— Все на меня! Все ко мне!.. — рычал Фердинанд.

Закованный в кожаный доспех ветеран размахивал боевым топором так, словно тот весил меньше пушинки. Щит он отбросил за ненадобностью. Трое новобранцев топтались на месте и не смели даже приблизиться к прославленному воину. Время от времени кто-нибудь из них делал робкий шаг навстречу Фердинанду, тыкал мечом в его сторону и немедленно отступал.

Ричард, наблюдавший за схваткой из окна своей комнаты, недоумевал: почему бы воинам не атаковать одновременно? Однако те предпочитали действовать поодиночке. То ли считали тактику трое на одного бесчестной, то ли в угоду амбициям не желали делить победу меж собой.

   — Ах вы, девки! — Фердинанд одновременно зло и с какой-то отеческой теплотой обругал соперников и ринулся на них сам.

Когда в дверь забарабанили, Ричард осознал, что кричит до сих пор. Ещё не хватало устроить переполох в замке! Дабы замолчать, пришлось укусить себя за запястье. Боль помогла очнуться от кошмара, и дозволение зайти он произнёс сорванным, но практически спокойным голосом.

   — Дикон! — в дверь сунулась всклокоченная голова. — Что случилось? Ты так орал!..

   — Джордж... — Ричард с облегчением перевёл дух.

   — На тебе лица нет! — брат вошёл, плотно прикрыл за собой дверь и сел на край кровати.

К своему стыду, юный герцог Глостер не познакомился с опекуном до отъезда. Графа Уорвика он даже не вспомнил, а ведь кузен наверняка присутствовал в Ричмонде. Всё внимание Дика оказалось поглощено Эдуардом. Столь непростительное поведение оправдывала братская любовь и неизвестность, которую они все пережили. Но если Ричард действительно собирался стать надёжной опорой королевского трона, то впредь не мог упускать из виду ни одной даже самой незначительной детали.

Собрался он быстро. Вещей и так было немного, а из ценных — всего несколько любимых книг, подаренных на прощание бургундским герцогом. Однако, прежде чем спуститься во двор, мальчик ещё раз заглянул к Эдуарду. Дик конечно же оторвал короля от важных дел, но тот не рассердился. Брат выгнал всех посторонних и растрепал младшему волосы, как постоянно делал в Ладлоу.

Только прикрыв за собой дверь и сбежав вниз по крутой лестнице, Ричард осознал: теперь всё идёт не просто хорошо, а именно так, как должно. Они обязательно встретятся снова.

Во дворе ожидал Джордж. Кларенс стоял, заложив руки за спину и переминаясь с пятки на носок. Кажется, он немного нервничал. Рядом с ним застыл в небрежной позе невысокий худой человек. Если бы не висящий на бедре меч и графская цепь, возлежавшая на плечах незнакомца, Ричард никогда не заподозрил бы в нём рыцаря. Он не мог понять почему, но мужчину хотелось немедленно обвинить в каком-нибудь заговоре.

Замок производил впечатление настоящей крепости и вместе с тем был красив. Высокие башни, зубчатые стены, грозный козырёк над воротами. Миддлхейм казался незыблемой твердыней. Словно скала, веками противостоящая морским волнам, он отразил бы любую вражескую атаку и защитил хозяев.

Над головой хлопали многочисленные стяги. Герб над главными воротами казался одеялом, созданным из множества лоскутов. Граф Уорвик поистине являлся знатнейшим вельможей королевства, уж слишком много владений собрал он под своей рукой.

Галереи и анфилады замка казались бесконечными. Пол устилали ковры и шкуры. Стены украшали гобелены с изображениями охоты и ристалищ, портреты прежних владельцев замка и хозяев нынешних.

Герцогов проводили в отведённые им покои. Объявили, когда подадут обед, и оставили одних.

   — Ваше Величество, поторопитесь! — Дик вбежал в покои короля. В одной рубашке, растрёпанный, бледный, с лихорадочно горящими глазами. Не похожий сам на себя. — Скорее!

   — Герцог!.. — взвизгнула Елизавета, натягивая одеяло до подбородка. — Ради Господа! Что вы себе позволяете?!

Ричард не удостоил её даже мимолётного взгляда. Не до церемоний и уж тем более не до женских прелестей. Время истекало слишком стремительно. К тому же Дик не желал помнить о приличиях или угождать леди Вудвилл, он спасал брата. И важнее этого не существовало ничего на свете.

   — Мой король, умоляю! Кони осёдланы.

   — Я дам тебе денег, — заверила герцогиня Бургундская. — Но только тебе. Ты понял?

Маргарет говорила в полголоса, то ли боялась быть подслушанной, то ли просто привыкла не повышать тона. Прилюдно она вела себя подчёркнуто скромно и никогда не противоречила мужу. Подолгу не задерживала взгляд ни на ком, не всматривалась в собеседников, как Вудвилл. Но стоило ей подойти к Карлу и тихонько коснуться его плеча, как тот утрачивал всякую свирепость и, казалось, мог выполнить любое её желание.

Иной раз Ричард думал, что сестра действует на герцога абсолютно так же, как Елизавета на Эдуарда. Да и сам Дик никогда не сумел бы отказать Анне в просьбе. И, вероятно, в этом нет ничего противоестественного. Ведь браки совершаются на небесах, и не людям осуждать благословенное Господом. Впрочем, он быстро вспоминал, по чьей вине брат оказался в столь жалком положении, и с трудом смирял гнев. Если бы не Вудвилл, им не пришлось бы бежать из королевства.

   — Эдди промотает всё за неделю, — продолжила сестра и вдруг спросила: — Дикон, ты ведь не забыл фламандский?

Эдуард продолжал усердно играть роль смиренного просителя. Его отряд тихо и мирно продвигался вперёд, пока не был захвачен людьми герцога Кларенса.

Означенному герцогу едва успели доложить. Сам Джордж, улыбаясь, вышел из шатра, намереваясь ехать к пленнику, когда внимание его привлекла неразбериха в рядах собственных телохранителей.

Люди ругались, кричали и отбегали в сторону. Кто-то хватался за оружие, но большинство вело себя, словно овцы при виде волка. Зверем же выступал не кто иной, как его младший брат, герцог Глостер.

Ричард восседал в седле, управляясь с огромным жеребцом одной рукой. В другой он вертел боевой топор и казался самим богом войны, вышедшим из храма римских язычников. Вот он заставил гнедого встать на дыбы, обрушивая передние копыта на голову несчастного воина, всё же решившегося на атаку. И Джордж тотчас же передумал сравнивать брата с Марсом. Куда какому-то древнему идолу до подобной мощи!

Копыта коней стучали по мостовой, однако их цокота практически не было слышно. Отовсюду раздавались выкрики и здравицы. Подобного оживления Ричард не видел даже во время торжественного въезда в город перед турниром. Челядь выстроилась по пути следования королевского эскорта, образовав шевелящийся и галдящий живой коридор. Все окна в этот весенний день оказались открыты. Из них выглядывали дамы и бросали цветы. Откуда-то вдруг зазвучали слова старой песни. Их подхватили первые аккорды лютни, но и они очень быстро смолкли в общем гуле. Лондон встречал монарха и ликовал.

Речи о смирении и просьбы о герцогстве Йоркском не звучали более. Эдуард во всеуслышание заявил:

   — Я пришёл за своей страной и короной!

Последние его слова потонули в восторженном рёве толпы.