Утром 12 апреля 1975 года Марта Иган готовила завтрак мужу и дочери. Налив в кувшин апельсиновый сок и поглядывая за беконом, она пробежала глазами список дел на этот день. Первым на листке стоял звонок матери в Вермонт, которая еще не совсем поправилась после гриппа.

В то утро Марте было не по себе. Она проснулась с тяжестью в груди, подумала: потянула мышцу или простудилась, и замети ла, что дышит неглубоко и тяжело. Боль в груди усиливалась, немного погодя стали нечувствительными губы. Вскоре после того, как семья Марты села завтракать, она перенесла первый сердечный приступ.

Когда «скорая помощь» доставила миссис Иган к специальному входу, больная перестала дышать. Сопровождавший ее врач не мог нащупать пульс: Марта Иган находилась в состоянии клинической смерти. Бригада врачей и медсестер делала ей массаж грудной клетки и вводила в легкие кислород. Хотя Марта Иган, несомненно, была без сознания — на самом деле «мертва», — она была свидетельницей всей процедуры собственного воскрешения из некой точки вне ее тела. Но рассказ Марты сильно отличается от рассказов большинства людей, вернувшихся к жизни после клинической смерти.

Ее не беспокоило, что усилия воскрешавших ее врачей могут не увенчаться успехом. Но ее заботило, как больная мать воспримет известие о ее смерти. Впоследствии Марта рассказала:

«Если мне предстояло умереть, именно мне следовало сообщить маме плохую новость. Мне нужно было заверить ее, что я не против того, чтобы умереть, если это необходимо, что умереть не так уж плохо. И действительно, мое положение казалось вполне приятным».

Встречи со смертью, относимые к первому роду, относятся к наиболее часто изучаемым, поскольку о них чаще всего сообщает ся. Тысячи людей каждый год переносят клиническую смерть или переживают смертельную опасность, и предположительно поло вине из них есть что рассказать. В высшей степени субъективная природа делает их наименее убедительными на языке «строгих» доказательств того, что дух может пережить смерть тела; но при общем анализе не могут оказаться незамеченными многие общие черты. Прежде чем мы дадим оценку встречам со смертью, относящимся к более высокой степени, важно понять, что известно о первом роде свидетельств жизни после смерти.

Не все соприкоснувшиеся со смертью рассказывают в точности об одном и том же виде опыта. Но у Айрис Зелман, тридцати шестилетней учительницы средней школы во Флинте, Мичиган, была типичная встреча со смертью, встреча первого рода.

«Я находилась в отделении интенсивной терапии хирургии открытого сердца по поводу замены клапана. Вдруг я ощутила резкую боль в груди. Я вскрикнула, и две медсестры тут же от везли меня снова в операционную. Я почувствовала, что врачи вводят провода в мою грудную клетку, и ощутила укол в руку. Потом я слышала, как один из врачей сказал: «Нам ее не спасти».

Я заметила, что белая дымка, наподобие тумана, окутала мое тело и поплыла к потолку. Сначала я была зачарована этой дымкой, а потом поняла, что смотрю на свое тело сверху, а глаза мои закрыты. Я сказала себе: «Как я могу быть мертвой? Ведь я продолжаю находиться в сознании!» Врачи вскрыли мою грудную клетку и работали над сердцем.

При виде крови мне стало нехорошо, и я отвернулась, посмотрела как бы кверху и поняла, что нахожусь у входа во что-то похожее на длинный темный тоннель. Я всегда боялась темноты но в тоннель вошла. Сразу же я поплыла вверх к далекому ярко му свету и услышала пугающие, но не противные звуки. Я испытывала непреодолимое желание слиться воедино со светом.

Мы включили в эту категорию людей, которые находились в состоянии клинической смерти, без сознания или в тяжелых, опасных для жизни ситуациях, а потом могли представить свидетельства парасенсорной природы своего опыта. По меньшей мере, такие свидетельства доказывают телепатические способности, возможность предвидения и ясновидения, присущие человеческому разуму. А в лучшем случае такие свидетельства заставляют предполагать, что человек обладает астральным, или эфирным, двойником и что в минуту опасности для жизни или в момент смерти астральное тело отделяется от физического. Доказательство существования астрального тела и его поведения в момент смерти — первый шаг к подтверждению того, что мы переживем телесную смерть. Делая этот шаг, рассмотрим три случая встреч второго рода со смертью.

Барбара Прайор, тридцати девяти лет, жена бывшего губернатора Арканзаса — Дейвида Прайора. В День Благодарения в 1971 г. Барбаре Прайор, страдавшей легочной эмболией закупоркой кровеносных сосудов в легких, — была сделана срочная операция — удаление матки в госпитале в Вашингтоне, округ Колумбия. Врач Доналд Пейн говорит о состоянии Барбары: «Положение было очень опасным. Нам пришлось приложить героические усилия, чтобы вернуть миссис Прайор к жизни». А вот что испытала Барбара:

«Мой дух стал воспарять в воздух. Я была спокойна. Чувство вала себя великолепно. Я видела свое тело на кровати, но ощущала себя совершенно отделенной от него. Меня и вправду не заботило, что они делают с моим телом.

Я видела, как мистер Пейн нажимает на мою грудную клетку, и удивлялась. Зачем так стараться? Я совершенно, в полной мере счастлива. Человек, которого я раньше не видела, подошел к моему телу и сделал укол в сердце. Когда он кончил, к кровати подошла медсестра и в спешке задела стойку, на которой были укреплены бутыли с внутривенным вливанием. Мне было видно, как стойка упала на постель, а одна из бутылей задела мое лицо. Но мне было неважно, что бутыль меня ушибла. Я была свободна от боли.

Затем у меня появилось странное чувство, что я вот-вот встречу брата, умершего от лейкемии десять лет назад».

Мы выделили в эту категорию случаи, когда, находясь в состоянии клинической смерти или без сознания, человек передает кому нибудь «внутреннее ощущение» собственного состояния. Это кон такт — возможно, какая-то форма СЧВ — между «мертвым» или умирающим и живым человеком. Человек, жизнь которого на волоске, не странствует в астральном виде, чтобы доставить собственное послание, сообщение об опасности передается телепатически.

Самая характерная черта этого вида встреч в том, что реципиент по большей части получает лишь слабое представление о том, что с кем-то из его знакомых что-то не в порядке. Обычно он не знает ничего определенного о том, кто это и о какой опасности идет речь. Что еще важнее, реципиент никогда не чувствует этого паранормального общения с кем-то. Согласно исследованиям по парапсихологии, сообщение о смерти оказывается полученным на подсознательном уровне, и по многим причинам лишь его фрагменты достигают уровня сознания. В некоторых случаях ясно, что внезапное сообщение о смерти было бы слишком болезненным, и «ментальный фильтр» предохраняет реципиента, пропуская информацию постепенно. Реципиент никогда не осознает, что находится в контакте с умирающим человеком или с пребывающим в состоянии клинической смерти (эти случаи составят категорию встреч четвертого рода). История Марты Иган и ее матери — один из примеров встреч третьего рода со смертью. Случай Уоллиса Эйбела, бывшего преподавателя связи, а теперь журналиста, — еще более яркий пример явления этого по рядка.

История Уоллиса Эйбела хорошо документирована. Ее подтверждают члены семьи, врачи и медсестры, наблюдавшие за ним во время болезни, о ней имеется запись в картотеке госпиталя в Аризоне.

Около шести часов утра 30 августа 1975 г., менее чем через две недели после того, как Уоллису Эйбелу исполнилось сорок девять лет, он потерял сознание, находясь у себя дома. Он пере стал дышать, работа сердца прекратилась. Его доставили в отделение реанимации госпиталя. Кардиолог доктор Марвин Гоулдстейн при помощи дефибриллятора вернул его к жизни. Эйбел пережил смерть, но ничего не рассказывает о своем первом соприкосновении с нею.

Затем рано утром во вторник 2 сентября, когда Эйбел продол жал пребывать в больнице, у него случился сердечный спазм. Медсестра дала ему лекарство, но спустя какое-то время Эйбел перестал реагировать на обращение. По словам одной из медсестер: «Он начал галлюцинировать. Мне казалось, что он ведет переговоры с Господом о своей жизни, утверждая, что еще не го тов». Врачи пришли к выводу, что Эйбел умирает, и Ли, жена Эйбела, позвала священника пресвитерианской церкви доктора права Уилсона Килгора. Уоллис Эйбел ярко описывает эту встречу со смертью:

Случалось ли вам когда-нибудь чувствовать, что кто-то из знакомых скоро умрет, а затем ваше предчувствие подтверждалось? Думали ли вы о чьей-либо смерти, а потом обнаруживали, что эта мысль оказалась правдой? Если да, то, возможно, вы были участником встречи третьего рода со смертью. Их существование, а также свидетельства, которые мы рассмотрим в предыдущей главе, поднимают важный вопрос: не является ли способность предсказывать смерть врожденной, хотя по большей части скрытой, способностью человека?

В декабре 1970 г. Линда Уилсон, домохозяйка и мать из Ныо Джерси, пришла к соседям на рождественский обед и тут же по чувствовала что-то неприятное. «Я ощутила «запах» смерти, рассказывает она. — Я все время чувствовала, что ноздри что-то леденит, как если бы я оказалась на улице в мороз». Она сочла запах отвратительным, перекрывшим благоухание рождественской елки и вкусной еды на столе в столовой. У мужа соседки, пригласившей Линду на обед, была болезнь Паркинсона, но никто, не исключая и его врачей, не ждал его смерти. (Сама болезнь, как правило, не смертельна.) Линде Уилсон праздничный обед в тот день не принес радости. «Я весь вечер не сводила глаз с Питера [больного мужа]. Это было безумием, но меня не оставляла уверенность, что он скоро умрет. Он ел с волчьим аппетитом, и румянец у него был во всю щеку, но, как только я бросала на него взгляд, меня била дрожь. Ничего подобного со мной до этого не случалось». Через неделю Питер заболел пневмонией. Через пять дней он умер. Действительно ли Линда ощущала запах смерти? Пахнет ли смерть?

Нам говорили, что смерть можно увидеть. Один известный экстрасенс рассказывал, что видел смерть, стоя на одном из верхних этажей небоскреба, дожидаясь лифта. Когда лифт пришел и дверь открылась, он ужаснулся. У всех четырех пассажиров лиф та не было ауры. В лифт вошел еще один человек, и тут же его свечение исчезло. «Это знак смерти, — говорит экстрасенс, я хотел сказать, чтобы они вышли и подождали другого лифта, но знал, что никто не послушается». Дверь закрылась, и кабина лифта пролетела двадцать два этажа, убив пять человек, находившихся внутри. По каким-то таинственным причинам не сработал аварийный тормоз.

Существуют свидетельства, что некоторые звери могут чувствовать смерть. Розали Абрью, которая первой начала разводить шимпанзе в неволе, рассказала нам случай, касавшийся смерти самки из ее коллекции. В тот момент, когда в закрытом помещении умирала шимпанзе, ее самец, который был в парке, принялся пронзительно кричать. «Он кричал долго, оглядываясь вокруг, как если бы о чем-то знал, и потом, когда умирал другой шимпанзе, он вел себя точно так же. Он кричал, кричал и кричал. И он смотрел. Нижняя губа у него отвисла, как будто он видел то, что недоступно нам. Его крик был совсем не похож на то, что я слышала обычно. От него стыла кровь».

Как стервятники обнаруживают умирающее животное? Мы знаем, что гиены и шакалы бывают привлечены к месту, где находится умирающее животное, звуками и запахами. «Но стервятники, кажется, — говорит биолог Лайл Уотсон, — воспринимают какой-то другой сигнал и обнаруживают даже спрятанный труп с невероятной точностью». У стервятников действительно превосходное зрение, обусловленное строением сетчатки, что дает им возможность уловить малейшее отдаленное движение. Как только один стервятник обнаружит пищу, другие тут же слетаются на тризну. Но иногда этим нельзя объяснить их появления. Уотсон утверждает: «Я видел стервятников, которые прилетают в темноте и сидят, как терпеливые участники похоронной процессии, вокруг подстреленной антилопы, хотя в этом случае вокруг не было питающихся падалью животных, чтобы привлечь их внимание». Он приходит к выводу, как и многие ученые-психологи, что умирающий организм может подавать довольно мощный сигнал, если подвергся внезапному и жестокому нападению.

Когда вы знаете, что должно произойти какое-то событие, вы готовитесь к нему. Это утверждение справедливо, если речь идет о женитьбе, о рождении ребенка или отправке его в колледж. Когда вы собираетесь совершить путешествие, вы обязательно планируете его, проверяете, все ли в порядке с билетами и жильем, есть ли у вас подходящая для путешествия одежда. По иронии судьбы большинство людей совершенно не готовится к самому важному и неизбежному путешествию в жизни: к смерти.

Речь идет не о таких вещах, как оформление завещания, покупка места на кладбище или приведение денежных дел в по рядок, хотя отсутствие подготовки заметно и в этих сферах. Мы имеем в виду подготовку к такому физическому и духовному явлению, как сама смерть. И когда этот момент наступит, окажешься ли психологически готов увидеть «уводящие с собой» фигуры, мельком взглянуть на дух покойной матери или отца или войти в туннель, в конце которого виднеется свет? Рассматривая эти образы как предвестники смерти или как галлюцинации, спокойнее было бы знать, что впереди. Отсутствие такого рода подготовки, в основе чего лежит страх смерти, характерно для большинства людей западной цивилизации. В восточных и африканских культурах, где смерти предшествует тщательная подготовка и существует школа умирания, дающая возможность узнать, чего ждать, люди не знают танатофобии.

К счастью, ситуация в Соединенных Штатах начала изменяться. Основываясь на текстах, таких, как тибетская «Книга мертвых» — буквально учебника умирания, и рассказах людей, пере живших клиническую смерть, теологи и ученые начали составлять нечто вроде учебника, который когда-нибудь назовут американской «Книгой мертвых».

Ведущие специалисты в этой области — доктор Станислав Гроф и доктор Джоун Халифакс. В 1960 г. они начали давать галлюциноген ЛСД безнадежным раковым больным. Бездействуя на сознание пациента, доктор Гроф и доктор Халифакс могли в большой мере снять физическую боль, характерную для последней стадии рака. Поступая таким образом, они получил гораздо больше, чем ожидали: умирающие пациенты, получавши; ЛСД, сообщали о галлюцинациях, удивительно схожих с явлениями, о которых рассказывали люди, перенесшие клиническую смерть. Есть ли здесь связь? ЛСД применяется, чтобы снять боль, поскольку дает пациенту чувство «освобождения от тела», наподобие ощущений в ОВТ. Что это — подлинный ОВТ, мини-смерть, позволяющая пациенту увидеть, чего ждать от смерти? Подозревая, что это может быть именно так, доктора Гроф и Халифакс подкрепили воздействие ЛСД, сообщая пациентам о том, на что может оказаться похожим умирание. Примером, иллюстрирующим их работу, может служить случай двадцатишестилетнего негра Дина.

У Дина был рак толстой кишки в последней стадии, когда ему стали применять психоделическую терапию. За несколько лет до этого ему удалили одну почку, на которой была злокачественная опухоль. Доктор Станислав Гроф впервые увидел Дина, когда его мочеточник уже не функционировал из-за воспалительного процесса и происходило отравление организма собственными выделениями. С разрешения Дина доктор Гроф немедленно начал ЛСД-терапию. После восьмидневной прогрессирующей уремии как-то вечером доктору Грофу позвонила жена Дина — Флора. Приехав в больницу, доктор Гроф нашел Дина в полубессознательном состоянии. Несколько родственников пробовали поддерживать с ним словесный контакт, но было ясно, что Дин при смерти. Скоро он впал в бессознательное состояние. В этот вечер доктор Джоун Халифакс приехала в больницу вместе с доктором Грофом, она села у постели Дина и начала читать ему из книги «Бардо Тодол», давая свой западный вариант восточного учебника умирания. То, что Дин был без сознания, не имело для нее значения, ей хотелось думать, что он все еще в состоянии слышать ее. В сущности, доктор Халифакс предполагала, что Дин движется по направлению к свету, который он может видеть, и попытается слиться с ним, не Испугавшись его блеска. Смерть была неизбежна, и доктор Халифакс учила Дина, как умирать, чтобы облегчить ему этот процесс. Но неожиданно бригада хирургов решила провести операцию и в последний раз попытаться спасти жизнь Дина. Пока Дина готовили к операции, доктор Халифакс продолжала ему читать. Во время операции, длительной и тяжелой, у Дина дважды останавливалось сердце, он находился в состоянии клинической смерти, и оба раза был выведен из нее.

«Умрешь ты, и Смерть не замедлит, предстанет с усмешкой своей»**,- написал поэт Шелли в стихотворении «К Ночи». Если бы момент смерти было так легко обозначить!

Джозеф Б. Кеннеди считал, что видел свою тринадцатилетнюю дочь Джолин умершей 13 июля 1974 г. в больничной палате в Хай-Пойнт, штат Северная Каролина. Стоя рядом с постелью дочери, он слушал, как ее дыхание становилось все медленнее и наконец замерло. Он держал ее тонкую руку и ощущал, как пульс слабел, а рука постепенно холодела. Наконец он увидел, как зрачки ее расширились, а глаза застыли. Такой взгляд был ему знаком, он помнил его с давних дней, когда был методистским священником и причащал умирающих в больнице в Атланте. После того как Джолин была признана мертвой, Джозеф Кеннеди дала разрешение на то, чтобы изъять у нее и сохранить замороженными те органы, которые могут оказаться нужными для трансплантации. Затем он покинул больницу и начал заниматься похоронами, при чем тело его дочери подлежало кремации.

В операционной Мемориальной больницы Хай-Пойнт доктор Чарлз Роу готовился к тому, чтобы удалить глаза и почки Джолин. Инструменты были разложены на зеленой материи под рукой у хирурга, и он уже собирался сделать разрез на правом глазу Джолин, чтобы удалить роговицу, как вдруг она снова начала дышать — слабо, но самостоятельно.

Джозеф Кеннеди принимал от родственников соболезнования, когда узнал, что Джолин жива. «Мне хотелось избить кого-ни будь. Мне хотелось расцеловать врача, — рассказывал он. — Я был настолько переполнен чувствами, что и не передать. Я готов был бегать кругом больницы». Что же, врач, определивший, что Джолин умерла, допустил грубую ошибку? Нет. Просто момент смерти не всегда можно точно определить. И поэтому кто поручится, что люди, у которых берут органы для пересадки, действительно мертвы? А кто возьмет на себя смелость утверждать, что пребывающий вне тела не наблюдает, как врачи прекращают бороться за его жизнь и объявляют умершим, накрывают простыней и увозят в холодильную камеру? Может быть, он молит врачей, чтобы они сделали еще попытку вернуть его к жизни? Многие врачи задумываются над этим.

Неясность в определении истинного момента смерти создает также юридические проблемы. Хью Смит и его жена Луси попали в автомобильную катастрофу. Хью погиб на месте, его жену в бес сознательном состоянии отвезли в больницу. У них не было детей, и в завещании каждого наследником был назван другой. При вступлении завещаний в силу юрист счел миссис Смит наследницей, хотя она не пришла в сознание и умерла в больнице спустя семнадцать дней после аварии. Таким образом, миссис Смит унаследовала все имущество мужа, которое затем перешло к ее родственникам. Родные Хью Смита опротестовали это решение. Племянник подал в суд и заявил, что оба — Хью и Луси Смит «скончались, утратив способность к волеизъявлению в один и тот же момент, и их гибель как человеческих существ последовала в одно и то же время в результате автомобильной аварии». Суд, основываясь на сделанном в 1951 г. определении смерти законом, установил, что «человек, который дышит, хотя и находится без сознания, жив». Имущество досталось родным Луси Смит.

На склоне лет рабби И. М. Тукачинский создал притчу, которая подводит итог всему, что мы обсуждали до сих пор, и предвосхищает проблемы, которыми мы еще будем заниматься в этой книге.

Вообразите близнецов, мирно растущих в теплом чреве. Их жизнь течет спокойно. Весь их мир — это внутренность чрева. Можно ли представить себе что-либо больше, лучше, удобнее?

Они ощущают движение и начинают рассуждать: мы спуска емся все ниже и ниже. Если так пойдет дальше, нам когда-нибудь придется покинуть все это. Что тогда?

Один из младенцев верующий, наследник религиозной традиции, которая говорит ему, что после этого теплого и влажного существования во чреве начнется «новая жизнь». Странная вера, на взгляд лишенная оснований, но из таких, от которых не отступают. Она утешает. Второй младенец совершенный скептик.

Всякие россказни его не убеждают. Тому, чего нет в опыте, нет места в воображении.