особое место. Дело в том, что он был
единственным
советским корреспондентом в войсках союзников. Вместе с англо-американскими войсками он проделал весь путь от Нормандии до встречи с Советской Армией в центре фашистской Германии. Возможность взглянуть глазами очевидца – но под другим углом зрения – на события, известные нам исключительно по западным источникам, делают книгу уникальной вне зависимости от её художественных и прочих достоинств. А они имеются: масса интересных подробностей, диалогов, портретов и зарисовок с натуры.
Завершается книга рассказом о поверженной Германии и Нюрнбергском процессе над главными нацистскими преступниками.
Глава первая
Поздней осенью 1938 года меня вызвали из Омска, где я работал корреспондентом «Известий», в Москву. В сером кубическом здании редакции на Пушкинской площади меня приняла К.Т. Чемыхина, «ведавшая кадрами», и, смущенно вспыхивая – она всегда краснела, когда говорила неприятное, – объявила, что меня не утвердили собственным корреспондентом газеты по Омской области, хотя я был им уже два года. Было решено, что собкорами должны быть члены партии, а я еще состоял в комсомоле.
– Но мы не хотим терять вас, – заверила меня Чемыхина – Нам нужен сотрудник в иностранный отдел. Вы ведь раньше были, кажется, связаны в какой-то мере с зарубежными делами?
– Не очень и недолго.
– А точнее?
Глава вторая
Международники «Известии» были постоянно связаны с Наркоминделом. Не только его работники, но и руководители выступали на страницах газеты со своими статьями, чтобы разъяснить позицию Советского правительства по тому или иному вопросу. Мы почти ежедневно советовались с ними по материалам, подготовленным к печати. Личные отношения, возникшие между нами, помогали более точному и своевременному освещению событий, которые развертывались в то время с потрясающей быстротой и неожиданными поворотами. Иногда руководителей газеты и особенно иностранного отдела информировали о важных шагах, предпринимаемых советской дипломатией, чтобы мы могли судить, что правильно, а что неправильно в откликах зарубежной буржуазной печати, которая часто намеренно извращала политику Советского Союза.
В середине апреля Ф.И. Шпигель, вернувшись из Наркоминдела, доверительно сообщил нам, что французы, обеспокоенные агрессивным поведением фашистских главарей в Берлине и Риме, вспомнили о договоре о взаимной помощи, подписанном между Советским Союзом и Францией еще в 1935 году, и предложили возродить его в несколько измененной форме. Советское правительство отнеслось к предложению положительно, но намерено расширить его, сделав трехсторонним, включающим СССР, Францию и Англию и обязывающим их оказывать всякую, в том числе и военную, помощь как друг другу, так и странам, граничащим с Советским Союзом в случае нападения на них нацистской Германии. Соответствующее советское предложение было передано вскоре в Париж и Лондон, и мы с нетерпением ждали реакции этих столиц. И каждый раз, когда Шпигель возвращался из Наркоминдела, мы вваливались в его маленькую комнатенку в конце коридора и спрашивали:
– Что слышно из Парижа и Лондона?
– Пока ничего, – отвечал Шпигель – В Париже берегут тайну наших предложений так крепко, что даже министры ничего не знают, а об их обсуждении не может быть и речи.
